ДЖЕЙМС ФЕНИМОР КУПЕР
(JAMES FENIMORE COOPER, 1789—1851)
Фенимор Купер — создатель американского романа, придавший этому жанру универсальный характер.
Разнообразие типов романа у Купера поразительно. Среди них есть исторические («Шпион», «Лайонель Линкольн»), морские («Лоцман», «Красный корсар», «Морская волшебница», «Два адмирала», «Морские львы» и др.), нравоописательные («Домой», «Дома»), авантюрно- приключенческие (романы о Кожаном Чулке), романы- памфлеты («Моникины»), утопические («Кратер»).
Различная окраска романов приближает их к трем основным родам литературы: они драматичны (подчас трагичны), лиричны (напоминают поэму), монументально эпичны. Романы различны по объему и представлены в виде отдельных книг, в виде трилогии, пенталогии. Купер— создатель эпопеи в американской литературе.
Внутри каждого типа романа он умеет дать множество оттенков и каждому своему произведению придать особый, неповторимый колорит. Так, введя в обиход мировой литературы морской роман, Купер тщательно избегал какой бы то ни было стандартизации своего литературного детища — его «Лоцман» мелодраматично романтичен, «Красный Корсар»—героико-романтичен, «Морская волшебница» представляет собой элегическую сказку, «Два адмирала» — патетическую драму, а «Морские львы» имеют деловито промысловый характер.
Но есть некая общность во всех его произведениях: романы Купера социальны и историчны. Недаром Бальзак— создатель социального романа в Европе — «рычал от восторга», упиваясь творениями своего заокеанского собрата по перу, считал Купера одним из «прекрасных талантов» и называл его «американским историком». 1 Запечатлевая современный ему мир, Купер создавал художественную историю своего времени и недавнего американского прошлого. В американской литературе до Купера не было писателя, который с такой прямотой, страстью и беспощадной правдивостью ставил бы в своем творчестве важнейшие и животрепещущие социальные проблемы.
«Фенимор Купер играл роль барометра своего бурного времени, который чутко реагировал на все штормы»,— пишет В. Л. Паррингтон.2
При жизни Купера его романами зачитывалась и восхищалась «вся Европа», создавая замечательному романисту славу, которая потом волнами докатывалась до его родины, далеко не всегда воздававшей ему должное.
Восторг европейских читателей был объясним не только несомненным литературным дарованием Фенимора Купера, но и тем, что в его лице Европа знакомилась с первым американским романистом, который дал почувствовать читателю жизнь Америки — страны мало известной, но манящей.
И, конечно же, Купер-романтик представил европейцам поэтический облик Америки, американскую экзотику: таинственный и сказочно прекрасный мир лесных нехоженых троп, незнакомых озер и гигантских водопадов, красочную своеобразную жизнь индейцев, их песни, обряды и сказания, юмор и патетику, лиризм и захватывающие дух приключения.
Положительные герои Купера, совершенные по своей духовной структуре люди, ведомы были по трудному и часто трагическому пути страстями и чувствами высокого накала; их сжигала жажда такого нравственного совершенства, которое им самим казалось недоступным, несмотря на то, что они превосходили окружающих благородством своих деяний и помыслов.
Купер-романтик изображал идеальнейшие, невиданные взаимоотношения людей — такое братство, такую высокую степень человечности, что эта связь была крепче кровного родства, материальных уз, сильнее любви и смерти. Он ввел в мировую литературу образ «благородного краснокожего» и одним из первых среди писателей США выступил против идей расизма, против физического истребления аборигенов страны,— индейцев; он не только протестовал против их уничтожения, но и указал на возможный выход — гуманное к ним отношение. Позже об этом же, как о единственном, по его мнению, разрешении расовой проблемы, Марк Твен напишет лучший свой роман «Приключения Гекльберри Финна».
Один из американских литературоведов расистской закваски Д. Лоуренс в своей книге «Исследование классической американской литературы» со злобной иронией издевается над гуманистическим идеалом Купера, называет его мифом.
«Миф» был адресован не только Соединенным Штатам Америки, стране, истреблявшей многомиллионное индейское население, но и ряду государств Европы, со времен феодализма принимавших участие в кровавой колонизации Нового Света.
Несмотря на погромные выступления модернистских критиков в США, объявляющих творчество Фенимора Купера устаревшим, большинство современных американских литературоведов предпочитают гордиться своим талантливым соотечественником, а не поносить его.
