http: //cheloveknauka.com/poetika-piesy-t-s-eliota-ubiystvo-v-sobore
На правах рукописи
Рогожкин Эдуард Евгеньевич
ПОЭТИКА ПЬЕСЫ Т. С. ЭЛИОТА
«УБИЙСТВО В СОБОРЕ» (ПРОБЛЕМА МИФА И РИТУАЛА)
Специальность: 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (европейская литература)
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Санкт-Петербург 2007
«Российский государственный педагогический университет имени АЛГерцена»
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор ДЬЯКОНОВА Нина Яковлевна
Официальные оппоненты: доктор искусствоведения, профессор ГИТЕЛЬМАН Лев Иосифович
кандидат филологических наук, доцент ЯКОВЛЕВА Галина Викторовна
Ведущая организация: Институт русской литературы РАН (Пушкинский дом)
«19» апреля 2007 г. в 17.30 на заседании Диссертационного совета Д 212.199.07 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете имени А. И. Герцена по адресу: 199053, Санкт-Петербург, В. О., 1-я линия, д. 52, ауд. «2 / ».
С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке РГПУ им. А. И. Герцена по адресу: 199186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5.
Автореферат разослан «» марта 2007 г.
Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент Кякшто Н. Н.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.
Актуальность темы обусловлена как общей необходимостью изучения английской литературы XX века, так и тем, что в отечественном литературоведении до сих пор отсутствуют полноценные исследования драматургии Элиота (Необходимо заметить также, что из пяти законченных пьес английского драматурга на русский язык переведены только две). Более того, даже самая "изученная" пьеса Элиота -"Убийство в соборе"(1935) — не получила всестороннего освещения в нашей науке. В частности, нет серьезного исследования связей пьесы «Убийство в соборе» с модернистской литературой, как в общем контексте, так и применительно к творчеству Элиота. Как следствие, нет адекватной разработки проблемы мифологизма элиотовской пьесы. Учитывая важные сюжетно-композиционные функции мифа в произведениях Элиота, этот пробел в отечественной науке необходимо восполнить. Представляется, что именно описание механизмов функционирования мифа и ритуала в позднем творчестве Т. С. Элиота (после 1930 г.) способствует уточнению и более глубокому осмыслению существенных особенностей его творческого метода, его мировоззренческой и эстетической позиции.
В качестве основного материала исследования, помимо пьесы «Убийство в соборе», привлекается ряд других произведений Т. С. Элиота разных периодов творчества (поэмы «Бесплодная земля», «Полые люди», «Пепельная Среда», мистерия «Камень», цикл «Четыре Квартета», поздняя драматургия). Кроме того, рассматривается ряд литературно-критических работ Элиота разных лет, выявляющих его отношение к проблемам драматургии, к взаимодействию мифа и литературы.
являются мифологические и ритуальные компоненты поэтики пьесы Т. С. Элиота «Убийство в соборе».
Предмет исследования - проблема функционирования мифо-ритуальных единиц в поэтической системе пьесы Т. С. Элиота «Убийство в соборе», взятая в контексте художественных исканий литературы модернизма.
Цель диссертационного исследования «Убийство в соборе» в связи с проблемой мифа и ритуала. Для достижения этой цели необходимо решить ряд задач: во-первых, определить степень закономерности обращения Т. С. Элиота к мифо-ритуальному моделированию текста пьесы, исходя из анализа эстетического и, шире, культурного контекста первой трети XX века, в первую очередь, литературы модернизма. Во-вторых, выявить место и значение пьесы «Убийство в соборе» в творчестве самого Т. С. Элиота, указать на связь этой пьесы с его предыдущим и последующим творчеством. В-третьих, выявить в тексте пьесы мифо-ритуальные модели и мотивы, определить характер их функционирования, семантику и прагматику.
Методы исследования. В соответствии с характером поставленных в работе задач были использованы системный, историко-литературный и сравнительно-типологический методы исследования. Кроме того, использовались отдельные методологические приемы ритуально-мифологической школы литературоведения.
Положения, выносимые на защиту:
• Мифологическое моделирование текста являлось актуальным художественным методом для Т. С. Элиота на всем протяжении его творческого пути, не исключая раннюю драматургию и пьесу «Убийство в соборе», в которой этот метод приобретает специфический характер функционирования.
