УИЛЬЯМ КАЛЛЕН БРАЙАНТ
Творчество Уильяма Каллена Брайанта (William Cullen Bryant, 1794-1878) — значительное явление в истории американской поэзии, эстетической мысли, критики и журналистики. Он был первым поэтом США, завоевавшим международное признание. Деятельность Брайанта, прожившего долгую и плодотворную жизнь, носила разносторонний характер. Его перу принадлежат не только стихи, но и прозаические сочинения: очерки, новеллы, путевые заметки, критические статьи, направленные на развитие национальной литературы в стране, теоретические труды, заложившие основы романтической поэтики в США и способствовавшие распространению идей романтической философии и эстетики. Брайант прекрасно владел искусством перевода и сделал достоянием соотечественников многие стихи немецких романтиков (Уланда, Мюллера), французских и испанских лириков Средневековья, поэтов Латинской Америки. Наибольшую славу Брайанту-переводчику принесла его работа над поэмами Гомера. Его переводы "Илиады" (1870) и "Одиссеи" (1871-1872) относятся к числу крупнейших достижений переводческого искусства американских поэтов-романтиков, наряду с переводами "Божественной комедии" — Лонгфелло и "Фауста" — Б. Тэйлора.
Потомок первых поселенцев, У. К. Брайант родился в Каммингтоне (Массачусетс) в семье врача, человека широкого кругозора, не чуждого политических и культурных интересов. В библиотеке отца Уильям познакомился с античной литературой, с английской поэзией XVIII в. Доктор Брайант поощрял занятия сына поэзией. Одно из мощнейших ранних влияний на лирика, уроженца Новой Англии,-оказала Библия. У. К. Брайант в силу материальных обстоятельств не смог получить образования, к которому стремился. Он учился в провинциальном колледже, в семнадцать лет поступил в адвокатскую контору, с 1815 г. занялся самостоятельной юридической практикой. В июне 1821 г. молодой человек женился на Фанни Фэрчайльд — их полувековой союз оказался на редкость счастливым. В 1824—1825 годах стихи Брайанта регулярно появляются на страницах "Юнайтед Стейтс литерери газетт". Не надеясь прокормиться поэтическим творчеством и питая неприязнь к профессии юриста, с мечтами о литературной карьере Брайант в 1825 г. отправился в Нью-Йорк и занялся литературно-издательской деятельностью. После кратковременного редактирования двух периодических изданий он был приглашен там же в "Ивнинг пост", в 1829 г. стал главным редактором газеты и занимал этот пост на протяжении полувека, отмеченного в американской истории кризисами, разительными изменениями в экономической, социальной и политической структуре. В. Л. Паррингтон писал, что "Брайант был не только родоначальником американской поэзии XIX в., но также и родоначальником американской журналистики XIX в. "и сделал одну из влиятельных газет Нью-Йорка "выразительницей самых передовых либеральных воззрений своего времени"1. Воздействие редактора "Ивнинг пост" на общественную жизнь страны было весьма ощутимым. Брайант был буржуазным демократом и последовательно отстаивал идеи либерализма и демократии. В основе его идеалов лежали теория естественного права и христианский гуманизм, иначе говоря, система представлений, закрепленных в Декларации независимости и Конституции США. Убежденность в необходимости предоставления человеку максимальной индивидуальной свободы, стремление к защите прав личности и интересов народа в целом определяли позицию Брайанта по всем важнейшим политическим вопросам его эпохи. Он выступал в защиту свободы мысли, слова, труда, землепользования. Считая свободу слова одним из важнейших демократических прав гражданина, Брайант неустанно защищал ее, утверждая, что право обсуждать свободно и открыто все политические проблемы и исследовать и критиковать все политические учреждения настолько тесно связано с другими гражданскими свободами, настолько необходимо и для каждого в отдельности, и для существования всего общества, что без него страна непременно тотчас же окажется во власти деспотизма или анархии. В 30—40-е годы Брайант разделял взгляды левого крыла демократической партии. Позднее, после ее раскола редактор-поэт стал активным сторонником Линкольна, одним из первых приветствовал его в Нью-Йорке и в дальнейшем оказывал ему и республиканской партии активную поддержку. В 40—60-е годы XIX в. Брайант боролся против рабства, за полную эмансипацию негров. Он был талантливым журналистом и редактором. Принадлежащие его перу материалы в "Ивнинг пост" отличались большим разнообразием и в жанровом, и в стилевом отношении, чем сочинения других нью-йоркских журналистов тех лет. Он стремился к повышению нравственного и профессионального уровня американской журналистики и оказал разностороннее благотворное влияние на ее развитие.
"Эмбарго" (The Embargo) была опубликована в Бостоне в 1808 г., затем переиздана в 1809 г., вкупе с несколькими ученическими пасторалями. Путь от ранних подражательных сатир в духе классицизма до поразившего современников стихотворения "Танатопсис" ("Thanatopsis") был пройден Брайантом за удивительно короткий срок. Уже в стихах конца 10-х годов обнаруживается творческая самостоятельность и оригинальность поэтической мысли. "Танатопсис", появившийся в 1817 г. на страницах "Норт амери-кен ревью", воспринимается критиками как первая ласточка романтизма в Америке. Когда одному из ведущих американских критиков того времени Р. Г. Дане показали текст стихотворения, он. отказывался верить, что оно принадлежит перу американца. Выход брайантовского сборника "Стихотворения" (Poems) в 1821 г. знаменует, наряду с "Книгой эскизов" Ирвинга (1820) и "Шпионом" Купера (1821), установление романтизма как ведущего направления в литературе США. Стихи Брайанта появляются на страницах периодической печати. О крепнущем мастерстве поэта и развитии его дарования свидетельствуют сборники "Стихотворения" (Poems, 1832) и "Источник и другие стихотворения" (The Fountain, and Other Poems, 1842). За ними последовали "Белоногая лань и другие стихотворения" (The White-Footed Doe, and Other Poems, 1846), "Тридцать стихотворений" (Thirty Poems, 1864) и "Гимны" (Hymns, 1864). В последние годы жизни поэта были опубликованы сборники "Снежный народец" (The Little People of the Snow, 1873), "Среди деревьев" (Among the Trees, 1874), "Река времени" (The Flood of Years, 1876). В 1878 г., незадолго до его смерти, вышла книга "Поэтические произведения Уильяма Кал-лена Брайанта" (The Poetical Works of William Cullen Bryant), объединяющая почти все написанное им на протяжении шести десятилетий. Творческий путь Брайанта охватывает большую часть XIX в., однако его вклад в развитие американской поэзии связан прежде всего с его деятельностью в 20—30-е годы, когда он сложился как оригинальный и зрелый художник-романтик.