«Даже если бы он не представил ни одного характера, кроме Кожаного Чулка, одно это создание поставило бы творца в первый ряд романистов мира»,— пишет У. К. Броунелл в книге «Мастера американской прозы»3.
Купер родился в г. Берлингтоне штата Нью-Йорк в семье квакеров, предки которых переселились из Англии в XVII в. Отец его, владелец обширных земель вблизи Нью-Йорка, основал новый поселок, получивший его имя — Куперстаун, раскинувшийся на северном берегу озера Отсего, по течению реки Сасквеганы (место действия будущих романов Купера). И обитатели Куперстауна, и судья Купер стали позже прототипами действующих лиц романа «Пионеры».
Юный Джеймс учился сначала в деревенской школе в Куперстауне, пышно названной «Академией»; затем был послан в г. Олбени в небольшую частную школу, а 13-летним мальчиком попал в Иейльский колледж, где, по его признанию, «бил баклуши», предпочитая ученью чтение книг и прогулки по холмам, поросшим лесом, и берегу залива вблизи Нью-Хэвена. Отец, желая дисциплинировать сына, отдал его в матросы на торговое судно «Стирлинг». Решение отца вполне соответствовало склонности сына — Джеймс мечтал о далеких путешествиях и необычных приключениях.
Осенью 1806 г. «Стирлинг» отбыл в Европу. Путешествие было длительным — целых сорок дней, море бурным, работа матроса трудной. Зато сколько впечатлений для семнадцатилетнего юнги!
Обратный путь домой был тоже тяжким—52 дня непрекращающейся штормовой погоды выдержал «Стерлинг». И эти дни остались в памяти незабываемыми, превратились позже в неисчерпаемый арсенал впечатлений для автора несравненных морских романов. Через год Джеймс Купер с торгового судна перешел на службу в военный флот, сначала матросом, потом морским офицером; служил на кораблях «Везувий», «Оса»; был послан строить бриг на озере Онтарио. Жизнь фронтира во всей ее примитивности и неприхотливости, чудесные пейзажи озера Онтарио — его лесистые берега, песчаные отмели, островки, протоки, вся незабываемая чарующая дикая прелесть была воссоздана писателем через несколько десятилетий в романе «Следопыт».
Получив после смерти отца богатое поместье, Купер оставляет в 1810 г. морскую службу, женится и поселяется с семьей в местечке Скарсдейле. Здесь началась литературная работа Фенимора Купера. Спустя несколько лет появился роман из английской жизни «Предосторожность» («Precaution», 1820). Произведение было слабым, незрелым, но уже в нем Купер утверждал, что романы являются «инструментом, контролирующим суждения нации».
это. «Задача описать американские нравы и американские картины потруднее, но и более интересна для читателя4,—сообщал он издателю Эндрю Гудричу, задумав свой второй, прославленный роман «Шпион». Так начал Купер свою борьбу за национальную американскую литературу.
«Шпион» («The Spy: a Tale of the Neutral Ground»), полностью появившийся в декабре 1821 г., имел большой успех, быстро стал одной из самых любимых и популярных книг. Газеты писали о его «победном шествии»; тут же понадобилось второе издание, а через два месяца — третье. Он был переделан в пьесу, спектакли шли с шумным успехом по всей стране. В начале 1822 г. «Шпион» был издан в Англии и создал Куперу литературное имя за рубежом. Вашингтон Ирвинг, живший в Англии, проявил к «Шпиону» Купера живейший интерес и немало способствовал его популярности. Роман быстро был переведен на французский, русский, немецкий, испанский, шведский, датский и другие европейские языки. Позже критики утверждали, что европейского читателя завоевали куперовские индейцы. На самом деле «завоевание» произошло раньше: «Шпион» принес славу Куперу в США и в Европе. Автор был доволен своим созданием; в одном из писем он назвал книгу, «если не великой, то приличной»5 и пообещал написать вскоре нечто более значительное.
Переехав вскоре в Нью-Йорк, он пережил там краткую и счастливую пору литературной славы. За короткий срок им было написано шесть романов, переведенных почти на все европейские языки. Американский роман впервые выходил на мировую арену. Соотечественники гордились Купером и осыпали его почестями и знаками внимания— ему было предложено почетное вступление в Американское философское общество, состоялось чествование в Колумбийском колледже, была преподнесена медаль «За упрочение славы Республики» от Городского объединения в Нью-Йорке.