• В пьесе «Убийство в соборе» необходимо выделить три основных смысловых уровня: исторический, религиозный и мифологический, взаимодействие которых формирует особое художественное целое. Каждому уровню соответствуют свои группы персонажей, свои поэтические, образные характеристики, а точки их пересечения в тексте пьесы знаменуют узловые сюжетные моменты и характеризуются особой семантической насыщенностью.
• Способ мифологизирования в пьесе «Убийство в соборе» специфичен, поскольку здесь, в отличие от раннего творчества Т. С. Элиота, миф не опосредован культурой, а предстает в виде изначальных онтологических констант, детерминирующих исторический и религиозный ракурсы действительности.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые делается попытка целостного анализа ритуально-мифологического аспекта пьесы «Убийство в соборе». То, что этот аспект присутствует в пьесе, не вызывает сомнения у большинства ученых, как западных, так и отечественных. Однако, полноценного исследования того, как порождаются и функционируют элементы мифа и ритуала в тексте «Убийства в соборе», до сих пор не проводилось. Историки литературы XX века либо склонны преуменьшать значение этих элементов для общей семантики пьесы, либо воспринимают их как должное, не пытаясь выявить границы и характер их функционирования.
Теоретическая значимость средствами. Значительное внимание уделяется проблеме жанрового построения драматургического текста и семантического взаимодействия разных жанровых моделей в пределах художественного целого.
Практическая значимость полученных результатов. Основные положения работы могут быть использованы в ходе дальнейшего исследования творчества Т. С. Элиота, при чтении общих курсов по истории зарубежной литературы XX века, спецкурсов по английской литературе XX века, спецкурса по творчеству Т. С. Элиота, а также при составлении учебных пособий по названным темам.
Апробация исследования. Основные положения диссертации обсуждались на межвузовской ^научной конференции «Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе» в РГПУ им. А. И. Герцена (2005 г.) и на III Всероссийской научной конференции «Англистика XXI века» в СПбГУ (2006 г.).
Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Библиографический список использованной литературы включает в себя 140 наименований.
СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.
Во введении дается обоснование темы, определяются цели и задачи работы, методы и материал исследования. Кроме того, здесь же дается общий очерк творчества Т. С. Элиота, характеризующий основные положения его литературно-критической теории и дающий краткую оценку ряда его произведений.
«Творчество Т. С. Элиота и процесс «ремифологизации» в западноевропейской культуре первой половины XX века») рассматривает истоки и значение процесса «ремифологизации» в культуре в начале XX века и то, как этот процесс отразился в творчестве Т. С. Элиота.
Начало XX века ознаменовалось коренной трансформацией европейской духовной культуры во всех ее сферах. Происходил процесс, предсказанный и провозглашенный еще Фридрихом Ницше в конце XIX века, - «переоценка всех ценностей». Именно Ницше стал провозвестником новой эпохи, воплотив в своем творчестве отрицание эпохи старой -возмущение духа против принципов рационализма, гуманизма, демократизма, преобладавших в культуре XVIII и XIX веков.
Новейшие научные открытия, новые тенденции в философии и психологии заставили человека начала XX века иначе взглянуть на мир и на себя самого. Отныне мир и человека уже нельзя было осмыслить, следуя прежним когнитивным традициям. Прежние представления о времени и пространстве, о законах природы и социума, о месте человека в мироздании в большинстве своем обесцениваются и отвергаются. Человек оказался в ситуации, когда он должен заново выстраивать свои отношения с миром (причем, как с внешним, окружающим его миром, так и с внутренним -миром собственной души). Мир предстает человеку дискретным, хаотичным, распавшимся на отдельные, не связанные между собой составляющие. И сам человек теряет свою целостность, перестает быть единым и неделимым субъектом действительности, истории, а предстает противоречивой сущностью, ареной борьбы разнородных психологических, социальных, философских тенденций.
Деструктивные и диссоциативные процессы затрагивают и область художественного творчества. В условиях тотальной деструкции и хаоса изменяется и роль искусства, и функции художественного языка. Классическая, аристотелевская, задача миметического отображения действительности в произведении искусства отходит на. второй план. Классический реализм, господствовавший в магистральных европейских литературах (английской, французской, русской) во второй половине XIX века, перестал удовлетворять новым эстетическим требованиям. В новых условиях основной задачей художника (здесь мы в первую очередь говорим о художнике слова) становится преодоление инертности, пассивности, формализма слова, приближение его к реальности, одновременная конкретизация и универсализация.