Своеобразие места Брайанта в истории американской культуры определяется тем фактом, что его мировоззрение и творчество обладают чертами переходности, а следовательно и двойственности. Сам тип его деятельности поэта, критика, журналиста свидетельствует о наличии глубоких национальных корней. В политическом отношении переходный характер позиции Брайанта проявился в подходе к решению всех важнейших проблем современности. Пограничность положения Брайанта сказалась и в его религиозных убеждениях. В его поэзии воплощены как идеи протестантизма, так и пантеистические воззрения, характерные для романтического мироощущения.
СЭМЮЭЛЬ ФИНЛИ БРИЗ МОРЗЕ.
Портрет Уильяма Каллена Брайанта. 1825.
Художественное творчество Брайанта также занимает пограничное положение. Оно знаменует переход от прямого подражания английской литературной традиции, характерного для поэзии США конца XVIII — начала XIX в., к ее творческому усвоению, к формированию подлинно самобытной лирики и воплощает движение от эстетических систем эпохи Просвещения к новым, романтическим принципам осмысления и изображения действительности. Переходный характер творческого метода Брайанта проявился как в теоретическом осмыслении проблем художественного творчества, так и в поэтической практике. Брайанту были чужды крайности романтического индивидуализма; его связи с эстетикой Просвещения наглядно ощутимы в решении вопросов о роли традиции, о разграничении поэзии и прозы, о соотношения искусства и науки. Черты переходности во многом определяют своеобразие поэтической системы Брайанта. Утверждая родство человека и природы, он не был склонен к пантеистическому разрушению преграды между личностью и миром природы — речь шла о тесной связи, о сокровенной близости, но не о "растворении"; границы, разделяющие "я" и "не-я", всегда обозначены достаточно четко. Постоянно проводя аналогии между явлениями мира природы и духовной сферы, Брайант оказывается на грани между дидактической поэзией прошлого, пуританским трансцендентально-эмблематическим истолкованием природы и романтическим символизмом Эмерсона. По сравнению с творчеством Эмерсона и По, Уитмена и Эмили Дикинсон, стихи Брайанта выглядят в какой-то мере архаично, тем не менее он был пионером, открывшим новые пути в американской поэзии.
— американской и европейской. Но эстетические задачи, которые он решал, были чисто американскими; он писал для американцев, и этим определялось его отношение к английской традиции. Ее влияние на становление Брайанта как поэта не вызывает сомнений. Еще в юности он познакомился с древнегреческой и римской лирикой (влияние Вергилия и Горация определяет немаловажные особенности его творческой манеры). Юношеское увлечение поэзией А. Поупа сменилось интересом к поэзии английского сентиментализма. Настоящим откровением для Брайанта явилось знакомство с произведениями великих романтиков — Байрона, Вордсворта, Кольриджа, Саути; каждый из них оказал на него немалое воздействие. Подобно Лонгфелло, Брайанта привлекала поэзия немецкого романтизма, и не только как переводчика: ее отголоски слышны в брайантовских легендах и балладах.
Становление Брайанта-поэта в целом соответствовало общей картине развития американской лирики в первые десятилетия XIX в. Его ранние поэтические произведения создавались в период продолжавшегося, несмотря на значительность поэтического опыта Френо, господства классицистских принципов А. Поупа. Однако Брайант рано освободился от подражания классицистским образцам, вступил в полемику с английскими классицистами и затем активно выступал против распространения принципов классицизма в американской поэзии.
Несомненно, что английская поэзия природы XVIII в., особенно так называемая "кладбищенская лирика" оказали немалое влияние на творчество Брайанта. Темы природы и смерти, ставшие центральными в его лирике, во многом* сближают ее с поэзией английского сентиментализма. Стихотворения Брайанта подчас близки к элегиям, гимнам и медитациям предшествующего столетия. Творчество Томсона, Каупера и поэтов их школы привлекало американского лирика непосредственным обращением к природе, отчетливой философско-этической направленностью, свободой стихотворного языка. Ему импонировали их метрические поиски. В юности Брайант пережил увлечение "кладбищенской лирикой", в частности творчеством Р. Блэра и Г. К. Уайта. Однако как сентименталисты и Вордсворт не столько открыли Брайанту глаза на природу, сколько стимулировали развитие его собственных склонностей и способностей, точно так же и внимание его к теме смерти и трактовка ее связаны не столько с английской литературной традицией, сколько с традицией национальной — пуританской.
Воспроизведение природы в лирике Брайанта, сравнительно с описательной поэзией XVIII в., отличается большей конкретностью, остротой чувственного восприятия и субъективностью. Новое изображение природы в романтической литературе было связано прежде всего с новым ее пониманием. Механистическую концепцию природы сменяет концепция органическая, и поэтому лирике Брайанта в высшей степени свойственно одухотворение природы. Внимательный анализ стихотворений Брайанта показывает, что в его творчестве традиции английских поэтов XVIII в. подвергаются романтическому переосмыслению.
