***
Творчество Купера овеяно легендами. Ими заполняются «белые пятна» мало изученной и плохо документированной биографии романиста.
Рассказывают, что однажды на званом обеде в Нью-Йорке зашел разговор о нашумевшем новом романе Вальтера Скотта «Пират». Как может автор так много знать о самых разнообразных вещах: о юриспруденции, о древностях, о мореплавании? Купер заметил, что по его мнению, Вальтер Скотт не проявляет детального знания морской жизни, а создает лишь иллюзию реальности. Но можно написать специфически морской роман, такой, в котором море будет главным субъектом. Друзья возразили— такое произведение не будет интересным для читателя. Купер решил доказать свое. Из спора возник замысел «Лоцмана» (1824). Родился новый тип романа — морской роман.
А не было бы случайности, беспримерная влюбленность Купера в море все равно сказалась бы в его художественном творчестве, ведь у него, по словам Бальзака, был «дар описывать море и моряков» 1.
В предисловии к «Лоцману» Купер называет Смоллета своим предшественником. Но между этими двумя писателями лежит немалая дистанция. И даже не потому, что они принадлежат к разным литературным направлениям, а потому что у них разный объект внимания. Бытовой комизм Смоллета — ведущее начало в его «морских»романах. У Купера же это занимает третьестепенное место.
В романе есть военно-политический фон — действие разворачивается у берегов Англии, воюющей за свои американские колонии. Но он является лишь театральной декорацией и необходим для усиления напряжения ординарной любовной истории — строптивый опекун не позволяет богатой наследнице выйти замуж по велению сердца. Счастливо завершенная «военная» любовная операция — похищение девушек военными моряками, торжество молодых американских республиканцев над дряхлым сторонником английской монархии и колониализма выглядят символическим актом, аллегорией становления нового республиканского общества. Купер сознательно отступает от исторической конкретности, не придерживается исторических точных дат и характеристик, когда это нарушает его художественный замысел. Для цето важна «гармония поэтических красок», как он говорил.
Колоритной фигурой в романе является таинственный лоцман, прототипом которого было реальное лицо. Это известный в XVIII в. моряк, капитан американской армии Джон Поль Джонс, шотландец по рождению, оказавшийся в Америке 12-летним ребенком. Слыл он человеком легендарной славы, непомерного честолюбия и сказочной отваги. Несомненно, такая личность должна была привлечь внимание молодого Купера, который искал для своего романтического произведения героя с необычайной судьбой.
Облик этого одареннейшего моряка с авантюрной судьбой пленил воображение не только Фенимора Купера, но и Германа Мелвилла, Дюма-отца и других европейских писателей.
Купер сохраняет в своем Лоцмане — «мистере Грее» характернейшие качества прототипа: упоминает о «деле при Флэмборо-Хед» (когда в 1779 г. Поль Джонс атаковал и взял в плен целый караван торговых английских судов, шедших под охраной военного фрегата, вооруженного несколькими десятками пушек), говорит об Уайтхевнской экспедиции 1778 г., во время которой американский десант высадился близ английских фортов, заставляет Лоцмана дважды с гордостью показывать королевский пергамент за подписью Людовика XVI (деталь реальной биографии Поля Джонса, награжденного французским королем золотой шпагой и орденом).
В то же время Купер окутывает фигуру Лоцмана густым мраком таинственности, загадочности; наделяет его необъяснимой меланхолией и крайним индивидуализмом, заставляет его принимать эффектные театральные позы во время смертельной опасности, иными словами, делает его образ ходульно-романтическим.
Лоцман не привлек бы сердце читателя, если бы автор не выделил в нем самого главного качества — мужества и бесстрашия при наличии превосходнейшего, мастерского знания морского дела. «Во всем мире нет моряка, равного вам!» — восклицает один из действующих лиц романа, лейтенант Гриффит (IV, 445). Именно таким и появляется в произведении «таинственный незнакомец »— во время гибельного шторма, в предельном напряжении всех своих сил, в ратоборстве с могучей стихией моря. Изумительное мастерство Лоцмана спасает от гибели фрегат и шхуну. Описание этого трудного и опасного прохода кораблей между утесами в бурю привело в восхищение русского поэта-декабриста В. Кюхельбекера, который читал «Лоцмана» в Свеаборгской крепости, удивляясь драматическому таланту Фенимора Купеца.