Его третий роман «Пионеры, или Истоки Сасквеганы» («The Pioneers, of the Sources of the Susquehanna») появился в продаже 1 февраля 1823 г., и в тот же день ньюйоркские вечерние газеты сообщили о неслыханном успехе нового романа: к 12 часам дня был продан весь тираж в 3,5 тысячи экземпляров. Напечатанный в 1824 г. «Лоцман» («The Pilot; a Tale of the Sea»)—первый морской роман Фенимора Купера— окончательно закрепил за автором славу «таланта века» в США, в Англии, во Франции, Германии, Италии, Польше и далекой России. В Англии читатели называли его «американским Вальтером Скоттом», и это была наивысшая похвала в устах англичан. Вальтер Скотт — старший современник Фенимора Купера — был поражен типами и великолепными морскими сценами «Лоцмана» и предсказывал, что новый жанр и его создатель будут иметь огромный успех. У Купера же были иные замыслы — он задумал написать огромную историческую эпопею из тринадцати романов. В феврале 1825 г. появился его исторический роман «Лайонель Линкольн, или Осада Бостона» («Lionel Lincoln, or the Leaguer of Boston»). Новый роман успеха не имел.
Однако Купер продолжал создавать художественную историю своей страны в начатой им ранее эпопее о временах пионерства и снова возвратил своего читателя к истории жизни Натти Бэмпо и его друга индейца Чингачгука в романе «Последний из могикан» («The Last of the Mohicans. A Narrative of 1757»), который вышел из печати 4 февраля 1826 г.
Современники встретили роман с восторгом. Подобно «Пионерам», он был раскуплен молниеносно. Вышедшее через два месяца второе стереотипное издание разошлось также быстро.
Когда, задумав побывать в Европе, Купер уезжал в 1826 г. из США, его провожали шумно и торжественно, с банкетами и речами, в которых он представал как «посол американской литературы в Европе» и «надежда нации». Это публичное чествование оказалось последним для писателя. Он никогда уже не вступит в столь близкие и добрые отношения со своими соотечественниками.
Семь лет жизни в Европе прошли для Купера в непрестанном, почти лихорадочном труде: за это время он опубликовал семь крупных произведений и десятки статей, заметок, писем. В Париже он дописал роман «Прерия » («The Prairie») и издал его в Англии в апреле 1827 г. В письме к Генри Колберну из Парижа Купер предлагает свои три романа — «Пионеров», «Последнего из могикан» и «Прерию»—печатать под одним заголовком и называет их «полной серией романов, описывающих американскую жизнь». «Герой одного,— продолжает Купер в этом же письме,— является героем всех, только в различных ситуациях— разведчик в «Могиканах», охотник в «Пионерах », зверолов в «Прерии»6. В том же, 1827, году был напечатан «Красный Корсар» («The Red Rover») —один из самых популярных и волнующих морских романов Фенимора Купера. В 1828 г. появилась первая публицистическая книга Купера «Суждения американцев, собранные путешествующим наблюдателем» («Notion of the Americans: Picked up by a Travelling Bachelor»), в которой Купер описал нравы и общественную жизнь США 1824—1825 гг. В 1830 г. была опубликована «Морская волшебница » («The Water Witch»).
Художественным памятником пребыванию Купера в Италии был его роман «Браво» («The Bravo», 1831) — лучший из трех романов, созданных на европейские темы: он превосходит и «Гейденмауэр» («Heidenmauer», 1832), описывающий феодальную Германию начала времен Реформации, и «Палача» («Headsman», 1833), представляющего мелодраматическую историю молодого швейцарца, наследующего кровавое ремесло своих предков. Характерно, что европейские романтики чаще всего видели в Венеции палаццо и великолепие прошлого,— Купер увидел в венецианской истории страдания народа и кровавую тиранию венецианской олигархии. На романе «Браво» сказалась современная Куперу европейская революционная ситуация 7.
Купер дышал воздухом революционной Франции, и это оказало решающее воздействие на его сознание, на формирование способности остро критического восприятия окружающей действительности, что принесло ему «море невзгод» по возвращении на родину. Именно июльская революция спешно возвратила Фенимора Купера из Тироля и Дрездена в Париж, и здесь он оставался целых три года, вплоть до своего отъезда в США в 1833 г.