установлением связи между современной культурой и ее истоками. В этой связи характерным для художников XX века становится живой интерес к допонятийным формам сознания, к мифу, к архаическим культурам. Начинается бурный процесс «возрождения» мифа, так называемой «ремифологизации», захватившей различные стороны европейской культуры.
Мифологизм - это уже не только художественный прием, способ выражения некоторого содержания, сколько особое мироощущение, уникальный способ художественного мышления. В основе его все то же стремление выйти за социально-исторические и пространственно-временные рамки ради выявления общечеловеческого содержания. Миф в силу своей исконной символичности оказался весьма удобным языком описания неких сущностных законов социального и природного космоса, вечных моделей личного и общественного поведения. Открытие в человеке того, что не исчерпывается традиционным понятием «характер», «социальный тип» естественно влекло за собой мифологизацию как художественную аналогию всеобщности. Разумеется, будучи объектом рефлексии в творчестве художников XX века, миф теряет что-то исконное, изначально ему присущее; теряет и наивно-бессознательную веру в свою истинность как непреложную данность, и веру в значение и действенность ритуала. В XX веке миф воспринимается парадигматически, «как имманентное звено культурного бытия, представляющее архетипические константы сознания». Миф становится едва ли не основной категорией мышления, но уже не на уровне архаического, синкретизирующего сознания, а на уровне сознания рефлексирующего, ставящего под сомнение узаконенные нормы и правила.
В творчестве Т. С. Элиота миф является одной из основных смыслообразукяцих и структурообразующих единиц. Мифологизм элиотовских произведений стал своего рода эталоном для модернистской поэзии и драматургии. Творческий путь Элиота отразил общий для многих литераторов начала XX века поиск «универсальной точки зрения», способа преодолеть ограниченность непосредственного опыта и выявить объективный образ реальности; поиск, увенчавшийся обращением к мифу.
В качестве основного исследования Элиота на тему мифа и его отношения к литературе обычно называют статью 1923 года «Улисс, порядок и миф», в которой Элиот, высказывая свое отношение к роману Джойса, акцентирует внимание на художественном методе, используемом в «Улиссе». Этот метод Элиот, в противовес повествовательному, называет «мифологическим» и утверждает, что он - «шаг к тому, чтобы сделать современный мир доступным для искусства». Использование мифа - «это способ взять под контроль, упорядочить, придать форму и значение необозримой панораме пустоты и анархии, каковой является современная история. Это метод, черты которого уже были угаданы г-ном Йейтсом, и необходимость которого г-н Йейтс осознал, думаю, первым из современников. Это метод, будущее которого обещает быть благоприятным. Психология (как таковая, вне зависимости от того, относимся мы к ней серьезно или нет), этнология и «Золотая ветвь» вместе сделали возможным то, что было невозможным еще несколько лет назад. Теперь, вместо метода повествовательного, мы можем пользоваться методом мифологическим». Это утверждение «формы и порядка» крайне важно для литературно-критической теории Элиота, для выражения ее неоклассицистской установки. Мифологический метод становится необходимым и едва ли не основным средством упорядочивания художественного материала.
Как и в творчестве других модернистов, у Элиота миф выступает в качестве метаповествования, то есть повествования «второго порядка», определенного культурно-исторического контекста, в который помещается основное повествование. Метаповествование проявляется, прежде всего, интертекстуально, то есть в виде многочисленных аллюзий и отсылок на другие тексты. Это в полной мере отвечает творческим установкам Элиота. Миф у Элиота не воссоздается %в его целостности, но растворяется в контексте произведения в виде- разнообразных намеков, упоминаний, создавая определенный фон для действия.
«диффузное» использование мифологических мотивов. Здесь Элиот не создает собственной, характерной системы мифологем (как это делали Джойс или Йейтс) и не реконструирует целостный мифологический сюжет. Например, вряд ли можно говорить о некоем центральном мифе поэмы «Бесплодная земля». Это, скорее, целый мифологический комплекс, объединяющий несколько магистральных мифологических сюжетов (миф об умирающем и воскресающем боге, миф о Святом Граале). Организуя сюжетную ткань поэмы, пронизывая всю систему ее выразительных средств, эта мифологическая схема дополняется многочисленными реминисценциями из библейских и буддийских легенд, скрытыми цитатами из Августина, Данте, Шекспира, Вагнера и других авторов. Поэма представляет собой, на первый взгляд, конгломерат разнородных аллюзий, цитат, ассоциативных отсылок, разнообразных ритмических отрезков. Целостность же художественной ткани произведения достигается в первую очередь благодаря использованию мифа, его обобщающей, универсализирующей функции.