Одним из первых он начал развивать на американской почве романтическую концепцию поэзии и природы. Опорой молодого' лирика в его поэтических исканиях стало творчество "лейкистов". Вордсворт был ближе Брайанту, чем другие английские романтики, и оказал существенное влияние на его становление как поэта. Недаром современники в качестве высшей похвалы называли Брайанта "американским Вордсвортом". Брайант, как и другие поэты-романтики, многому научился у Вордсворта в понимании и художественном осмыслении природы, но "американским Вордсвортом" все же, к счастью, не стал, сумев создать свою поэзию природы, во многом отличную не только по материалу, но и по ведущей лирической эмоции, по основному эмоциональному тону. Его творчество обладает ярко выраженным национальным характером, что сразу ощутили многие критики как на родине поэта, так и за рубежом.
—20-х годов XIX в., создал собственную поэтическую систему, особый поэтический мир, самобытность которого была сразу замечена и не померкла на фоне значительных поэтических явлений следующих десятилетий — 30—40-х годов, когда на поэтическое поприще вступили По, Эмерсон, Лонгфелло, Уиттъер. У Брайанта был свой, может быть, не особенно широкий, но специфический круг тем, проблем, образов, своя атмосфера, особая, сугубо индивидуальная авторская позиция, голос, который нельзя спутать ни с чьим другим.
Можно сказать, что стержнем поэзии Брайанта, определяющим цельность и человечность его поэтического мира, является понятие "пути" в расширительном значении этого слова. Метафоры "пути" пронизывают всю его поэзию. Очевидно, что сущностная черта поэтики Брайанта соотносима с понятиями исторического перехода, с которым связано его творчество, "погранич-ности" его фигуры и является их своеобразным эстетическим выражением. Проблема "пути" в поэзии Брайанта имеет глубокие национальные корни, тесно связана с особенностями исторического и культурного развития США. В русле мощного потока нативизма лежат многочисленные стихи Брайанта о природе и истории своего континента, которые являются результатом своеобразного путешествия по стране, экскурсов в ее прошлое и будущее, зарисовок ее настоящего. Давние национальные истоки имеет и другой тип "путешествия" у Брайанта — "внутреннего путешествия", духовных исканий, страстных поисков истины, смысла бытия. Самоуглубленность, напряженные нравственные поиски, настойчивое стремление любой ценой дойти до истины, "снять покровы" характеризуют ново-английскую духовную традицию, от ранних пуритан до Эмили Дикинсон.
Сам способ движения к истине, каким пользуется Брайант, обладает ярко выраженными национальными чертами, также связанными прежде всего с традицией пуританства. Это путь восхождения духа — от конкретного к абстрактному, от единичного — к общему, от внешнего — к внутреннему. Путь трансцендентально-эмблематического истолкования природы, который Брайант, подобно Эмерсону, унаследовал от своих предков-пуритан, позволяет ему обретать глубочайшие духовные истины, "читать" важнейшие законы бытия, не отрывая взгляда от внешней стороны мира, от самых мелких и обьщенных явлений природы и фактов человеческой жизни.
Метафоры "пути" определяют проблемно-тематический, образный и сюжетно-композиционный уровни поэзии Брайанта. Проблема "пути", то есть судьбы человека в мире, судьбы страны и человечества в целом — центральная в его творчестве. Ею диктуется обращение к теме смерти и жизненного пути, к теме природы как его рамок и условий, как обоснования и оправдания национального социально-нравственного прогресса, как своеобразного посредника между человеком и высшими духовными силами. Общение с природой — путь к очищению и духовному самоусовершенствованию, к пониманию величайших истин бытия. Размышления о линии развития, избранной Соединенными Штатами, о возможности прогресса человечества лежат в основе политической лирики поэта, его интереса к истории, к защите дела свободы в странах Западной Европы и Центральной Америки.
Многие стихи Брайанта строятся как своеобразные путешествия либо во времени ("Источник", "Ручеек"), либо в пространстве ("Облаку", "Гимн Полярной звезде"). Композиция других произведений определяется движением поэтической мысли от внешнего к внутреннему, от поверхности ввысь, как сказал бы Торо, или вглубь, как понимал это Мелвилл, из области предметного мира в сферу духа.
"Пограничность" позиции Брайанта, предопределенная в свою очередь переходным характером его эпохи, сосредоточенность на проблеме пути своей страны и человечества в целом обусловили глубокий историзм поэтического мышления лирика, важные особенности художественного времени его произведений. Временная организация многих стихотворений Брайанта продиктована ощущением необходимости проследить связи прошлого, настоящего и будущего. Отсюда — неразрывное сочетание трех планов изображения, трех временных пластов; отсюда и стремление к воплощению единства конкретно-исторического и вечного.
Анализ образного мира лирики Брайанта убеждает нас в необходимости вновь обратиться к понятию "пути", к семантическому полю этого слова и словам близких семантических рядов. Метафора пути воплощена группой символов, включающей все излюбленные образы поэта, ставшие "сквозными" в его творчестве: реки (потока, ручья), облака, ветра, природных циклов, улетающей вдаль птицы, постепенно поглощаемой пустыней горизонта, каравана или бесконечной вереницы людей, дороги, одиноких скитальцев. Знаменателен интерес Брайанта к образам, передающим различные "переходные периоды" в жизни природы и человека,— сумерек, заката как промежуточного состояния между солнечным днем и темной ночью; короткого предрассветного периода как перехода от ночи к сиянию дня, когда луна тает в почти незаметно светлеющем небе; осени в особые ее моменты — последних ясных дней или неожиданного проблеска тепла перед долгой холодной зимой; ранней весны, лишь отдаленно предвещающей пробуждение природы. Даже цветы, изображаемые Брайантом,— это цветы скромные, одинокие, распускающиеся неодновременно с другими, тоже в период перехода — от зимы к весне ранние (желтофиоль) либо, напротив, поздние, последние перед наступлением зимы (махровая горечавка, голубеющая в голом осеннем лесу, уже покинутом птицами). Рассмотренные под таким углом зрения, все эти образы складываются в единую систему и становятся важным ключом к пониманию мироощущения поэта.
