Приглашаем посетить сайт

Староверова Е. В.: Натаниел Готорн новелла «Хохолок»

Староверова Е. В.

Натаниел Готорн новелла «Хохолок»

http: //ruslit. biz/staroverova-e-v-amerikanskaya-literatura-nataniel-gotorn-novella-xoxolok/

Младший современник Ирвинга Натаниэль Готорн (1804-1864) был одним из его преемников в плане исследования жанровых возможностей краткой прозы (хотя, в отличие от Ирвинга, писал и романы) и развития американской новеллы. Он выступил самым ярким продолжателем ирвинговской традиции американской романтической новеллы-сказки.

как Ирвинг, обращался с историческим материалом, исповедуя принципы романтической историографии, то есть предпочитая быть верным не букве, но духу воссоздаваемой им эпохи. Как и Ирвинг, Готорн питал усиленный интерес к фольклору американских первопоселенцев. При этом, несмотря на столь многочисленные совпадения творческих установок двух крупных писателей-романтиков, трудно представить себе фигуры, менее сходные, чем Ирвинг и Готорн.

Диаметральная противоположность меж ними определяется принадлежностью как к разным поколениям — "отцов" и "детей" американского романтизма, так и к разным регионам США; разительное несходство их личных темпераментов также уходит корнями в особенности духовной культуры взрастивших их регионов. Ирвинг, экспатриант, "гражданин мира" всемерно стремился расширить свои духовные горизонты, Готорн же, напротив, сознательно культивировал свою новоанглийскую самоуглубленность. В высшей степени своеобразная личность Натаниэля Готорна — во многом продукт Новой Англии, Салема, где Готорн родился и провел в добровольном затворничестве значительную часть своей жизни.

Предки писателя прибыли сюда в 1630 году среди первых колонистов-пуритан Массачусетского залива. Прапрапрадед Готорна Уильям и его сын Джон Гаторны прославились в Салеме как самые ревностные пуритане: первый из них с особым рвением преследовал квакеров в 1650-е, второй, прозванный "бичом ведьм", председательствовал на знаменитых салемских процессах 1690-х годов и, как гласило семейное предание, был проклят одной из осужденных им на смерть женщин. Написание фамилии "Hathorne" на "Hawthorne" — "боярышник", национальный цветок Америки—изменил уже Натаниэль Готорн, выбирая себе литературный псевдоним. Человек с болезненно обостренной совестью и богатым воображением, он помнил о "проклятом наследии предков" постоянно, и отсюда вытекают многие темы и образы его произведений.

Отец Готорна, капитан торгового судна, умер вдали от дома в 1808; его вдова с тремя детьми перебралась в родительский дом и в последующие сорок лет редко покидала свою комнату. Жизнь Готорна была не слишком богата событиями и внешними впечатлениями; все драматические конфликты и трагические сомнения — все его напряженные духовные переживания были достоянием его внутреннего мира, надежно скрытого от посторонних глаз.

Он рано пристрастился к чтению и к одиноким долгим прогулкам — развил, по его выражению, "проклятую привычку к одиночеству", которую лишь временно и частично нарушили годы (с 1821 по 1825), проведенные в Бодуйенском колледже в штате Мэйн. Соучениками Готорна оказались будущий поэт Генри Лонгфелло и будущий четырнадцатый президент США Франклин Пирс. Несмотря на попытки участвовать в студенческой жизни, Готорн и здесь не мог преодолеть замкнутости, никого не допускал в свой внутренний мир и ничем, кроме прекрасной наружности, не выделялся (по отзывам современников, он был "красивее лорда Байрона").

— дальним прогулкам по окрестностям, а когда стемнеет — по городу, к запойному чтению книг по истории пуританской Новой Англии, готических романов и английской литературы XVIII века. Тогда же он начал писать и в 1828 году анонимно опубликовал роман "Фэншо", который впоследствии не желал признавать, и в начале 1830-х обратился к краткой прозе. Первое, признанное читателями и удовлетворившее автора произведение Готорна, — сборник новелл "Дважды рассказанные истории" — появился в 1837 году.

