Приглашаем посетить сайт

Музыка О.: У. Фолкнер. Опыт критической биографии

О. Музыка.

У. Фолкнер. Опыт критической биографии

В 1989 году в нью-йоркском издательстве «Уэйденфельд энд Николсон» вышел объемный труд Фредерика Р. Карла (р. 1927) — исследование, посвященное жизни и творчеству Уильяма Фолкнера. Перу профессора Карла, преподавателя английской и американской литературы Университета Нью-Йорка, принадлежат известные литературно-критические работы и биографии, среди которых: «Джозеф Конрад: три жизни» (1979), «Американская проза: 1940 — 1980» (1983), «Современность и модернизм» (1985). Книга «Уильям Фолкнер: американский писатель (Биография)» является попыткой соединить все известные на данный момент факты биографии Фолкнера с анализом его творчества. По мнению Ф. Карла, его работа ни в коей мере не подменяет и не повторяет монументального исследования Джозефа Блотнера (1974) — самой авторитетной на сегодняшний день биографии Фолкнера.

В своем анализе Ф. Карл соединил жизнь и творчество писателя, не пытаясь точно следовать хронологическому изложению событий. Главное заключается не в представлении значительных фактов биографии У. Фолкнера, а в воссоздании его образа — не только значительного художника XX столетия, но и живого человека. По мысли автора, предпринятая работа — это соединение литературно-критического и психологического подходов.

которому отдали такие известные писатели, как Норман Мейлер, Джеймс Болдуин, Трумэн Капоте и др. Особенность этого жанра в изображении действительных событий в художественной форме: история как роман, роман как история. Романная форма здесь наиболее адекватна процессу становления личности.

Ф. Карл утверждает: особенности и жизни, и творчества Фолкнера во многом определяются двумя обстоятельствами, в некоторой степени противоречащими друг другу, — кровной связью с традиционалистским обществом Юга Америки и чуткостью к новейшим веяниям эпохи.

Уильям Фолкнер родился 25 сентября 1897 года в городке Нью-Олбани, штат Миссисипи. Юг Америки того времени был консервативным обществом, враждебно относящимся к переменам, влиянию извне. Юг жил воспоминаниями о своей былой значимости, постепенно приобретавшей оттенок легенды: довоенный Юг представлялся обществом старой аристократии, устоявшихся ценностей, рыцарского кодекса поведения. Но это кажущееся благородство было основано на рабстве — насилии одного человека над другим. Насилие было одним из принципов существования южного общества и в силу этого явилось одной из стержневых тем писателя.

Фолкнер как житель Юга не мог быть абсолютно свободным от его преданий и традиций. Но вместе с тем он очень чутко воспринял новую литературно-философскую концепцию человека и особенности современной писательской «техники».

Новые настроения, открывшие одиночество человека в мире, вступившего в глубинный социальный конфликт, противоречили традиционным воззрениям о единстве южного общества, тесной взаимосвязи всех его членов. Поэтому в творчестве Уильяма Фолкнера, южанина, чувствуется тоска по утраченному «раю», переживание трагедии гибнущей культуры. Эти две разные концепции мира и человека легли в основу знаменитых фолкнеровских романов.

— маленьком городке штата Миссисипи. И хотя во многом он стремился действовать в соответствии с тем кодексом поведения, которого требовало местное общество (обзавестись имением, жить в окружении чернокожей прислуги и т. п.), его связи с этим обществом являлись чисто внешними. Писатель хотя и следовал принятой модели поведения по отношению к семье, дому, и следовал со свойственной ему энергией, но в глубине души относился к своим социальной и семейной ролям, считает Ф. Карл, с достаточной долей отстраненности. Фолкнер по сути своей был глубоким индивидуалистом, «степным волком», человеком, погруженным в собственный мир. Вместе с тем всему, что он делал, было присуще и стремление к игре: выдуманной героике его военных приключений, нарочитому равнодушию к внешности, к одежде, своеобразной позе отшельника. Трудность понимания его личности заключается в том, что подлинный, настоящий Фолкнер — кем бы он ни был — спрятан за слоями масок, обманчивых личин. Игра была исключительно тесно связана с его творческим воображением, он сам в какой-то мере был своим собственным «произведением».