В позднем творчестве, в первую очередь в пьесах, Элиот демонстрирует иной подход к использованию мифа в качестве метаповествования. В пьесах Элиота (после «Убийства в соборе») миф, отдельный мифологический сюжет, предстает в качестве тематической основы, дополнительного измерения человеческого бытия. При этом следует подчеркнуть, что для Элиота было очень характерным восприятие мифа через литературный источник, в первую очередь через античную поэзию и драматургию. Опосредование мифа культурой позволяет плодотворно использовать мифологические мотивы в искусстве и литературе, философии, психологии.
В этом отношении «Убийство в соборе» представляет собой переходное явление от раннего периода творчества Элиота к позднему. В этой пьесе сложно найти мифологическую сюжетную линию или хотя бы какое-то число отсылок к тем или иным мифам. С другой стороны, мифологический подтекст реализуется здесь на более глубоком уровне, путем обращения к самим основам мифологического мышления и моделирования мира.
Использование мифологических моделей, мотивов, образов, сплавленных в единое целое с современными темами и мотивами, позволило Элиоту восстановить связь прошлого и настоящего (что он считал первоочередной задачей поэта), по-новому посмотреть на современность, оценить прошлое с точки зрения настоящего и увидеть настоящее глазами прошлого.
Вторая глава («Драма Т. С. Элиота «Убийство в соборе» в эстетическом контексте эпохи») заявленной темы.
Драма "Убийство в соборе" является, с одной стороны, итоговым произведением Элиота, концентрирующим напряженные духовные и художественные поиски 20-х начала 30-х годов, а с другой стороны, произведением переходным, связующим звеном между поэзией Элиота и его драматическими произведениями 30-50х годов.
Обращение Элиота к драматургии стало абсолютно закономерным явлением, вытекающим из предыдущего творчества поэта, в первую очередь литературно-критического. Драма, театр интересовали Элиота как в историческом (статьи "Четыре елизаветинских драматурга", "Шекспир и стоицизм Сенеки"), так и в сугубо теоретическом аспекте ("Возможность поэтической драмы", "Три голоса поэзии"). Уже в своих первых публикациях по проблемам театра, в 1917-19 годах, Элиот выступает с критикой современного состояния театра, и с этого момента начинает готовить теоретическую основу для его обновления.
Первыми драматургическими опытами Элиота стали "Суини-агонист. Фрагменты Аристофановой мелодрамы" (1926-27) и неоконченная мистерия "Камень" (1934). Именно эти произведения стали подготовкой к созданию пьесы "Убийство в соборе", первой попыткой практической реализации теоретических взглядов на драму.
Преемственность между пьесой "Убийство в соборе" и предшествующим творчеством Элиота можно обнаружить и на содержательно-тематическом уровне. "Убийство в соборе" является определенным завершением, синтезом созданного ранее; в этой пьесе вступают во взаимодействие два мира: мир материальный (женщины Кентербери и как крайнее его проявление - активное зло, персонифицированное в Рыцарях) и мир духовный, построенный по законам высшей гармонии и нравственной красоты (Бекет). Первый из них, мир материальный, ранее воплощался Элиотом в поэмах "Бесплодная земля" и "Полые люди", ставших свидетельством тотального разрушения, дезориентации и деградации мира и человека.
"Убийство в соборе" связан с "образами спасения" ("единая Роза, ставшая садом", "цвета Марии") поэмы "Пепельная Среда". Таким образом, "Убийство в соборе" действительно является во многом итоговым произведением, средоточием и окончательным разрешением важнейших тем поэзии Элиота. Так, на смену Тиресию из "Бесплодной земли" - пророку, всевидящему и всезнающему, но не могущему ничего изменить, - приходит Томас Бекет - герой, стоящий на грани знания и неведения, веры и неверия, постоянно совершающий выбор, действующий и потому изменяющий мир.