К этому времени круг общения писателя несколько расширился и включил образованное и прогрессивное семейство Пибоди: со старшей дочерью Пибоди, Элизабет, Готорна связывали издательские дела, с младшей, двадцатишестилетней Софией, которую жестокие приступы мигрени сделали затворницей, его соединили пламенная любовь и родство душ. София Пибоди стала впоследствии женой Готорна и матерью его троих детей. Четыре года, разделившие романтическую тайную помолвку и бракосочетание, Готорн сначала зарабатывал деньги для будущей семьи, служа на бостонской таможне (1839—1841), а затем занимался самоусовершенствованием, примкнув к трансценденталистской коммуне Брук-Фарм.

В 1841 вышел двухтомный сборник рассказов для детей из новоанглийской истории "Дедушкино кресло", а в год свадьбы — второе, значительно расширенное издание "Дважды рассказанных историй" (1842). Несмотря на финансовые затруднения, которые временами испытывало семейство, брак оказался исключительно счастливым: "Я женат на Весне, я повенчан с Маем!" — не уставал восклицать Готорн. Супруги обосновались в Конкорде, центральном городе Новой Англии; узкий круг их знакомств составили трансценденталисты Эмерсон, Маргарет Фуллер, Торо, Чэннинг, Бронсон Олкотт, позднее — Г. Мелвилл. В дальнейшем Готорны несколько раз меняли место жительства, всегда, впрочем, оставаясь в пределах Новой Англии, Массачусетса: Салем, Леннокс, Бостон, Конкорд.

В ущерб продуктивности литературного труда писатель служил на таможне (1846—1849): за это время был опубликован лишь один, правда, замечательный, сборник краткой прозы "Легенды старой усадьбы" (1846), куда вошли, в частности, ранняя и горькая "новоанглийская сказка" "Молодой Браун" и причудливая изысканная "итальянская сказка" "Дочь Рапачини", новеллы о стремлении к совершенству "Родимое пятно" и "Мастер красоты".

Следующие три года, совпавшие с началом Американского Ренессанса, оказываются для Готорна-писателя наиболее плодотворными. За несколько месяцев он пишет свой самый знаменитый роман "Алая буква" (1850) — романтическое исследование истории Новой Англии и пуританского сознания, публикует романы "Дом о семи фронтонах" (1851) и "Счастливый дол" (1852), сборник рассказов "Снегурочка и другие дважды рассказанные истории" (1851), две книги детских сказок, основанных на древнегреческой мифологии — "Книгу чудес для мальчиков и девочек" (1851) и "Тэнглвудские истории для мальчиков и девочек" (1852). За это время американская и европейская репутация Готорна как литератора упрочилась настолько, что его теперь ставили в один ряд с сэром Вальтером Скоттом и Чарльзом Диккенсом; он впервые зарабатывал сочинительством достаточно, чтобы содержать семью и купить постоянный дом в Конкорде.

— будь то таможенная служба в Бостоне и Салеме или почетная и доходная должность консула США в Англии — всегда мешали литературной деятельности Готорна; он, впрочем, постоянно вел записные книжки, которые потом ложились в основу его произведений. Так и на сей раз, художественным итогом его четырехлетнего пребывания на дипломатическом посту (1853—1857) явилась опубликованная лишь в 1863 году книга "английских" очерков "Наша старая родина". По окончании консульского срока Готорн с семьей отправился в двухгодичное итальянское путешествие, тогда-то и был написан его последний завершенный роман "Мраморный фавн" (1860). Они вернулись в свой дом в Конкорде лишь летом 1860-го, меньше, чем за год до начала Гражданской войны.