Молчание являлось составной частью творчества писателя и его личности. Его постоянные запои были стремлением к забытью, к беспамятству. Алкоголь был для него тем же, чем и для некоторых французских символистов — наркотики: средством постижения идеального мира своей воображаемой страны. По замечанию Ф. Карла, Фолкнер — это человек, состоящий из трех основных элементов: писательства, молчания и пьянства.

Многословный, трудный стиль произведений писателя, особенно на раннем этапе его творчества, затемняет весьма характерную в то время для Фолкнера идею о неспособности человека познать истину, суть вещей. Сложный, громоздкий синтаксис его фраз, смешение местоимений, плывущий «фокус» повествования, сосредоточение акцента на процессе восприятия не дают читателю, так же как и фолкнеровским персонажам, возможности понимания, конечного уразумения истинной сути происходящего. Истина находится где-то за пределами плоскости повествования, она — в недоговоренности.

Все эти особенности миропонимания писателя нашли отражение уже в первом его значительном романе — «Шум и ярость» (1929). Изображая «разрушение семьи, Фолкнер показал две стороны этого процесса: существование определенных традиций и возникновение нового (что может быть воспринято двояко: как разрушение и хаос... или как постоянное течение жизни, развитие истории). Единственный человек, как-то устроившийся в жизни, — это Джейсон. Но и ему это удалось лишь ценой утраты души. В романе отражена попытка персонажей спасти свое «я» в обществе, которое «продалось новому». Отношение писателя к изменению жизни неоднозначно: он хочет перемен и одновременно боится их.

С другой стороны, в «Шуме и ярости» есть и критическое отношение к прошлому. Фолкнер сначала рассказывает историю устами трех братьев, а затем дает отстраненный взгляд на вещи. Каждый из братьев пытается выработать свою модель поведения перед лицом меняющейся жизни, дать собственное истолкование событий, но их претензии оказываются несостоятельными. Повествование в четвертой части последовательно излагает события. С этой точки зрения прошлое — это «земной рай», который таил в себе некоторую порочность, приведшую мир к краху.

«Шума и ярости», как и некоторых других ранних романов Фолкнера («Как я умирала», «Авессалом, Авессалом! »), заключается в том, что события происходят за пределами человеческого выбора; действия персонажей, бывшие частью социальной традиции, оказываются для них разрушительными в новых условиях. Герои произведений, действуя по собственному усмотрению, опираясь на выверенную модель поведения, оказываются жертвами судьбы, излома истории Юга,

Деление ранних романов на части предстает попыткой внести какую-нибудь устойчивость в расплывающееся повествование, основанное на бергсоновском понимании времени. Вечно изменяющаяся действительность постоянно ломает наши рациональные, застывшие представления о ней. Жизнь познается только интуицией, прозрением. Фолкнер в ранних романах использует метод своеобразного импрессионизма прустовского характера, при котором фокус изображения сосредоточивается не на самом предмете, а на субъективном состоянии воспринимающего сознания.

По мнению автора монографии, следующее значительное произведение писателя — «Как я умирала» (1930) начинает цикл романов, отражающих особый взгляд Фолкнера на закат Юга («Свет в августе», «Авессалом, Авессалом!», «Сойди, Моисей»). «Как я умирала» — первый в этом ряду. Роман изображает семью, которая, подобно ветхозаветным праотцам, борется против воды и пламени. Идея претерпевания, борьбы становится основой фолкнеровского понимания гуманизма.