Период достижения Брайантом творческой зрелости, когда были созданы наиболее значительные, самобытные его произведения,— 20—30-е годы, на которые приходится пик нативизма, мощного культурного движения в рамках американского романтизма, задачей которого было художественное освоение национальной природы и жизни. Если классическими представителями нативизма в прозе США были Ирвинг и Купер, в живописи — мастера "Гудзонской школы", то в поэзии нативизм связан с именами Брайанта, Уиттьера, Лонгфелло, поэтов-трасценденталистов и Лоуэлла. Брайанту принадлежит честь первооткрывателя. В его поэзии представлены все основные направления исследования национальной действительности и связанные с ним темы — в первую очередь, наиболее широко и наиболее ярко, освоение американской природы, изображение индейцев и воссоздание их легенд, воскрешение событий истории государства, героических времен Войны за независимость, идеалы демократии и республиканизма, весь комплекс политических идей, с которыми в те годы ассоциировалась сущность общественного строя США, предназначение Америки, ее роль в историческом прогрессе человечества.
Брайант был первым поэтом США, который сделал родную природу основным объектом художественного изображения. Он вспоминал, что с раннего детства был "восторженным созерцателем природы". Потребность в общении с ней сохранилась у поэта до глубокой старости. Лирику Брайанта питают преимущественно впечатления американского ландшафта, флоры и фауны. Непосредственность восприятия — одно из высших достоинств его пейзажной лирики. Глубоко лиричные пейзажные зарисовки Брайанта отмечены безошибочно узнаваемым местным колоритом. Перед читателем предстают девственные леса Америки, ее горы, прерии, "царственный Гудзон" и скромная река Грин. В стихах Брайанта живут не традиционные жаворонки и соловьи, а сойка и пересмешник, пума и койот, маис и дынное дерево. Из его произведений можно почерпнуть достоверные сведения о временах года и их характерных особенностях в разных районах страны, о растениях, повадках птиц и зверей, описанных со скрупулезной точностью. Некоторые стихотворения Брайанта представляют собой поэтические рассказы о каком-либо растении, цветке ("Желтофиоль", "Махровой горечавке"), птице ("Роберт из Линкольна") или реке ("Река Грин").
Лирику Брайанта в целом отличает подчеркнуто выраженная национально-историческая конкретность пейзажа, не свойственная в равной мере никому из поэтов 10—20-х годов. Он не только точен в изображении растений и животных. Рписывая осень или зиму, весну или лето, он указывает приметы, характерные именно для того или иного месяца в определенном регионе страны. О стремлении к национально-исторической и географической конкретности пейзажа свидетельствует и тематика его произведений. Брайант особенно знаменит как певец золотисто-багряной осени — времени года, самого прекрасного в Новой Англии и, вероятно, в наибольшей степени выражающего ее дух.
они образуют некую общую картину Соединенных Штатов. В качестве примера можно привести ландшафт из сонета "Коулу, художнику, отъезжающему в Европу". В нем поэт призывает своего друга среди прекрасных европейских пейзажей, под "дальними небесами" сохранить "живой образ" родной страны и приводит ряд характерных деталей — одинокие озера, "саванны, где бродит бизон", увитые растениями скалы, величественные реки, "осеннее пламя беспредельных лесов". Брайант воспел не только рощи, горы и фермы Новой Англии, но и ландшафты Запада — величественные прерии, и был в этом смысле пионером в поэзии, как Купер в прозе ("Прерии", "Охотник прерий"). Свободное движение белого стиха, каким написана поэма "Прерии", передает масштабы изображаемого и чувства, пробужденные им в душе поэта. Образы сменяют друг друга, как волны океана, с поверхностью которого Брайант, как и Купер в одноименном романе, сравнивает прерии.
Вот где приволье дикое: на этих
Лугах некошенных и безграничных,
В английском языке им нет названья,—
То прерии. Я в первый раз их вижу,
В просторах бесконечных.
(перев. М. Зенкевича)
Родная природа в изображении Брайанта, как правило, дружественна к человеку. Даже сумрачные леса не несут опасности, но, напротив, дарят покой и отдохновение ("Лесной гимн"). В одном из самых известных ранних стихотворений, "Надпись перед входом в лес", Брайант приглашает читателя вслед за ним углубиться в лесную чащу и приобщиться к покою и благости, которые скрыты в ней. Неторопливая поступь белого стиха пробуждает те чувства, какие может вызвать в душе человека сама природа:
... войди в обитель
К тебе покой вернется; лёгкий бриз,
Качнувший лист, покажется бальзамом
Измученному сердцу, и оно
Свою тоску в обители людской
(перев. С. Таска)
Пейзажная лирика Брайанта примечательна редким сочетанием философичности и конкретности наблюдения и воспроизведения предметного мира. Конкретно-образное воплощение философской идеи придает ей художественную достоверность, она облекается плотью. Духовная связь человека и природы возникает в результате непосредственного общения с нею, и достоверность передачи этого опыта подтверждает истинность философской мысли.
Для Брайанта важна идея одухотворённости вселенной, родства всего сущего в мире природы. На лоне природы человек не может быть одинок. Эта мысль звучит в начале стихотворения "Танатопсис":
С тем, кто понять умел язык природы
Ведет она всегда живые речи.
Коль весел он — на радости его
Найдется в ней сочувственная радость.
В часы тоски, тяжелых скорбных дум,
Печали мрак с поникшего чела.
(перев. А. Плещеева)
Поэт всегда находит в природе верного друга, готового понять его и встретить сочувствием и приветом:
Когда Я был
Кого давно так близко я узнал,
Кто никогда не порицал меня
За то, что у постылых мне забот,
Столь высоко ценимых миром, я
Как и любой истинный друг, природа дорога ему в любом обличье — и суровой зимой, и хмурой осенью, когда пейзаж мрачен и неприветлив ("Зимний этюд").