Герой романа — воплощение человеческой дерзновенной силы, бросающей вызов грозному бушующему морю. Образ Лоцмана противопоставлен коварной мощи моря и в то же время слит с ним нераздельно. И шхуна с поэтическим шекспировским именем «Ариэль», и фрегат, которым столь артистично управляет Лоцман, тоже предстают чудом, «рожденным морской стихией», наделенным волею и разумом («корабль ощутил гигантское прибавление мощи», «судно... величаво выпрямилось, как бы приветствуя могучего противника, с которым ему предстояло вступить в схватку», IV, 438). Задумав создать особый тип романа, где море являлось бы «главным субъектом», Купер в полной мере осуществил свой замысел.
Строгость в выборе языковых средств, точность характеризуют стилевую манеру писателя. Во всем — чувство меры.
С несравненным и захватывающим душу читателя мастерством передает Купер напряжение борьбы с разбушевавшейся стихией, смены настроения от отчаяния к радости, от надежды к ужасу. Перед мысленным взором читателя проходят все страшные фазы шторма, длящегося не одни сутки, и картина гибели «Ариэля», напоминающая агонию живого существа.
«Лоцман» — один из самых драматических романов Фенимора Купера.
между людьми, казалось бы, совершенно различными — и по образованию, и по возрасту, и по социальному положению.
Таковы молодой капитан «Ариэля» Барнстейбл — лихой моряк, отважный и смешливый, влюбленный в море и свою красавицу-шхуну, и рулевой Том Коффин — человек огромной силы и большого сердца. Этот старый морской волк, рожденный в море и проведший в море всю свою жизнь («от одного вида земли у меня, ей-богу, тревожно на душе»), — одно из удачных созданий поэтической фантазии Купера. Длинный и нескладный, комично суеверный (он считает глупцом всякого, кто не верит в «Летучего Голландца»), он тем не менее является олицетворением знаний, силы, опыта и душевной красоты моряка.
В первом морском романе Фенимора Купера обозначились главные преимущества романов этого типа — возможность создания динамичного, увлекательного, необычайного, драматического произведения.
Спустя четыре года на берегах Сены близ Парижа был написан второй морской роман Купера «Красный Корсар» (1827).
Литературными предшественниками Купера были Байрон со своим «Корсаром» и Вальтер Скотт и его роман «Пират». Байроновское воздействие особенно ощутимо: в романе Купера громко звучат тираноборческие мотивы. Традиционно романтического и специфично байронического в романе немало, но еще больше черт, отграничивающих Купера от Байрона. Корсар у Купера определеннее, конкретнее, «приземленнее». В нем больше исторической локальности. Это специфически американский образ: Купер вложил в него всю силу ненависти американских колонистов к высокомерным титулованным англичанам, показал, как задолго до войны за независимость в американском обществе зрела революционная ярость, уничтожившая позже английское владычество в Новом Свете. Купер достаточно правдиво изображает социально-политическую ситуацию: стихийный протест против английского владычества до начала освободительной войны и последующее организованное вооруженное сопротивление.
«Лоцман», море в «Корсаре» занимает главное место. Оно — фон к мятежной натуре вольнолюбивого Корсара. Но главная эстетическая функция моря традиционно байроническая. Неукротимая изменчивая стихия влечет к себе и укрывает вольнолюбивых людей, вступивших в конфликт с обществом и его законами.
Море в морских романах и лес в пенталогии о Кожаном Чулке играют одну и ту же роль: они — убежище для париев. В то же время море, лес — суровая школа, в которой ежечасно проверяются воля, собранность, мужество и стойкость человека.