Роману присуща некоторая нечеткость форм повествования, поддерживающаяся сознательной запутанностью в употреблении местоимений. Это проявляется и в названии произведения: «я» может принадлежать и умершей матери, и ее полубезумному сыну Дарлу. Это смешение преследует цель отчуждения привычного, превращения его в нечто новое, неузнаваемое. Фолкнер хотел отречься от романной формы как простой презентации фактов в пользу формального эксперимента.

И «Шум и ярость», и «Как я умирала» — это романы-«палимпсесты», сквозь вымышленное повествование которых просвечивает история самого писателя. Можно провести параллель между семьями Компсонов и Бандренов и фолкнеровской семьей. Дарл — это отчасти сам писатель, как бы заново переживающий свои отношения с матерью, отцом, братьями,

романа ищут понимания себя и мира. Множественность голосов создает относительный, колеблющийся мир, «лишенный центра». Результатом этого становится разнообразие вариантов действительности. Истина, по Фолкнеру, субъективна — она существует только в сознании персонажа. Отсюда интерес к риторике, монологам и диалогам.

Последующие романы (до «Сойди, Моисей») посвящены исследованию расовой проблемы, трагического фатализма человеческой судьбы — герои проходят заранее предопределенный путь. «Свет в августе» (1932) раскрывает многозначное отношение Фолкнера к негритянской проблеме. Это отразилось и в позднейших выступлениях и статьях писателя после получения Нобелевской премии, что поставило его в очень невыгодное положение, открытое критике как со стороны расистов, так и со стороны приверженцев равноправия. В родном городе он стал одиозной фигурой, и лишь мировая слава спасла его от физической расправы.

Показательно в этом смысле отношение Фолкнера к его старой служанке, негритянке, практически члену семьи, Каролине Барр. Она во многом помогает понять неоднозначное отношение писателя к чернокожим. Они, по его мнению, высказанному в письмах, добрые и верные, но при этом, как дети, несмышленые и несамостоятельные, нуждаются в заботе и опеке белых.

Основной мотив романа «Свет в августе» в том, что прошлое человека, его происхождение, случайные обстоятельства творят индивида и подавляют его. Если мы рассмотрим романное повествование, то увидим несколько практически независимых историй, из них четыре основных: Лены Гроув, Джо Кристмаса, Джоанны Бэрден и Хайтауэра. Все остальное не столь важно, даже отношения между ними являются второстепенными. История этих персонажей — это отдельные произведения, из которых писатель составил более объемный роман. Поэтому, по мнению профессора Карла, повествовательная структура этого романа принципиально не отличается от других, созданных ранее. Как считает автор монографии, Джо Кристмас является для Фолкнера метафорой художника-изгоя, который не принадлежит обыденному миру и не может найти свое место в обществе людей.

Фолкнер не стал бы никем, если бы ему не удалось стать писателем. Он увлекался многим: летным делом, лошадьми, он любил играть роль главы семьи, от которого все зависят. Но вместе с тем он никогда не был первоклассным летчиком, плохо сидел в седле, не был идеальным мужем и отцом. Но в одной области он был непревзойден. Он яростно писал свои романы, тем самым превращая свои депрессии, пессимизм, саморазрушительные порывы в творческий труд.

— он купил имение, аэроплан, автомобиль, лошадей; важным для него было устойчивое положение семейного человека. Он приобрел, несмотря на Великую депрессию, огромный участок земли и потом постоянно увеличивал его. Писатель, как и его герой в романе «Авессалом, Авессалом!» (1936) Томас Сатпен, хотел стать хозяином, патриархом. Как Фолкнер объяснил в 1957 году студентам Университета Вирджиния, его Сатпен был по большей части мстителем, ущемленным человеком, который, взявшись за реализацию своего проекта («design»), пытался компенсировать обиду, нанесенную ему когда-то лакеем в богатом доме1. В данном случае Фолкнер упрощал собственное творение, внося в его интерпретацию личные давние обиды. Когда-то и он был оскорблен отказом семьи Олдхэмов отдать за него замуж дочь Эстеллу, будущую жену писателя, мотивируя это более низким социальным положением писателя. И жизнь Фолкнера, его писательство на некотором этапе были скорее попыткой компенсации, стремлением завоевать мир, самому стать главой рода, хозяином.