Природа, в которой Брайант усматривал нравственное начало, благотворно воздействует на человека уже тем, что позволяет ему правильно представить себе соотношение вещей в мире и свое собственное место во вселенной. В природе поэт находит ту меру вещей, тот критерий, который должен постоянно прилагаться к человеческой деятельности, чтобы выявить ее истинный смысл. Эта мысль выражена в пронизывающей его поэзию антитезе великой, прекрасной и вечной природы и краткой, часто суетной жизни человека ("Ручеек", "Танатопсис", "Среди деревьев"); она определяет многие пространственно-временные характеристики поэтического мира Брайанта. Поколения людей сменяют одно другое, а природа остается неизменной в своем процессе вечного возрождения ("Ночное путешествие реки", "Аппенинам"). Среди вековых деревьев поэт ощущает присутствие духа Прошлого, духа вечности, ибо древний лес, который был и еще будет свидетелем жизни и смерти многих поколений людей, не имеет истории, подобной человеческой ("Среди деревьев"). Понятие истории здесь оказывается в известной мере противопоставленным понятию вечности, даже времени — природа как бы выключена из сферы времени.
Особенно охотно в такой функции Брайант использует образ реки, вообще занимающий важное место в его творчестве. Река, ручей символизируют вечность природы, ее вечную молодость и непрекращающееся движение. Эти образы позволяют передать диалектику стабильности, постоянства и вечной изменчивости ("Сцена на берегах Гудзона", "Река Грин", "Ручеек", "Поток жизни", "Ночное путешествие реки"). Вне движения река не может существовать, как и ветер, образ которого также часто встречается в лирике Брайанта ("Ветер, остановившийся отдохнуть...", "Голос осени").
Философия природы, определяющая своеобразие пейзажной лирики Брайанта, содержит немало существенных положений, общих с трансцендентализмом. При имеющихся различиях принципиальное сходство между Брайантом, Эмерсоном и Торо заключается в том, что путь к родной природе для них — это не только перемещение в пространстве, но и "путешествие внутрь", путь к познанию себя и мира в себе.
степенью глубины. В ранних своих опытах Брайант разрабатывал эту тему в духе сентиментализма. В более зрелом творчестве можно выделить группу стихотворений, в которых поэт обращается к индейскому фольклору и перелагает отдельные индейские предания, связанные с определенной местностью, а также группу баллад, в большей или меньшей степени опирающихся на индейский материал ("Гора Монумент", "Белоногая лань", "Легенда делаваров"). Описание жизни индейцев в девственных американских лесах обладает у Брайанта отчетливо выраженными чертами романтической утопии ("Индеец у могил своих предков", "Раскрытая могила воина").
Наиболее полное, "комплексное" освоение национальной действительности достигается в своеобразных стихах-обозрениях, в которых изображение неповторимости американской природы сочетается с обращением к национальной истории ("Прогулка на закате", "Прерии", "Источник"). Нативизм здесь обретает подлинную глубину и зрелость благодаря синтезу национальных тем в адекватной ему поэтической форме. Деятельность Брайанта как крупнейшего представителя нативизма в поэзии США первой половины XIX в. имела огромное значение для последующего развития американской лирики. Широта и точность воспроизведения национальной действительности, глубина ее исторического осмысления позволяют уподобить его заслуги в этой области вкладу Ирвинга в развитие американской новеллы и Купера — в развитие романа. По стопам Брайанта в художественном воссоздании'американской природы в значительной мере пошли Эмерсон, Уитмен и многие другие поэты.
Одна из центральных тем философской лирики Брайанта, как уже говорилось,— тема пути человека в мире, его судьбы, жребия. Глубокие раздумья, постановка сущностных проблем бытия — жизни и смерти, места человека во вселенной — напряженный интерес к этическим вопросам, к вечной борьбе Добра и Зла в мире и обращение к жанру медитации в США берут истоки в пуританской традиции, имевшей исключительное значение для формирования духовного климата Новой Англии, национального сознания американцев.
Генетически творчество Брайанта восходит к пуританской традиции, и пуританизм всегда оставался важным компонентом его мировоззрения, хотя сама пуританская традиция значительно переосмыслена и преображена им. В поэзии Брайанта она проявилась в выборе тем, жанров, в особенностях образности и стиля. С нею связан основной эмоциональный тон лирики поэта — тон сдержанного, порой даже сурового благородства, и особая, несколько отстраненная авторская позиция. Важные свойства его поэтики обусловлены традицией "чтения" вселенной, берущей истоки в пуритантстве и оригинально продолженной теорией соответствий Эмерсона и философской символикой природы у Торо. Параллелизм в изображении мира человека и мира природы, жизни физической и духовной, широкая система уподоблений этих миров — важнейшие черты поэтики Брайанта. Часто его разработки темы весьма тонки, благодаря чему равновесие сфер образной предметности и отвлеченного осмысления остается ненарушенным.
Путь человека, как его представляет Брайант,— это путь одинокого преодоления трудностей бытия и страха смерти, но путь, не лишенный смысла, цели, света. Одинокое преодоление пути и ответственность за него — темы многих наиболее значительных и самобытных стихотворений поэта. В лирике Брайанта сделан акцент на общности человеческого жребия: все люди проходят один путь, и в этом смысле они наделены общей судьбой, но каждый проходит его в одиночку. Эта диалектика прекрасно воплощена в "Танатопсисе", где множеству, представленному различными образами ("племен", опочивших в земле, "миллионов" покоящихся тел, "бесчисленного каравана", движущегося в царство смерти), противопоставлена одинокая душа, личность, которой трудно смириться с неизбежностью своего бесследного исчезновения, полной и безвозвратной аннигиляции. Каждый вынужден сам для себя решать ключевые вопросы бытия, определить смысл жизни, преодолеть страх смерти и с достоинством принять общий удел. Эта идея звучит в финале "Танатопсиса".