Во время войны Готорн, который всегда осуждал рабство, занял необычную для новоангличанина позицию: "эксперт" в данном вопросе, он не принимал фанатизма ни с той, ни с другой стороны, о Джоне Брауне говорил, что "еще никого не вешали так справедливо", — и был глубоко опечален тем, что нация "воюет сама с собой". По мере развития войны он все больше падал духом, а с начала 1864 года его физическое здоровье стало необъяснимо и стремительно ухудшаться: он ослабел настолько, что едва мог держать перо. Для восстановления душевных и физических сил его вывезли весной в Плимут на побережье, где он внезапно и тихо умер во сне.

Готорновское наследие достаточно обширно и очень разнообразно. Оно охватывает различные прозаические жанры: роман, классическую новеллу, новеллу-сказку, эссе, скетч, очерк. Но сто с лишним рассказов Готорна — это лишь малая часть того, что было намечено в его записных книжках. Помимо пяти опубликованных романов, у него были готовы сюжеты еще пяти. Эти нереализованные замыслы — результат не творческой лени, а необыкновенной требовательности к себе. Готорн беспощадно жег то, что его не устраивало (такая участь постигла, например, его первый сборник рассказов "Семь легенд моей родины" и некоторые из поздних произведений).

Все творчество Н. Готорна (даже те немногие произведения, антураж и действие которых удалены от американской действительности), неразрывно связано с Новой Англией, где писатель безвыездно провел пятьдесят из шестидесяти лет своей жизни. Историческое прошлое страны, волновавшее всех американских романтиков, — это для Готорна новоанглийское пуританство XVII века (как для Ирвинга — быт голландских поселенцев, а для Купера — фронтир и героика Войны за независимость). На этой основе разворачивается действие романа "Алая буква" и многих рассказов Готорна: "Кроткий мальчик", "Седой заступник", "Эндикотт и красный крест", "Майский шест на веселой горе", сказок "Молодой Браун" и "Хохолок".

Как правило, конкретные ситуации и главные герои таких произведений — плод авторского воображения, однако, в них исключительно точно воссозданы быт и особенности мышления новоанглийских пуритан, самый дух того времени. Это романтическая историография, которая уже была знакома читателям по романам англичанина В. Скотта и американцев В. Ирвинга и Дж. Фенимора Купера. Своеобразие Готорна заключается в использовании новоанглийского устного творчества — поверий, преданий, рассказов времен "охоты на ведьм", в которых ярко запечатлелись особенности пуританского сознания.

—1840-е годы национальный фольклор, благодаря деятельности первых отечественных собирателей (Снеллинга, Скулкрафта, М. Истмен, Джонса), уже прочно вошел в культурный обиход американцев. Сам Готорн, с детства живший в атмосфере семейных легенд, являлся одним из носителей новоанглийской устной традиции. Для автора — потомка Уильяма и Джона Гаторнов – прошлое оказывалось спаянным с настоящим поистине неразрывно.

Отношение Готорна к истории его края было двойственным: он видел пороки прошлого (фанатизм, жестокость, ханжество), частично унаследованные потомками, но считал, что "железные пуритане" обладали вместе с тем цельностью, простотой, мужеством и неподкупностью — качествами, которые начисто утратили его современники. Во многом поэтому Массачусетс, а часто даже Салем XVII столетия стали для Готорна некоей областью творческого вдохновения, как долина реки Гудзон XVIII века для Ирвинга.

Разумеется, не все произведения Готорна (как, впрочем, и Ирвинга) исторические; он сам говорил, что часть из них посвящена истории, часть — современности и часть — вечности. Деление это, однако, оказывается относительным, ибо все три категории у Готорна взаимосвязаны, и связь эта имеет иной характер, чем у его предшественника по романтизму. Интерес Готорна в каждом из его романов и рассказов сосредоточен на человеке; природа, история и бытовые реалии предстают пропущенными через восприятие героя, увиденными его глазами.

Из совокупности всех готорновских произведений возникает неразрывная цепь человечества, объединяющая людей силой греха, страдания и любви. Предельно наглядной становится разница между американскими писателями-романтиками разных поколений при сопоставлении сказочного творчества Готорна с ирвинговским, ибо литературная сказка, в силу известной условности сказочного жанра и обобщенности ситуаций, выступает своего рода "барометром" романтического сознания.