Корсар и его корабль — чудесное, почти одухотворенное существо, неотделимое от легендарного моряка,— поэтичны в самом высоком смысле слова. Оба они неуязвимы ни для ядер врага, ни для свирепых ураганов. Лишь сила страстей может восторжествовать над волею моряка. Победив королевский крейсер, растоптав ненавистный английский флаг, Корсар распускает свою разноплеменную команду пиратов, сжигает корабль и исчезает на несколько десятилетий, чтобы явиться на последних страницах романа в новом, логически предрешенном качестве — тайного участника войны за независимость.
Как видим, методы борьбы героя романа с английским деспотизмом романтически-анархические, почти неправдоподобные; зато чувства — ненависть, вольнолюбие, душевная уязвимость и страстное желание защитить человеческое достоинство — вполне реальные, социальнозакономерные, исторически обусловленные. В этом отношении Красный Корсар — истинно национальный, реалистический тип неукротимого американца последней трети XVIII в.
Интересно следить за тем, как Купер, оставаясь в русле общепризнанных европейских литературных канонов, придает им особый американский колорит и свежесть. «Красного Корсара» можно назвать образцом «легендарного » романтического произведения. «Легендарные» драмы, романы, поэмы существовали во всех европейских национальных литературах— предания и легенды средневековья были неисчерпаемой сокровищницей сюжетов для романтиков всех направлений. Американцы — исторически молодая нация — не имели литературных традиций. Фактически у них не было еще и своей истории. Купер романтик творит легенды на глазах у читателя. Его герои— Красный Корсар, Лоцман, Гарви Бирч — это людилегенды, трепетные, живые, вышедшие из недалекого прошлого, но уже поэтически возвышающиеся над настоящим— ровно настолько, чтобы «поднять ввысь душу» читателя, как говорил Эдгар По, младший современник Купера.
— негр Сципион. Автор не пожалел красок при его изображении. Юмор, задушевность и лиризм, драматизм, даже патетичность использует Купер при обрисовке облика Сципиона.
Незримые нити тянутся от этого куперовского персонажа к дяде Тому — бессмертному герою прославленного романа Бичер-Стоу, к негру Джиму из романа Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна». Образ Сципиона— начало одной из литературных традиций американской реалистической литературы.
Между «Красным Корсаром» и последующим романом того же типа — «Морской волшебницей» (1830) много общего в жанровой окраске и содержании. Место действия в романе — море и берег в их контрастном противопоставлении. Море — символ свободы, нравственной чистоты, дружбы, любви, бескорыстия. Берег — царство сковывающих условностей, расчетливости, скаредности.
«Морская волшебница» — это роман-поэма, роман-утопия. На крошечном пространстве грациозного, возникающего как видение корабля создан особый мир людей, спаянных любовью и преданностью, боготворящих свободную морскую стихию, построивших свои взаимоотношения на бескорыстии и справедливости. Произведение окутано волшебной дымкой, а в эпилоге слышится печальная нотка тоски об ускользающем идеале.
Герой «Морской волшебницы», Бороздящий океан (это его имя)—благороден, отзывчив и баснословно щедр. Не золото ценит этот контрабандист, а свободу, любовь, дружбу. Он настоящий бог моря — неуловимый, вездесущий, фантастически удачливый и дерзостно смелый. Его волшебная бригантина, внезапно возникающая у берегов и бесшумно исчезающая в море, минуя все расставленные ей ловушки, — олицетворение талантов героя и его вольнолюбия. И корабль, и герой сказочно прекрасны.
Америки.
Тип морского романа, рожденный Купером, оказался самым стойким в его творчестве, сопутствовал писателю от начала до конца его творческой деятельности.
—XX вв.: Марриэта, Эжена Сю, Майн Рида, Р. Л. Стивенсона, Дж. Конрада, Германа Мелвилла, Джека Лондона, Хемингуэя.
Морской роман обогатил авантюрно-приключенческий роман, удвоил степень драматизма, дал писателям возможность на протяжении сотен страниц держать читателей в величайшем напряжении. Обилие внешнего действия стало непременной и естественной чертой таких романов, ибо непрестанные изменения сюжетных линий обусловливались природой морской стихии. В стихии моря оказалась бездна эстетического очарования, и первым в литературе открыл его Фенимор Купер.
Примечания.