"К водяной птице", "Людная улица"). Во втором из названных стихотворений за описанием чрезвычайно разнообразных, случайно пересекающихся или не соприкасающихся вовсе людских судеб следует утверждение, что их объемлет великая любовь Бога, что бесцельные на первый взгляд пути сливаются в единый поток, стремящийся к назначенной цели. Та же вера слышна в финале одного из известнейших стихотворений Брайанта "К водяной птице" ("То a Waterfowl"):
Когда плыву один
В бескрайнем море жизненных тревог,
Мне помогает верный путь найти
Тот, кто тебе помог.
В этом стихотворении, как и во многих других, находит выражение мотив одинокого противостояния человека вселенной, который определяет некоторые важные особенности художественного времени и пространства в философской лирике Брайанта. Здесь возникает иной, чем в пейзажной лирике, аспект соотношения человека и природы. Человек как носитель духа несоизмеримо мал и слаб сравнительно с необъятной и безразличной или даже враждебной к нему вселенной. В стихотворении "К водяной птице" рождается ощущение бездонности пространства ("бездна небес", "беспредельное небо") и его недружественности к одинокому страннику: оно подчеркнуто тщательно подобранными эпитетами ("пустынный и безграничный воздух", "холодная разреженная атмосфера"). Одинокий человек на вершине скалы, у кромки безбрежного океана, в безграничных просторах прерий, наедине с могучим ураганом — вот ситуации, часто встречающиеся в стихах Брайанта. Особое значение при этом приобретает эстетическая категория возвышенного.
В ряде стихотворений Брайанта человек кажется одиноким и затерянным во вселенной. Это ощущение усиливается благодаря дополнительным эффектам темноты, неопределенности очертаний, исчезновению контуров. Такие образы создаются, например, в стихотворениях "Земля" и "Путь жизни":
Полночный мрак окутал небеса,
И тяжестью на плечи мне легла
Усталый ищет формы...
("Земля ")
Под тающей луной иду в ночи
И думаю о жизни — в этот час
И западни подстерегают нас,
И проблески луны едва скользят,
И мир смертельным холодом объят.
("Путь жизни ")
"Прерии": "Я один в пустыне",— выражает важный аспект понимания Брайантом проблемы соотношения человека и природы. При таком ее восприятии отнюдь не возникает стремления к слиянию с природой. По удачному выражению американского критика А. Маклина, "Брайант не был, подобно Уитмену, эмоционально или интеллектуально готов к оптимистическому броску в благожелательный космос"2. Ново-английский поэт может, как и Уитмен, лежа "на груди Земли", слушать ее голос, но его интимный контакт с Землей лишен чувственного оттенка, и возникающий образ менее всего наводит на мысль о теплых материнских объятиях. У Брайанта возникает совершенно иная цепь ассоциаций. Поэт вспоминает об ушедших дорогих ему людях:
Могилы их вдали,
В горах, однако, если я прильну
Один, во тьме, к груди твоей, Земля,
Человек затерян в пространстве и беспомощен перед всесокрушающей силой времени. Его бытие конечно. Не только индивидуумы, но целые народы, цивилизации бесследно исчезают в бездне времени, в необъятном царстве Прошлого. Брайант находит сильные и оригинальные образы для выражения этой идеи в произведениях "Прошлое" и "Река времени". В поэме "Река времени" возникает картина всемирной катастрофы, вселенского катаклизма, напоминающая апокалипсические видения, изображения всемирного потопа. Весьма вероятно, что истоки космизма поэтического видения Брайанта, его тяготения к предельному расширению художественного времени и пространства восходят к Священному писанию. Образ реки времени расширяется на протяжении поэмы, становится все более масштабным. Это произведение имеет трехчастную композицию, представляет три сферы: настоящее, прошлое и будущее. В финале получила выражение характерная для Брайанта уверенность в том, что будущее человечества окажется счастливее настоящего,— уверенность, в основе которой лежали религиозно-философские и социально-политические убеждения поэта.
Подавляющее большинство стихотворений Брайанта, трактующих тему бренности жизни, слабости человека, завершается светлой нотой. Поэт находит в мире природы выразительные образы, символизирующие быстротечность и хрупкость человеческого бытия: тумана, который стелется по земле, как будто не желая расстаться с нею, но потом тает в воздухе, оторвавшись от нее ("К Земле сыны Земли стремятся"), снежинок, стремительно пронесшихся в бурном полете и канувших во мглу озера ("Метель"). Символом надежды, веры в торжество света и счастья в лирике Брайанта становится образ рассвета, сияющего дня ("Путь жизни", "Когда лучом дневного света уж озарится небосклон").
Размышляя о земном пути человека, Брайант вновь и вновь обращался к теме смерти; исследование этой темы было необходимо ему для ответа на вопрос о смысле жизни, о выборе жизненного пути, о месте человека в мире. Получая в творчестве Брайанта своеобразное решение, она связывает поэта с давней национальной традицией, от авторов пуританских элегий до Эмерсона, По, Уитмена и поэтов США XX в. Тема смерти имеет в поэзии Брайанта различные аспекты. Порой она рассматривается в традиционно-протестантском, порой — в пантеистическом плане. Описание смерти как момента в естественном биологическом процессе может сочетаться с христианской идеей вознаграждения за праведную жизнь. Поэт стремится понять смерть как неотъемлемый элемент бытия, пытается найти место смерти в вечном потоке жизни, но в разных стихах и на различных этапах творчества делает это по-разному.
Смерть обнаруживает принципиальное отличие кратковременного существования человека от вечного бытия природы. При всей обоснованности характерных для Брайанта параллелей между осенью и старостью, в природе за осенью и зимой следует весна, а человек исчезает из этого мира безвозвратно. Покинув реальный мир, он продолжает жить лишь в сознании близких. Гармония, порождаемая чувством родства с природой, сменяется трагическим диссонансом в случае гибели кого-то из родных. Самые прекрасные пейзажи лишаются части своей прелести, когда поэт не может больше делить радость любования ими со своей прежней спутницей ("Октябрь, 1866", "Солнце мая льет янтарный свет").