***
Жизнь в Париже оказалась неповторимой и неожиданной для писателя школой, имела глубокое воздействие на его впечатлительную натуру. Уезжая из Америки в Европу, Купер считал себя убежденным сторонником американской демократии, был горд своей родиной — молодой республикой, которая, по его мнению, должна быть политическим эталоном для монархической и еще феодальной Европы. Однако, когда его республиканизм, высказанный публично, оказался помехой для развивающихся торговых отношений американцев с Францией и Англией, Купера грубо одернули и унизили на страницах английских, французских и американских газет.
На родине он попал в атмосферу недоброжелательства и почти враждебности. Там царил дух стяжательства и торгашества. Беззастенчивый цинизм и оголтелая жажда наживы оттолкнули и ужаснули Купера. Когда в статьях он пытался объяснить свои взгляды, вокруг него забушевала буря поношений и оскорблений. Купер был настойчивым и несгибаемым правдолюбцем; он отказывался молчать.
В публицистических произведениях: «Письмо к согражданам » («A Letter to his Countrymen», 1834), «Американский демократ» («The American Democrat», 1838), в гротескно-аллегорическом сатирическом романе «Моникины» («The Monikins», 1835), в романах о современности «Домой» («Homeward Bound or the Chance», 1837), «Дома» («Home as Found», 1838) Купер бросает смелый вызов американскому буржуа. «Мерилом добродетели стал текущий счет»,— утверждает он в «Моникинах». Страной правит «Великий Безнравственный Постулат, известный лод названием Денежного Интереса»,— негодует Купер-обличитель.
«Доллар, доллар,— ничего, кроме доллара!.. Эти слова звучат повсюду — на площадях, на бирже, в светских гостиных и на кафедрах»,— почти кричит Купер. Доллар царит в искусстве, религии, юриспруденции, где целью стало «не правосудие и общественная безопасность, а только нажива», в государственном управлении, которое «стало попросту выгодным помещением капиталов»8.
Обличительный тон «Моникинов» на многие годы оттолкнул от непримиримого Купера буржуазного читателя, тем более, что во всей последующей его публицистике, во всех книгах путешествий, появившихся позже, имеются следы этого воинствующего произведения.
«Моникины»—сатира, построенная по типу просветительской европейской литературы XVIII в., с наличием фантастики и едкой политической обличительности. Свифт с его гротескностью, бичующим сарказмом и поистине волшебными вымыслами был учителем Фенимора Купера.
Вместе с тем «Моникины»—это продолжение традиций американской социально-политической сатиры, зародившейся еще в творчестве Бенджамена Франклина, с той разницей, что Купер сделал свою сатиру более всеобъемлющей, более негодующей и философичной. Она — конденсация чувств и мыслей Купера — романтика и протестанта, восставшего против норм современной ему жизни. В этой книге писатель дает эмоциональный выход своей ненависти и своему отчаянию, овладевшим им в последние три года.
Фенимор Купер вскрывает природу буржуазного государства. Создавая свой политический памфлет, он указывает на самое существенное в структуре раннего американского общества — на приспособление государства к нуждам денежного мешка, на то весьма быстрое перерождение американской демократической системы, которое в конце XIX в. станет настолько очевидным, что Марк Твен назовет свою родину «монархией денег».
Купер очень точно определяет «зло» американской демократии: «государство, основанное на представительстве собственников, каким бы это представительство ни было— прямым или косвенным,— злонамеренно по сути своей... Государство должно быть независимо от денег и обязано противостоять их пагубному воздействию»9.
Для Купера — владельца земель, который никогда не намерен был отказываться от прав собственника, это очень смелое политическое заявление. Оно свидетельствует не только о ясности ума, но и о глубокой тревоге писателя за судьбы своей родины. Он, как и многие американцы, был уверен в превосходстве политической системы США перед монархиями Европы, но с нарастающим беспокойством наблюдал за «искажениями» этой системы, еще не понимая, что они являются неотъемлемыми свойствами буржуазной республики. Всю жизнь Купер пытается «раскрыть глаза» своим соотечественникам, убедить их в своей правоте.
