Андрей Рябоконь
Джек Лондон. Как начинался путь великого писателя?
https: //shkolazhizni.ru/biographies/articles/33015/
Судьба отмерила ему всего 40 лет жизни. Всего? Но сколько было сделано за эти годы!.. Полсотни книг увидели свет. При жизни. И ещё семь были изданы вскоре после его смерти. И ещё сотни — миллионными тиражами — переизданы во всём мире, переведенные на разные языки. Творческое наследие Джека Лондона поистине принадлежит миру, делая его богаче, а тех, кто прочёл хотя бы одну книгу — мудрее и добрее. Справедливее и сильнее.
Ему завидовали. Его, пожалуй, не слишком ценили, когда он был жив. «Пророков нет в отечестве своём». Пресса, падкая до сенсаций, частенько пыталась изобразить его взлёт внезапным и сенсационным — паренёк из рабочего класса, выбравшись из нищеты и не получив особого образования, становится знаменитым писателем! Чем не сенсация? Он добился всего сам, «прорвавшись на самый верх»! Чем не торжество американского образа жизни?
Забывали только о цене, уплаченной за «внезапный» взлёт. О том, как годами пылились в редакциях захудалых газетёнок и журнальчиков рассказы, которыми вскоре будут зачитываться миллионы. Забывали о годах — не днях или месяцах, — о годах отчаяния, голода, а затем, на излёте — о периодах мрачной депрессии. Здоровье писателя безнадёжно подорвано нечеловеческими усилиями, напряжение сказалось роковым образом… Он заплатил судьбе свою дань — и вряд ли многие согласились бы сделать то же самое.
Удивительно, что книги его часто пытаются представить романтической «литературой для юношества». Но читают и дети, и взрослые, ощущая одинаковый трепет в душе, следя за приключениями героев, улыбаясь от радости или сдерживая слёзы от печали. Светлой печали, которой пронизаны многие строки, открывающие нам суровый и жестокий, красивый, противоречивый, далеко не всегда справедливый мир. Мир сильных людей. Открытых. Искренних. Настоящих. Способных выстоять в схватке — и с безликой стихией, и с алчным двуногим хищником.
Он родился в Сан-Франциско. В столице моряков и рудокопов, железнодорожных рабочих штата Калифорния. В городе удачливых дельцов и опустившихся авантюристов.
Землетрясение 1906 г. разрушило город, но к тому времени Сан-Франциско успел сильно перемениться, утратив хаотичный и романтичный колорит. Исчезло ощущение лежащей за серым горизонтом яркой сказки, дразнящего бесконечными возможностями мира, что распахнул свои объятия для восторженных людей — исчезло ощущение, которое манило сюда многих изо всех уголков Америки.
— прежде всего, преследующим его острым чувством голода. И, конечно же, первым приобщением к чтению. Рано научившись читать, он глотал книги одну за другой, читая всё, что попадало в руки. Кроме дешёвых книжонок, попадалась и настоящая литература, оставившая след.
Настоящие книги помогли ему найти свой путь в жизни — и, конечно же, сама жизнь, суровая и трудная. Детство мало походило на счастливое детство обычных детишек из обеспеченных семей. Он не жил на всём готовом. Ему рано пришлось зарабатывать на кусок хлеба. Сначала маленький Джон разносил газеты, возил по субботам лёд. «В пятнадцать лет я был мужчиной, равным среди мужчин».
Сознание своих возможностей — равноправия со взрослыми, самостоятельности и необходимости зарабатывать на жизнь — формировало его характер. Но кроме гордости за то, что он принадлежит к сообществу людей труда, примешивалось и другое. Поскольку семья бедствовала, пришлось пойти на консервную фабрику, и вскоре он возненавидел эту однообразную, изматывающую каторгу.
А волшебный мир где-то там, за пыльным, пропахшим рыбой и вонью городских окраин, горизонтом — далёкий сказочный мир по-прежнему манил его. Романтика странствий рано или поздно должна была захватить его. На промысловом паруснике, простым матросом, он плывёт к берегам русской Чукотки. С отрядом отчаявшихся рабочих идёт маршем протеста на Вашингтон.
Рабочее движение не было чем-то отвлечённым. Бедность, бесправие и нищета кружили по Америке, попавшей под власть жестоких дельцов. Те, кто получал баснословные прибыли руками рабочих, те, кто любил «загребать жар чужими руками», оставляли гроши истинным создателям своего богатства. На городских окраинах, в товарных вагонах или возле железнодорожной насыпи, в ожидании попутного поезда, в ночлежках и возле рабочих проходных — всюду ограбленные люди говорили о неравенстве и несправедливости, о падении в бездну нищеты.
«законов джунглей»…
Джек Лондон. Как расцветал великий талант?
Именно об этих «законах» — первые рассказы будущего писателя. Они отправлялись в редакции нью-йоркских журналов, пылились там или возвращались к автору, он отсылал их в другие журналы — и они снова возвращались…
А затем пришёл Клондайк. Лихорадка, охватившая общество, зацепила всех. Азартные искатели счастья ринулись на Север, в погоне за призрачным золотом.