С другой стороны, «Убийство в соборе» занимает особое положение среди драматургических произведений Элиота, и в первую очередь речь идет о ее заданности, о том, что она была написана по заказу для католической аудитории. Эта заданность продиктовала и особый выбор жанра произведения - религиозная драма на исторический сюжет, основанная на средневековом моралите; отсюда же и выбор стиля и метра. Элиот выбрал нейтральный стиль, чтобы, с одной стороны, перенести свою аудиторию в далекое историческое прошлое, а с другой стороны, донести до зрителя современное значение ситуации.
Таким образом, Элиот был поставлен в жесткие рамки формы, и, как он пишет в статье "Поэзия и драма": "... когда я задумался над тем, какую бы мне еще написать пьесу, я понял, что "Убийство в соборе" не решило ни одной общей проблемы [то есть структуры, стиля, метра стихотворной драмы], и что для меня эта пьеса - тупик". Поэтому в своем последующем драматургическом творчестве Элиот обращается к современности, к современной коммерческой пьесе, бытовой драме, а в качестве структурообразующего фактора новых пьес выступает миф, черпаемый из античной литературы: так, сюжет пьесы "Воссоединение семьи" соответствует "Орестее" ("Эвмениды") Эсхила, сюжет "Вечеринки с коктейлями" - "Алкесте" Еврипида. В полной мере осмыслить творчество Элиота без обращения к мифологическим источникам невозможно, ибо без этого драмы Элиота воспринимаются как некие искусственные построения, произвольные нагромождения различных тем и мотивов.
Миф играет крайне важную роль и в пьесе «Убийство в соборе», но в более поздних пьесах Элиот применяет несколько иной способ мифологизирования, иной способ функционирования мифо-ритуальных комплексов в тексте. Этот способ можно условно назвать «джойсовским», так как принцип его функционирования был в полной мере разработан в романе «Улисс». Таким образом, Элиот в своих поздних пьесах отказывается от принципов и приемов мифологизирования, примененных в «Убийстве в соборе».
В третьей главе («Миф и ритуал в пьесе Т. С. Элиота «Убийство в соборе») исследуются мифологические и ритуальные мотивы и аллюзии (в том числе христианские), в совокупности создающие в пьесе особый смысловой уровень, равноправный с другими пластами текста.
«Убийство в соборе» - сложное, многоаспектное, многоуровневое произведение, в котором каждый смысловой пласт может рассматриваться автономно, при этом художественное целое пьесы подразумевает единство их восприятия. В пьесе можно выделить три таких смысловых пласта: исторический, или историко-политический; религиозно-христианский; мифологический. Каждый из них несет определенную сюжетную нагрузку, каждый связан с определенной темой или группой тем, и, что наиболее характерно, каждый из них выражается определенной группой персонажей.
Например, исторический смысловой уровень, в котором и выстраивается первичный исторический сюжет, реализуется в первую очередь в речевых действиях первых трех Искусителей, Гонца и Рыцарей. Именно от них мы узнаем всю подоплеку конфликта Бекета с королем, именно они обрисовывают социально-политическую ситуацию этого периода, наконец, из речей первых трех Искусителей мы узнаем о жизни Томаса Бекета до изгнания, а Рыцари в конце пьесы представляют убийство Бекета как исторически оправданное.
Мифологический уровень реализуется, прежде всего, в речевых действиях Хора женщин Кентербери. Их восприятие происходящих событий, на первый взгляд, кажется обыденным и ограниченным, не проникающим в суть, едва ли не косным. Тем не менее, это восприятие в конечном итоге оказывается сопряженным с глубинными, архаико-мифологическими пластами человеческой психики. В отличие от рационального, «идеологического» мировосприятия остальных персонажей мировосприятие женщин Кентербери эмоционально и «органично», в том смысле, что оно тесно связано- с природным бытием. Образы природы и человека, связанного с природой (работник, пахарь), наполняют выступления Хора женщин, что также сильно отличает их от монологов и реплик других персонажей. Причем образы эти осмысляются в фольклорно-мифологическом ключе, в связи с календарными обрядами и. переживанием вечного круговорота природы.
Томас Бекет - единственный герой, существующий сразу на всех этих уровнях. Являясь своеобразным посредником между фольклорным, светским и духовным, Бекет как историческая личность теряет свои очертания. Точнее, читатель все время ощущает зыбкость этих очертаний. В одних эпизодах (сцены с Искусителями и с Рыцарями) Бекет предстает как реальное историческое лицо, со своими политическими и религиозными убеждениями, слабостями и сильными качествами. В проповеди и предсмертных монологах он видится уже духовным учителем, мучеником за веру, святым, даже новым Христом, преодолевающим конкретные временные рамки и обращающимся к остальным с порога Вечности. Наконец, в выступлениях Хора женщин Бекет приобретает фольклорно-мифологические черты, становится аналогом культурного героя, царя-жреца, умирающего и воскресающего бога.