Роман «Авессалом, Авессалом!», как считает Ф. Карл, — величайшее достижение американской прозы XX столетия. Здесь используется метод «потока сознания», где каждый из рассказчиков создает свой вариант происшедших событий. Тайной же повествования, зоной его умолчания, скрытым центром является расовая проблема, которая была важна для писателя и в других произведениях.

Повествование движется вокруг закрытой области, так до конца и не разглашая тайну. Герои романа ищут причины упадка семьи Сатпена, вызванного в какой-то мере появлением Чарльза Бона — черного alter ego Сатпенов. О Чарльзе редко упоминают рассказчики, но пружина повествования в основном закручивается вокруг него.

Фолкнер в этом романе в определенной мере следовал канонам классической трагедии, ее же специфически американским элементом явилась расовая проблема. Томас Сатпен, вырвавшись из бедности, становится хозяином плантации и «правителем». Но, лишенный воображения, он слишком слепо следует намеченному плану и давно созревшему вымыслу. Фолкнер понимает опасность самопоклонения, но вместе с тем восхищается ницшеанской фигурой главного героя, стремящегося освободиться от груза прошлого, построить новую жизнь. Итогом романа становится трагическая невозможность такого освобождения: прошлое и настоящее неразделимы, взаимопереплетены.

Ф. Карл полагает, что особая страстность, напряженность повествования (особенно в описании взаимоотношений Генри Сатпена и Чарльза Бона) объясняется тем, что во время написания романа (1935) погиб любимый брат писателя Дин. Фолкнер мучительно переживал сознание своей вины, потому что именно он посоветовал брату стать летчиком, продал ему свой аэроплан. Этим объясняется и та эмоциональность, с которой он рассказал историю двух братьев.

«состязание» с европейскими писателями. Его талант (и влияние) признавали практически все выдающиеся современники.

Еще в начале 30-х годов Фолкнер начал работать в Голливуде, что давало ему возможность значительно увеличить доходы. Хотя ему не нравилось зависимое положение, во многом эта работа отвечала его желаниям. Писатель, несмотря на почти постоянную стесненность в средствах, любил развлечения, требующие значительных затрат. Поэтому он провел много лет в Голливуде, занимаясь написанием сценариев, которые не были особо удачными. У Фолкнера не хватало кинематографического видения, несмотря на «осязаемость» прозы. Диалоги получались скорее романные, чем драматические, а тексты не были рассчитаны на киновоплощение.

Писатель признавался друзьям, что его мучит ответственность перед многочисленными родственниками (среди которых были в основном женщины), находящимися на его попечении. Он испытывал к ним и враждебные чувства, потому что по большей части из-за них вынужден был тратить силы на зарабатывание денег в Голливуде, не имея времени и возможности создавать собственные произведения. Так, в 40-е годы Фолкнер подписал кабальный контракт с «Уорнер Бразерс» на семь лет, получая незначительные суммы и не имея возможности заниматься чем-либо еще, кроме создания сценариев.

Писатель любил ходить в кино со своей дочерью Джил. По свидетельству Блотнера, известного биографа Фолкнера, это был единственный род искусства, которому он отдавал должное. Он не любил музыки, живописи, театра, никогда не выражал желания посетить выставку или концерт. Это сейчас можно скачать музыку бесплатно, а тогда было иное время. Он был человеком, приверженным исключительно словесному творчеству, писательству.