В литературных сказках Готорна сказочная фантастика имеет важное значение: она выступает, во-первых, средством сотворения романтического идеала и, во-вторых, способом метафорической критики окружающего мира.

"Хохолок" (1852) происходит в городе Салеме и его окрестностях. Что касается времени действия, то оно отличается сказочной неопределенностью ("давным-давно"), но очевидно, что это минувшие времена — XVII—XVIII век. Главные действующие лица — типичные персонажи национального фольклора: "одна из самых ловких ведьм в Новой Англии" матушка Ригби и ее "кукленок" (человеческое подобие, созданное в целях практической магии) Хохолок. В данном случае, впрочем, сотворение Хохолка преследует цель, вполне невинную — пугать ворон на огороде матушки Ригби, и лишь затем в голове ведьмы рождается коварный план. Она оживляет огородное пугало и отправляет его в широкий мир. Хохолок с его головой-тыквой, эта карикатура на современного человека, должен, по замыслу матушки Ригби, доказать, что все вокруг столь же пустоголовы и фальшивы, как и ее детище.

Благодаря волшебной трубке матушки Ригби, зажженной непосредственно от адского огня, Хохолок не только живет и дышит, но и выглядит пригожим и статным кавалером. Но едва гаснет огонек в ведьминой трубке, наружу проступает истинная сущность огородного пугала. Однако никто, кроме уличного пса и маленького ребенка, не замечает мимолетных изменений во внешности героя: все ослеплены его мишурным блеском. Таким образом Хохолок с легкостью завоевывает весь город, а затем и сердце дочки церковного старосты (давнего должника матушки Ригби) хорошенькой Полли Гукин. Как видим, здесь переплетаются две традиционные волшебносказочные фабулы: сотворение бездетными родителями человеческого подобия, которое оживает и заменяет им ребенка, и странствие героя в поисках невесты. Обе фабулы, однако, переосмыслены в романтическом духе и наполнены элементами новоанглийского фольклора.

убожество, лишенное всякого волшебства. Он понимает, что, обзаведясь богатой невестой и положением в обществе, еще не стал человеком. В этом эпизоде заключена важная для романтического искусства мысль: действительный, зримый мир — не только нечто несовершенное, но и ненастоящее, подлинный мир — за его пределами. В творчестве Готорна именно зеркала выступают окнами в этот мир.

Познав горькую истину, романтический герой Хохолок больше не может, в отличие от окружающих его людей, мириться с суррогатами и кончает с собой: он разбивает трубку и падает на пол грудой тряпья и палок. Горькая ирония автора слышится в заключительных словах матушки Ригби: "Бедный мой, милый, хорошенький Хохолок! На свете существуют тысячи и тысячи всяких хлыщей и шарлатанов, составленных, подобно ему, из такой же кучи дряни, из таких же поношенных, устарелых, ни на что не годных вещей, и все же они живут себе припеваючи <...>. И почему же один только мой кукленок должен был <...> погибнуть? <...> Он слишком впечатлителен и чувствует все слишком глубоко. У него, видимо, слишком нежное сердце, чтобы бороться и побеждать в этом бесчувственном и бессердечном мире".

Как видим, рассудочная проза жизни, "бесчувственность и бессердечие" оказываются для новоанглийского писателя-романтика безусловным злом. Ведовство же, так яростно преследовавшееся его предками, напротив, окружается ореолом поэзии и романтической исключительности. Под пером Готорна даже сказка, жанр, как будто, абсолютно далекий от психологизма, обнаруживает способность к освоению достаточно сложных характеров: романтически бескомпромиссного Хохолка и художнической натуры матушки Ригби, не чуждой артистического тщеславия. Именно их логике, а не стандартной сказочной фабуле, подчиняется в конечном итоге сюжет романтической сказки Н. Готорна.