Разумеется, нельзя недооценивать актуальное религиозное и историческое, даже политическое, значение пьесы Элиота. Она создавалась в эпоху важнейших политических событий в Европе, и отклик на них, безусловно, обнаруживается на ее страницах. В то же время Элиота интересовала глубинная основа происходящего в мире, генетическая, архетипическая подоплека мира и человека как вневременная, внеисторическая истина. В этом ему могло помочь обращение к мифу и ритуалу - первичным моделям, описывающим мир и место в нем человека.
«Убийства в соборе» в первую очередь связан с использованием Элиотом традиций средневековой ритуальной драмы. В конце 1920х - начале 1930х годов, когда Элиот обращается к драматургии, возрождая жанр религиозной драмы, именно средневековая культурная традиция, традиция средневековой драмы становится для него во многом определяющей. Хотя, разумеется, не только она. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что первое драматическое произведение Элиота (незаконченное) «Суини-агонист» (1926-27) имеет своей основой античный образец - аристофановскую комедию. Однако уже в следующих произведениях — мистерии «Камень» и первой законченной пьесе «Убийство в соборе» - Элиот непосредственно обращается к средневековой драме.
Создавая пьесу «Камень», Элиот ориентируется на мистерию -позднесредневековый драматический жанр. При этом, разумеется, речь не идет о возрождении этого. жанра, а лишь об использовании его определенных формально-содержательных особенностей. За основу Элиот берет библейский текст: в первую очередь Книгу пророка Неемии, а также Книгу Бытия, евангельские тексты. Этот текст ложится на сюжетную схему, которая носит, по сути, ритуальный характер: ритуал строительства храма как символ построения новых отношений человека с Богом. Эта ритуальная основа с наложенным на нее священным текстом, представленная песнопениями хора, монологами руководителя хора и отдельных голосов и позволяет говорить о мистериальном характере этого произведения Элиота. Хотя, с другой стороны, применительно к «Камню» довольно сложно говорить о именно драматическом произведении, поскольку здесь, по сути, нет драматического действия, выделенных персонажей, а текст распадается на отдельные поэтические монологи. Для нас важно само стремление Элиота использовать христианский, или как бы христианский, ритуал в качестве основы драматического произведения, что позволяло подчеркнуть внеисторический, вечный характер происходящего и заявить очень глубокую проблематику на ограниченном пространстве драматического действия. Если в «Камне» это сделать до конца Элиоту не удалось, то его первая законченная пьеса - «Убийство в соборе» - была в этом отношении более удачной попыткой. С другой стороны, не следует забывать о том, что ритуальные элементы использовались Элиотом и в поэтических произведениях, прежде всего в поэме «Пепельная Среда» («Ash-Wednesday», 1930).
Для «Убийства в соборе» очень большое значение имеют традиции средневековой литургической драмы. Литургическая драма как специфический жанр представляет собой ранний образец средневековой драматургии. Это некое постановочное действо на библейский сюжет, включаемое в литургию в особых случаях, в первую очередь по большим церковным праздникам (Рождество, Пасха, дни отдельных святых). Важно отметить, что литургическая драма в полной мере реализовывала идею единства драмы и ритуала. Эта идея неоднократно затрагивалась Элиотом в его критических работах, а в художественной форме была воплощена в «Убийстве в соборе».
Утверждая связь пьесы с литургией, Элиот включает в текст и в постановку «Убийства в соборе» элементы католического богослужения: антифоны в честь святых мучеников, шествие священников с хоругвями, католические гимны (в том числе, Те Deum как завершение пьесы и завершение литургии). Прежде всего, необходимо отметить, что Элиот, очевидно, принимал ту сакраментальную направленность англиканской церкви, которая утверждала значение церковного ритуала, прежде всего мессы, в формировании жизненных устоев каждого человека. Ритуалы христианских таинств считаются установлением самого Бога, и посредством них возможно приобщение к Богу. Кроме того, ритуал представляется не только актом вспоминания событий Священной истории, в первую очередь воплощения Бога в Христе и распятия Христа. Выполняя свою изначальную функцию, ритуал актуализирует эти события в настоящем, делая каждого участника литургии их очевидцем и участником.