Джек Лондон появился там в начале августа 1897 года. Заканчивалось короткое северное лето. Золотоискатели, хлынувшие на Аляску, устраивались, кто как мог. Пережить зиму было непросто. У слияния реки Стюарт и Юкона, где его застала зима, Джек Лондон провёл долгих полгода, погрузившись в этот мир, открывая для себя суровую поэзию и реальность Севера, воплощая окружающий его мир в слове и донося через мир художественный до читателя.
— увидели свет его первые рассказы об Аляске, Клондайке, о людях Севера. Впечатления той зимы питали творчество писателя долгие годы — вплоть до повести «Смок Белью», изданной за 4 года до смерти.
Северные рассказы… Читателей поразила их новизна и необычность. Север представился им самым суровым в жизни испытанием возможностей человека, срывающим призрачный покров условностей, лжи, обмана. Испытанием, возвращающим высокий смысл давно забытым понятиям — чести, мужеству, товариществу, воле, ответственности.
«Сын волка» — сборник, вышедший в 1900 году, стал знаковым в судьбе писателя. И не только потому, что на следующий год Джек Лондон вступил в Социалистическую рабочую партию. Словно было задано основное направление творчества.
Человек мог выбирать. Воля — или безволие. Борьба и надежда на победу — или безропотное подчинение и поражение. Жизнь — или смерть.
Север подобен очищению. Всё наносное и лживое в человеке сметалось. Люди освобождались от эгоизма, индивидуализма, ожесточённости, недоверия друг к другу. Незнакомые люди словно становились братьями — а иначе не выжить в суровом северном краю, где снежная пустыня способна покарать безжалостно, беспощадно. И если человек не находит в себе достаточно сил и воли — он обречён.
«Белый Клык» и «Любовь к жизни» вышли в 1906 году. В них есть всё это — борьба человека за само существование, трагедии непонимания, жестокости людей друг к другу и к животным.
Д. Лондон, наравне с Купером и Сетоном-Томпсоном, вошёл в число первых американских писателей, почувствовавших, что в глубине сознания цивилизованного человека, испорченного искусственными наслоениями, всё же зреет новое понимание — о месте человека на Земле, об отношениях с иными обитателями планеты, имеющими такие же права. И основное право — право на жизнь. И значит, всё не так безнадёжно!
Под влиянием революции 1905 года, утопленной монархическим режимом в крови, Д. Лондон создал роман «Железная пята» (1907), затем — в 1909 — один из лучших своих романов «Мартин Иден». В этих романах он резко критикует общество наживы, обогащения, потребления и накопления, где, вопреки библейскому «не сотвори кумира», идолом является «золотой телец» — общество, как безудержная злокачественная опухоль душит и убивает всё здоровое, что находится вокруг.
Картина восстания, нарисованная в романе «Железная пята», сурова и жестока — тысячи жертв, сгоревшие кварталы, заваленные трупами улицы. Разрушения и кровь. И ярость, безудержная ярость — с обеих сторон. Ярость обездоленных, тех, у которых отняли всё — и ярость новоявленных рабовладельцев, присвоивших себе право распоряжаться чужими судьбами и чужими жизнями. Мир словно останавливается на распутье — или повернуть к утопии Братства людей, или же упасть в эпоху, где олигархия порабощает весь мир.
Согласитесь, нынче, слушая в новостях сообщения о движении антиглобалистов, очередной нефтяной войне или межнациональном конфликте, о взрыве, устроенном террористами, или повышении цен, следующем витке инфляции, съедающем скудные сбережения, или беспорядках на окраинах европейской столицы — мы понимаем, что книги Лондона по-прежнему актуальны.
— в будни, в праздники, когда радость переполняет сердце — или когда отчаяние сжимает его тисками…
Мы читаем их одну за другой.
«Игра», повесть, появившаяся чуть раньше «Железной пяты».
«Мексиканец», одна из лучших новелл, написанная в 1911 году.
«Сказки южных морей», блеснувшие в том же году, и «Храм гордыни», увидевший свет на следующий год.
«Лунная долина», роман, напечатанный в 1913-м.
«На циновке Макалао», сборник гавайских рассказов о блистательном празднике жизни, что заканчивается прощанием навеки, словно искупив бессмысленность «благополучного» существования — увидел свет в 1919-м, уже после смерти автора — словно последний взлёт, прощальный взмах крылом…
Его самоубийство было, скорее всего, непредумышленным. Измученный жестокой болью, измученный тяжёлой болезнью, он уже не мог обходиться без морфия. Приступ в ночь на 22 ноября 1916 года был особенно сильным. Пришлось принять слишком большую дозу обезболивающего. Утром его обнаружили уже умирающим. В углу спальни лежали на полу два опрокинутых пузырька из-под лекарств. Доза оказалась смертельной…