Трудно представить себе гнев, ярость и ненависть, которые обрушила американская буржуазная пресса на голову писателя. Купер задел целый правящий класс, и журналисты исчерпали весь запас бранных слов и угроз в адрес писателя, осмелившегося сказать правду. Купера обвиняли в сутяжничестве, дурном характере, в мрачной ненависти к своей родине, унижали как писателя («несомненная бесталанность»). Буржуазные читатели бойкотировали «Моникины» и требовали изъятия книги из библиотек. Бои с «прессократией», как Купер называл газеты США, писатель вел около десяти лет.
«Я разошелся со своей страной. Пропасть между нами огромна. Кто кого опередил — покажет время»10.
Пропасть эта никогда не была заполнена. К концу жизни писателя она стала еще шире. У себя на родине Купер оказался в совершенной изоляции. Все, что теперь выходило из-под его пера, принималось критикой в штыки. С 32 лет, когда от наследства отца почти ничего не осталось, Купер превратился в литератора-профессионала, и теперь, поселившись в родном Куперстауне по возвращении из Европы, жил только на литературные доходы. Подобно своим современникам Вальтеру Скотту и Бальзаку, он вынужден был непрерывно писать и печататься, хотя и мечтал избавиться от «этой кабалы». Он всегда нуждался, был опутан долгами, боролся за существование, сражаясь с издателями, был озабочен отсутствием авторского права в США. Его «плодовитость» объясняется также жизненной необходимостью — он вынужден был издавать книгу за книгой.
г. «решил» было оставить литературу: жизнь заставила его снова взяться за перо.
Одинокий, растративший много сил в неравной и изнурительной борьбе, он ищет в творчестве душевного равновесия. Купер работает над историей американского флота, сотрудничает в «Морском журнале». Перед глазами оживает счастливая пора юности, плаваний, образы друзей- моряков. Материал для «Истории» собирался исподволь, замысел был давний, еще с 1825 г.
«История флота Соединенных Штатов Америки» («The History of the Navy of the United States of America», 1839) оказалась книгой мемуаров, с естественной для этого жанра субъективной окраской. Биографии видных морских офицеров Купер подал не как историк, а как романист. Много позже, в 1846 г., он издал биографии отдельной книгой, и некоторые из них оказались превосходными миниатюрами. «История флота» была встречена враждебно: обозленные на Купера журналисты выискивали недостатки книги, обрушились на субъективизм оценок автора, подняв по этому поводу шумную, крикливую полемику.
В 1840 г. он опубликовал роман об открытии Америки Колумбом — «Мерседес из Кастилии» («Mercedes of Castile»); критика объявила его «наихудшей книгой Купера» и язвительно толковала о том, что «Купер исписался». Позже этот поэтический и драматический исторический роман стал одним из популярнейших произведений писателя.
В том же 1840 году появился роман «Следопыт» («The Pathfinder, or the Inland Sea») и в следующем, 1841 году, «Зверобой» («The Deerslayer, or the First War Path»). Автор снова возрождал мир Кожаного Чулка, который был для него социальной утопией, где есть справедливость, дружба, мужество, т. е. все то, чего он был лишен в реальном мире. Следопыт Натти Бэмпо, подобно автору, ведет упорную и неравную борьбу с врагами.
Но американский читатель знал три первые романа из серии, посвященной Кожаному Чулку. И поэтому оба новые были раскуплены мгновенно. Писатель одержал на этот раз победу — не в борьбе с буржуазными газетами, а в сфере искусства.
Однако ощущение горечи не проходило. Надвигалась старость, ожесточенной борьбе с врагами не виделось конца, друзья отшатнулись или были растеряны; книги были переведены на десятки европейских языков, а в США писатель чувствовал себя чужим. Но дух его не был сломлен — об этом говорят письма. В одном из них он пишет, что сделал все, чтобы дети могли гордиться отцом, который отваживался противиться общераспространенным предрассудкам для того, чтобы писать правду.
В этом—истинный характер Фенимора Купера, его человеческая сущность; именно эти чувства — убежденность, вера в свою правоту — давали ему силы для многолетней и, казалось, бесперспективной борьбы.
Роман «Два адмирала» («The Two Admirals», 1842), подобно «Следопыту» и «Зверобое», появился в период горячих боев писателя с буржуазной прессой. Художественное творчество было его единственным соратником. В «Двух адмиралах» он создал драматическую ситуацию, с помощью которой показал свою пламенную любовь к родине. Роман этот занял почетное место среди морских романов Купера.
«Вайандотте » («Wayandotte, or the Hutted Knoll», 1843) — о борьбе за землю, о революции конца XVIII в., о достоинстве человека.