Прямое выражение этой мысли мы находим в пьесе «Убийство в соборе», в Интерлюдии, включающей проповедь Томаса Бекета: «Ибо во всякой Божественной мессе мы вновь обращаемся <ге-епасР- к страстям и смерти Спасителя нашего и Господа Иисуса Христа». Можно сказать, что в пьесе Элиота создается ситуация, при которой сами зрители активно вовлекаются в действие, в первую очередь посредством Хора женщин Кентербери. Именно Хор с его позицией пассивного свидетеля происходящих событий, с его усредненным взглядом является главным объектом самоидентификации для зрителя.
«Убийства в соборе» избирается эпизод из жизни настоящего святого, Томаса Бекета. Элиот в своей пьесе сохраняет многие структурные, сюжетно-композиционные элементы житийной пьесы. В качестве одного из наиболее ярких примеров можно привести следующее. Как известно, житийной литературе свойственна деиндивидуализация главного героя, «сюжет» жизни которого строится в соответствии с определенным набором канонических правил, норм, клише. Строгий жанровый канон призван «универсализировать» жизнь святого, показать ее как истинный путь, независимый от частного опыта, индивидуальных различий и тому подобного. Т. С. Элиот в своей пьесе также отказывается от индивидуации главного героя, в отличие, например, от Теннисона, который в своей пьесе о Бекете вводит даже своеобразную любовную интригу.
Еще одна особенность, характерная и для житийной драмы, и для пьесы Элиота — проведение аналогии между судьбой главного героя и судьбой Христа. Подражание, следование Христу является одним из конститутивных моментов жизни святого, истинная модель поведения. В «Убийстве в соборе» квазисюжетная линия подражания Бекета Христу проводится настолько отчетливо, что зачастую приводит к их прямому отождествлению. Не случайно, в своей рождественской проповеди Бекет вспоминает о Страстях и смерти Христа. В конце проповеди Бекет говорит: «Бог даст, в скором времени вам будет явлен новый мученик, и он будет, возможно, не последним». Предчувствуя свою гибель и сопоставляя свою судьбу с судьбой Христа, Бекет черпает в этом силы для продолжения своего пути: «Теперь ясна мне цель, и ясен путь».
Таким образом, изначально «Убийство в соборе» предоставляло благодатную почву для создания ритуальной драмы на основе христианского сюжета.
Эти мифологемы отражают осмысление бытия природы и человека, осмысление космических процессов и закономерностей, управляющих этим бытием, и стремление человека воздействовать на эти процессы или, по крайней мере, стимулировать их. Существуют они и в современной культуре, например, в форме юнговских архетипов, фрагментов культурной памяти человечества, актуализируемых, в частности, в творческом акте и способствующих умножению художественного смысла.
Так, смерть Томаса Бекета воспринимается женщинами Кентербери в рамках фольклорно-мифологического сознания как вселенская катастрофа, ставящая под сомнение сам факт существования жизни. В выступлениях Хора Бекет помимо очевидной параллели с Христом соотнесен с умирающим и воскресающим богом, причем грань между языческим и христианским иногда до предела сужается. Реплики, указывающие на очевидную связь образа Бекета с богом растительности, многочисленны и рассыпаны по всему тексту пьесы.
«Убийство в соборе» является миф об умирающем и воскресающем боге. Это один из центральных мифов календарного цикла, и он может быть прослежен, практически, во всех архаических культурах, особенно у народов Средиземноморья. В соответствии с этим мифом годичный календарный круг, осенне-зимнее замирание и весенне-летнее пробуждение природы предстают в символическом изображении ежегодного умирания и ежегодного воскресения бога плодородия. Мифу соответствует ритуал, воспроизводящий гибель и воскресение бога и, тем самым, способствующий сохранению мирового природного порядка. Модификацией этого мифо-ритуального комплекса является архаический ритуал умерщвления старого царя-жреца, подробно описанный в «Золотой ветви» Фрейзера, а также ряд других мифов и ритуалов, связанных с «умилостивительной жертвой». Многие религиозные представления (в том числе история смерти и воскресения Иисуса Христа) также могут быть соотнесены с указанным мифом.