"я", о буквальном смешении того, что некогда было личностью, с лишенным сознания макрокосмом, заставляет содрогнуться. Брайант не пытается смягчить драматизм этого процесса, напротив, он подчеркивает его, вводя в "Танатопсисе" и "Земле" сходные снижающие образы: в первом стихотворении человек становится после смерти "братом бесчувственному комку земли", во втором — погибшие родные "спят, смешавшись с бесформенным прахом, который попирают пасущиеся стада". Однако идеи романтического пантеизма помогают Брайанту преодолеть драматическое противоречие. Человек, завершая личностное бытие и растворяясь в природе, не исчезает вполне, ибо, соединившись с другими элементами природного мира, продолжает оставаться частицей земного бытия и в этом смысле приобщается вечности, поскольку природа вечна. В пантеистическом духе тема смерти решается в "Июне", "Двух могилах", в значительной мере — в "Танатопсисе", в стихотворении "Октябрь, 1866".
"Июнь" — одно из лучших стихотворений Брайанта, вызвавшее восхищение Эдгара По. В нем речь идет о смерти самого поэта, и личностный момент придает произведению особую силу и проникновенность. С удивительной любовью описывая напоенный солнцем летний пейзаж, он мечтает умереть в такой же ясный день (любопытно, что стихотворение оказалось своеобразным пророчеством — Брайант, действительно, умер в июне, и похороны его состоялись солнечным летним днем). Поэт понимает, что исчезновение его личности не нарушит гармонии природы, не погасит прелести жизни, и это радует его. Он не сможет больше присутствовать на вечном празднике бытия, но ощущает себя его участником, потому что друзья услышат его голос в дуновении ветра, шелесте листьев и пении птиц, он внесет свою лепту в этот праздник хотя бы зеленью своей могилы — в ней будет и его частичка.
В каком бы аспекте ни трактовал Брайант тему смерти, оптимистическое ее приятие оставалось неизменным. С одной стороны, христианская вера делала его возможным ввиду надежды на последующее воскресение и справедливость божьего суда ("Гимн смерти", "Блаженны плачущие", "Прошлое", "Будущая жизнь", "Возвращение молодости", "Облако в пути", "Жизнь, которая есть" и др.). С другой — в духе пантеистической философии поэт видел возможность продолжения внеличностного существования после растворения в мире природы, откуда и пришел человек. Существовали и нравственный, и социально-политический аспекты решения проблемы. Мир, как видит его Брайант, есть арена "грандиозной битвы между добром и злом", человек — непременный участник этой битвы. Он должен быть активен в защите добра, справедливости, и тогда дело его будет продолжено и после его смерти, и он обретет бессмертие в его реализации, в деятельности других. Таков пафос стихотворений Брайанта, посвященных памяти радикала У. Леггета и президента Линкольна.
Человек должен достойно выполнить свой долг. Призыв к гражданскому мужеству отчетливо прозвучал в программном произведении поэта "Поле битвы", где сильно выражено автобиографическое начало. Воспоминания о тяжелом одиноком пути защиты правды, своих принципов, на какой ему неоднократно приходилось вступать в редакторской деятельности, борьбе против конформизма слышны в его сопоставлении физической храбрости, доблести, проявленных в сражении, и реже встречающихся гражданского мужества, моральной стойкости, необходимых в общественных схватках. "Правда, поверженная в прах, восстанет вновь",— с непоколебимой убежденностью восклицал поэт. Тот, кто пойдет путем Правды, обретет бессмертие: за ним последуют другие, торжество общего дела станет и его победой — победой не только над врагами, но и над ограниченностью возможностей каждого, над конечностью индивидуального пути:
Другой твой меч тогда возьмет,
Труба победу пропоет
Над местом, где лежит твой прах.
Понимание проблемы пути человека в мире и ее осмысление в поэтической форме демонстрируют своеобразие Брайанта — мыслителя и поэта, гуманиста, никогда не терявшего веры в достоинство человека, несмотря на его слабость, убежденного в ответственности личности за избранную дорогу и сказавшего об этом в прекрасных стихах, исполненных сурового благородства.
Яркую страницу творческой биографии Брайанта представляет собой политическая лирика. Продолжая традицию американской политической поэзии предшествующего периода, Брайант вместе с тем выступает как новатор. Главные идеи, питавшие это направление его лирики, оставались в своей основе неизменными. Это принципы свободы — личной и национальной. Именно они определяли его гражданскую позицию и в общественной деятельности, и в политической лирике. Свобода, полагает Брайант, непобедима — никакая темница, никакие оковы не властны погубить ее ("Древность свободы")- Эта мысль пронизывает стихи и о национально-освободительном движении европейских стран, и о родине, и аболиционистскую лирику, которую можно выделить особо.
"Резня в Хиосе", "Греческая амазонка", "Защитник Греции", "Греческий мальчик", "Союз Юпитера и Венеры". Трагедии испанцев посвящены стихи "Испания", "Роме-ро", "Рождество в 1875", освободительной борьбе итальянского народа — гимн "Италия", защитникам независимости Перу — "Перуанская девушка". В стихах о Греции, Испании, Италии поэт воспевает героику освободительной борьбы. В некоторых из них находит яркое выражение романтическое восприятие истории. Стихи Брайанта о Греции создавались под явным влиянием поэзии Байрона, в особенности "Паломничества Чайльд-Гарольда". Стиль "греческого цикла" отличает высокая степень экспрессивности, которая усиливается введением антитезы, живописных символов, гиперболы, повторов, особой музыкально-ритмической организацией стиха.