На первый взгляд кажется, что Купер написал роман ниже своих художнических возможностей — вялое развитие сюжета, отсутствие обычной увлекательности и динамичности повествования, заторможенное нарастание драматического конфликта.
Но постепенно читатель начинает понимать, что Купер взялся решить реалистическую и трудную задачу — показать внутренний мир индейца, обрисовать его своеобразную натуру, ее типические черты. Буржуазная цивилизация искалечила его, низведя до самой низкой ступени морального падения, но самых сильных сторон характера все же не убила.
Отравленный ядом алкоголя, индеец Вайандотте сохранил гордость и человеческое достоинство. Купер нашел нетленную сердцевину человеческой души, то ее неразрушимое ядро, вокруг которого на глазах читателя заново воссоздается твердый характер человека — волевого, отважного, жестокого и по-своему справедливого. Автор обличает систему порабощения индейцев — сначала ром,, мелкие подачки, затем укротительница-плеть—и смелый, вольный воин превращен в раба-прислужника.
Показывая возрождение человека, Купер стремится к достоверности и точности в описании психики индейца-воина, так непохожей на душевный строй американца. Это новая черточка в манере позднего Купера — свидетельство большей, нежели раньше, сложности его стиля, тяготеющего к реализму.
«Вайандотте» в «Журнале Грэхэма» в ноябре 1843 г., т. е. спустя месяц после появления романа. Эдгар По причислял «Вайандотте » к наиболее удачным созданиям Купера.
В следующем году появился роман Купера «На суше и на море» («Afloat and Ashore, or Adventures of Miles Wallingford», 1844), напечатанный в двух частях, позже превратившийся в два произведения, издаваемые отдельно. Роман был в некоторой мере автобиографичен по сюжету, посвящен приключениям двух юношей-матросов на корабле, идущем из Америки в Индию.
Спустя два года из-под пера Купера появляется эпопея из трех романов (Anti-Rent Trilogy), в которой писатель выступает сторонником поместной системы землепользования. Трилогия — доказательство того, что «Фенимор Купер — один из самых сложных писателей своего времени»11. Он снова предстал здесь в позиции, в которой оказывался и раньше: воинствующий обличитель и наивный стратег, открывающий противникам свои наиболее слабые и уязвимые места.
Романы трилогии появились в такой последовательности— «Чертов палец» («Satanstoe», 1845), «Землемер» («The Chain-Bearer», 1845), «Краснокожие» («The Redskins », 1846). Эти романы, связанные с земельными проблемами, весьма актуальны, почти злободневны и по сей день. Одной из своих сюжетных линий они соприкасаются с «Моникинами» и романами «Домой», «Дома». Уже этого было достаточно, чтобы произведения оказались непопулярными среди читателей и враждебно оцененными критикой.
«Кратер » («The Grater, or Vulcan's Peak. A Tale of the Pacific», 1847)12.
Глубочайшее трагическое противоречие, заложенное в основе мировоззрения Купера, определило сюжет и содержание этого позднего произведения. В романе предзтавлена одна из многочисленных робинзонад, которые продолжали появляться в различных национальных литературах, хотя прошло почти сто тридцать лет со дня опубликования прославленного «Робинзона Крузо». Подобно герою Дефо, американец Марк Вулстон на одном из тихоокеанских вулканических островов создал трудом и терпением цветущую колонию. Она является миниатюрой американского общественного устройства, и это подобие оказывается причиной ее гибели. В счастливую жизнь колонии вторгается торговля («зло, развращающее человека», по словам Купера), стяжательство, рождаются губительные раздоры, существование колонистов становится невыносимым. «Губернатор» Марк Вулстон — герой романа — сосредоточивший в своих руках китобойный промысел, судостроительство, промышленность, магазины, вступает с населением в такие взаимоотношения, что избиратели забаллотировали его, и он вынужден покинуть колонию. Неожиданное действие тектонических сил кладет конец общественной катастрофе на острове: он поглощен океаном. Автор считает, что социальный взрыв был страшнее вулканического: гибель колонии была фатально предрешена с тех пор, как появилась собственность.
«цивилизация не могла бы существовать без собственности»,— утверждает Купер.
Из этого заколдованного круга автор не видит выхода. Роман с его катастрофической концовкой Купер предлагает американскому читателю как аллегорию будущего своей страны, как «предупреждение», по его словам.