Карл считает, что многолетняя работа Фолкнера над сценариями повлияла на язык его прозы, явилась одной из причин того, что позднейшие романы безусловно не столь значительны, как произведения 20 — 30-х годов. С другой стороны, уменьшение интенсивности творческого процесса могло быть вызвано пьянством писателя. Из-за значительного ухудшения здоровья последние десять лет жизни Фолкнер много времени провел в клиниках. В то же время Ф. Карл объясняет спад творческой активности обострившимся глубинным несоответствием философии и литературной манеры модернизма темпераменту Фолкнера, которому были органически чужды хаос, анархия, ниспровержение традиций. По натуре он оставался человеком обстоятельным, скрытным, придерживающимся консервативных взглядов и в то же время использовал самую авангардную литературную «технику» и идейные достижения модернизма. В силу этого уже в 40-е годы ему было тяжело писать в прежней манере.

На арену литературной жизни выходило новое поколение писателей: Н. Мейлер, У. Стайрон, С. Беллоу и др.

Сочетание многих разнообразных факторов вызвало изменение взглядов на творчество Фолкнера во второй половине 40-х годов.

Там, где обрывает свои размышления Ф. Карл, считающий творческую самобытность Фолкнера главной причиной его мировой славы, начинает повествование другой биограф — Л. Шварц. Создание репутации Фолкнера, социальный и политический механизм «превращения» малоизвестного писателя в нобелевского лауреата — вот задача, поставленная исследователем.

В предыдущее десятилетие социально ориентированные критики, такие, как А. Казин, И. Гайсмар, К. Фэдимен и другие, считали Фолкнера писателем не лишенным таланта, но слишком мрачным, смакующим сцены насилия и жестокости. Они видели в его произведениях только нагромождение зла, презрение и ненависть к жизни, отсутствие идеала.

После второй мировой войны положение США на мировой арене коренным образом изменилось. Возросшее экономическое и политическое влияние Америки вызвало необходимость доминирования и в культуре. Фолкнер был избран на роль национального писателя, не уступающего по силе таланта классикам Европы, способного достойно представить США в мировой культуре. Фолкнер стал своеобразным символом свободы индивида при капитализме, он был воспринят как летописец положения человека в современном мире. Произведения писателя дали примеры тех ценностей, которые, по мнению западной интеллигенции, утверждали моральное превосходство капиталистического образа жизни над коммунистическим. Холодная война и идеологическая конфронтация западной демократии и восточного тоталитаризма вызвали во второй половине 40-х годов перемену в эстетических взглядах" своего рода культурную революцию. Эти перемены выражались в отказе от социально ангажированного реализма (натурализма). На смену пришло увлечение литературой модернизма. Изменения в культурной политике способствовали переоценке творчества Фолкнера, вознесли писателя на гребень славы и успеха.

были признаны исследование важнейших аспектов человеческой экзистенции, отражение борьбы отдельной личности против иррациональной жестокости современного мира.

Благодаря усилиям М. Каули, после издания книги «The Portable Faulkner» в 1946 году, произведения писателя обрели вторую жизнь, сделали его более известным широкой публике.

Коренным образом изменило жизнь писателя присуждение ему в 1950 году Нобелевской премии по литературе. Если до этого он практически не покидал пределов страны, то теперь с лекциями и беседами объездил многие страны. В своей Нобелевской речи, как и в ответах на вопросы журналистов, он продемонстрировал несколько иной взгляд на жизнь, чем тот, который был ему присущ во времена написания лучших романов. В определенной мере он в интерпретации своих произведений упрощал их, вносил не присущие им оптимистические ноты, рассматривал их через призму своего нового мировосприятия.

В многочисленных интервью, письмах, статьях и выступлениях 50-х годов Фолкнер создал новый миф о себе — человеке, который одержим писательством, все стороны натуры которого подчинены этой страсти. При этом он оставался глубоко обособленным человеком, его признания склонялись скорее к художественному вымыслу, чем к истинному положению вещей. Он болезненно относился к попыткам проникнуть в его жизнь. «Он написал книги и умер» («He made the books and he died») — такой он представлял эпитафию себе.