Весь этот контекст значений крайне важен для понимания роли мифа об умирающем и воскресающем боге в пьесе «Убийство в соборе». Уже с самого начала, с первого выступления Хора (которое вообще является одним из ключевых моментов пьесы) Элиот актуализирует в сознании читателя эти значения.
мировосприятием.
Из вышесказанного со всей очевидностью следует, что в «Убийстве в соборе» наблюдаются очень тесная взаимосвязь и взаимодействие религиозно-христианского и мифологического смысловых пластов. Необходимо сказать несколько слов об их соотношении в пьесе, о приоритетной значимости каждого из них. Как мы помним, художественное своеобразие ранних произведений Элиота определялось в первую очередь их мифологическим подтекстом. При этом миф, с одной стороны, воспринимался как непреходящий ценностный ориентир, воплощающий некий универсальный закон бытия, а с другой стороны и как следствие, он выступал в качестве инструмента анализа современной действительности.
Переоценка ценностей, происходящая в мировоззрении Элиота на рубеже 1920х-30х годов, выдвигает иные приоритеты, главным из которых становится религия. «Убийство в соборе» является ярчайшим выражением этого периода в творчестве Элиота, конденсируя напряженные духовные, религиозные искания поэта. Поэтому доминирование в пьесе именно религиозно-христианского аспекта является неизбежным и оправданным. Действительно, основную смысловую нагрузку в пьесе несет именно религиозный пласт, связанный с рассмотрением и' проповедью христианских идей. В то же время нельзя недооценивать значение сугубо мифологического смыслового уровня. Мифологическое осмысление происходящих в пьесе событий позволяет взглянуть на них «с точки зрения Вечности», отличить подлинное от мнимого, значимое от сиюминутного. Миф в «Убийстве в соборе» становится своеобразным фоном, на котором развивается действие. Однако без этого фона пьеса либо становится описательно-исторической, либо превращается в откровенную христианскую проповедь. Мифологический подтекст сообщает пьесе ту необходимую глубину, которая провоцирует неоднозначность оценок описанных событий.
В "Убийство в соборе" занимает особое место в творческом наследии Т. С. Элиота, концентрируя напряженные духовные и художественные поиски поэта в конце 1920х-начале 1930х годов. Реализованная в пьесе "Убийство в соборе" элиотовская теория поэтической драмы, безусловно, является значимым фактом английской драматургии XX века. Фактически, Элиот выступил как новатор английской сцены, создав произведение, уникальное по организации драматургических элементов и взаимодействию драматического и лирического начал.
При том, что доминирующей в «Убийстве в соборе» является религиозная семантика, мифологический аспект пьесы не должен недооцениваться. Являясь дополнительным смысловым измерением пьесы, он сообщает ей особую содержательную глубину и позволяет преодолеть рамки историко-религиозной дидактики. Поэтика мифологизирования в «Убийстве в соборе» носит совершенно особый характер, во многом отличный от предыдущего и последующего художественного опыта Т. С. Элиота. В этой пьесе сложно найти мифологическую сюжетную линию или хотя бы какое-то число отсылок к тем или иным мифам. С другой стороны, мифологический подтекст реализуется здесь на более глубоком уровне, путем обращения к самим основам мифологического мышления и моделирования мира.
Рассмотренная проблема является лишь одним из аспектов пьесы и не может исчерпать всю содержательную полноту «Убийства в соборе». Мы можем говорить лишь о смысловом ориентире, помогающем глубже проникнуть в замысел Элиота и точнее определить место и значение его пьесы в английской литературе XX века.
Содержание работы отражено в публикациях:
процессе. Материалы межвузовской конференции). СПб., 2005. -С. 20-22 (0.15 пл.)
2. Рогожкин Э. Е. Осуществление художественных принципов модернизма в пьесе Т. С. Элиота «Убийство в соборе» // Филологические записки: материалы герценовских чтений: Сб. ст. СПб., 2005. - С. 77-80 (0.2 п. л.)
3. Рогожкин Э. Е. К вопросу о путях развития английской исторической драмы XX века: «Убийство в соборе» Т. С. Элиота и «Человек на все времена» Р. Болта // Филологические записки: Сб. ст. - СПб., 2006, С. 102-105 (0.25 п. л.)
4. Рогожкин Э. Е. Миф в драматургии Т. С. Элиота (пьеса «Убийство в соборе») // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. Аспирантские тетради: № 1 (18). - СПб, 2006, С. 82-85 (0.25 п. л.)