Характерно, что все, относящееся к труду человека, к его ратоборству с природой представлено в романе в радужных красках. Эта его часть — утопия, волшебная мечта автора об идеальной жизни — без противоречий и распрей. Двое людей — Марк Вулстон и Боб Бэтс, оказавшись на голой скале, своими руками создают «райский уголок». Но появилась собственность и пожрала плоды труда, довольство, мир.
помещиков, проникает во все поры жизни, всюду навязывает свои оценки, устанавливает свои законы. Он — разрушитель всего доброго, но он и «хозяин» этой жизни.
Пессимизмом и отчаянием веет от этого романа Купера. В нем образно представлена трагическая, фатальная роль собственника и собственности: все, к чему они прикасаются, гибнет.
Прошло 15 лет с тех пор как Купер написал Данлэну мучительно горькие слова: «Я разошелся со своей страной. Пропасть между нами огромна...».
Перед смертью Купер мог наблюдать триумф денег в США. «Люди в политической сфере превращены в слуг золота»; «организованное богатство заботится только о самом себе»13,— с горечью писал он в предисловии к своей последней, незавершенной книге «Города Манхэттена» («The Towns of Manhatten»), в которой описывалось прошлое, настоящее и будущее Нью-Йорка 14.
Последние романы Купера появились, когда писателю было уже за 60 лет. Полный энергии, планов, гордый неубывающим литературным талантом, он постепенно укрепил свое положение, хотя эуо и не прибавило ему популярности и не ослабило враждебного отношения критики.
Осенью 1850 г. Купер посетил Нью-Йорк и поразил своих издателей энергией, бьющей через край. Он казался человеком превосходного здоровья, находился в расцвете своих дарований. Решено было организовать банкет в его честь, чтобы привлечь внимание к его личности и его книгам (продавались они плохо). Но не успели приняться за осуществление этого проекта, как Купер слег — болезнь печени и водянка быстро прогрессировали. Однако он был полон надежд; не только до самых последних дней, но до последних часов жизни продолжал диктовать «Города Манхэттена».
Накануне дня своего рождения, 14 сентября 1851 г., Джеймс Фенимор Купер умер; похоронен он был в церкви Христа в Куперстауне.
Американская литература была столь молода, что кончина Купера оказалась первой смертью всемирно известного американского писателя. Все понимали, что умер великий романист, хотя и потерявший былую популярность.
Поэт и издатель Вильям Брайант рассказал о жизни и творчестве Фенимора Купера. Герман Мелвилл направил в адрес митинга письмо, в котором были такие строки: «Он всегда останется для меня живым... его достоинства еще не оценены. Придет время и потомки выше оценят Фенимора Купера»15. Решено было установить памятник Куперу — статуя должна была изображать писателя во весь рост. Но денег на памятник так и не собрали. Ни живому, ни мертвому Куперу ничего не прощалось. Лишь спустя несколько лет близ Куперстауна была установлена статуя, изображающая героя романов о Кожаном Чулке.
Примечания.
1. Бальзак об искусстве. М.—Л., 1941, с. 86.
2. Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли, т. 2, с. 259.
4. The Letters and Journals of James Fenimore Cooper. Ed. by J- F. Beard, v. 1, Cambridge, I960, p. 44.
5. The Letters and Journals of James Fenimore Cooper, v. 1, p. 66
6. The Letters and Journals of James Fenimore Cooper, v. 1, p. 167.
7. Об этом он сам говорит в предисловии к изданию «Браво» 1833 г.: в реальной послереволюционной действительности Европы он мог наблюдать, как корыстолюбивые богачи вырывали из рук народа завоевания революции.
—356.
10. Цит. по кн.: Wapls D. The Wig Myth of Cooper. N. Y., 1938, p. 89.
11. Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли, т. 2, с. 258.
12. После него появились: «Джек Тайер» («Jack Tier», 1848), «Расщелина» («The Oak Opening», 1848), «Морские львы» («The Sea Lions», 1849), «Движение времени» («The Ways of the Hour», 1850).
14. Сюзанна Купер — дочь писателя — хотела издать эту книгу, но при пожаре типографии она сгорела; уцелело лишь предисловие автора, которое и было издано под названием «Нью-Йорк».
15. Ley da J. The Melville, Log., N. Y., 1951, p. 440.