Наряду с темой национально-освободительных движений народов Европы, большое место в политической лирике Брайанта занимает тема родины — ее истории, ее места в современном поэту мире, ее будущего. В решении этой темы он продолжает традицию гражданской поэзии США конца XVIII — начала XIX веков. Стихотворения "Семьдесят шестой", "Песня мэрионцев" и "Парни с Зеленой Горы" призваны увековечить героические события Войны за независимость. Коллективным героем "Песни мэрионцев" является отряд генерала Мэриона, который прославился неожиданными смелыми атаками против британской армии в Южной Каролине. Стихотворение "Парни с Зеленой Горы" прославляет подвиг вермонтцев под командованием Итена Аллена, захвативших в мае 1775 г. британский порт Тикондерога. "Семьдесят шестой" посвящен героям Конкорда и Лексингтона. Все эти стихи напоминают массовую американскую поэзию военных лет. Их сближают с нею ритмико-интонационный строй (песенный, маршевый ритм, четкая ритмическая структура), простота синтаксиса и лексики. Прямое динамичное повествование (в двух из трех стихотворений — от имени самих участников событий), живые конкретные зарисовки позволяют передать внезапность нападений мэрионцев и напряженную атмосферу ночи, предшествующей захвату Тикондероги. В создании образа коллективного героя находит выражение демократизм поэта, то же понимание Войны за независимость, которое определило выбор героя в романах "Шпион" Купера и "Израэль Поттер" Мелвилла.
— он обращается к теме рабства еще в середине 20-х годов ("Африканский вождь"). Расцвет его аболиционисткой лирики связан с Гражданской войной (см. главу "Литература Гражданской войны" в томе III наст. изд.). Прогрессивный редактор-поэт был убежден в безоговорочной правоте дела северян. В редакционных статьях, стихах и речах он активно поддерживал политику Линкольна и требовал самых решительных действий против южных штатов. Написанные в 1861 г. стихотворения Брайанта "Еще нет" и "Призыв нашей страны" содержат страстный призыв к борьбе. Она означала для поэта защиту тех идеалов, на которых зиждется здание американской демократии, тех непреложных принципов, за которые сражались предки. "Призыв нашей страны", построенный в форме прямого обращения к народу Америки, во многом близок знаменитому "Бей, барабан" Уитмена. Как и Уитмен, Брайант обращается в первую очередь к людям труда — именно на них страна может опереться в трудную минуту:
Ты отложи топор пока
И плуг оставь до мирных дней:
Рука, привыкшая писать,
Оставить мирный труд должна;
Она сумеет оседлать
В стихах "Созвездия", "Возвращение птиц" и "Моя осенняя прогулка", написанных незадолго до конца Гражданской войны, оратор-ско-декламационный стиль сменяется лирико-медитативным. Исход войны был уже ясен, необходимость в агитации отпала, на смену ей пришла ретроспекция. В этих трех произведениях переданы чувства всего народа: победа Севера несомненна, но она сопряжена с огромными потерями, скорбь о них омрачает торжество.
Через год после завершения войны Брайант восславил великую победу в торжественной оде "Смерть рабства", которую называли "национальным гимном благодарения". Рабовладение олицетворено в устрашающем образе "великого Зла", державшего в оковах миллионы существ, безразличного к человеческим страданиям. Возникающий в последней строфе своеобразный памятник рабовладению со всеми его ужасными атрибутами должен служить предостережением грядущим поколениям.
Как у многих романтиков, понятие свободы у Брайанта несет одновременно и конкретный, и всеобщий, универсальный смысл. Оно современно и вместе с тем выходит за пределы определенного времени, осмысляется в широком историческом и философском аспекте. Следуя традиции Байрона (в особенности в стихах о национально-освободительном движении), Брайант создал оригинальные образцы политической поэзии. Характерная черта его лирики, сближающая его с Уиттьером и Лонгфелло, заключается в особом внимании к нравственному аспекту политической проблематики, что естественно и даже почти неизбежно для поэта, чье творчество формировалось в условиях ново-английской духовной жизни. Риторический стиль ряда произведений Брайанта обнаруживает влияние национальной традиции ораторского искусства ("Еще нет").
— от проникновенного лиризма до гневного ораторского пафоса. Политическая поэзия Брайанта отличается жанровым и стилевым многообразием. Наряду с относительно традиционными одами, она включает и песни, стилизованные под народные, и своеобразные лирические медитации. Разнообразна она и в плане ритмико-интонаци-онной структуры. Брайант обращается к белому стиху, искусно использует различные формы строфики и метрической организации стиха, в наибольшей мере выражающие дух каждого стихотворения. Например, в оде "Древность свободы" неторопливый белый стих со свободным чередованием пауз как нельзя лучше соответствует атмосфере размышления. Своеобразна форма строфы в гимне "Италия": чередование длинных и коротких строк позволяет выделить центральный лозунг "Италия должна быть свободной!" Удачно передана ритмическими средствами стремительность атак в "Песне мэрионцев". Оригинальной особенностью политической лирики Брайанта является сопряжение политической проблематики с темой природы. Стихи, в которых роль природы особенно велика, можно отнести к наиболее удачным созданиям автора ("Возвращение птиц", "Моя осенняя прогулка").
творчества. Его поэтическая теория представлена в четырех "Лекциях о поэзии" (Lectures on Poetry, 1825-1826, публ. 1884), в предисловии к "Библиотеке поэзии и песни" (A Library of Poetry and Song, 1870), в многочисленных критических статьях, рецензиях и стихотворениях. "Лекции о поэзии", прочитанные молодым американским лириком в обществе "Атенеум", представляют собой первую в США попытку дать систематическое изложение основных проблем поэтической теории и очерк развития поэзии в стране. В этих лекциях — "О природе поэзии", "О значении и пользе поэзии", "Поэзия в наш век и в нашей стране", "Об оригинальности и подражании" — исследуются природа поэзии в сопоставлении с другими видами искусства и ее значение в обществе, воображение и его роль в поэтическом творчестве, соотношение поэзии и науки, поэтическая образность и язык поэзии, традиции и новаторство в литературе.
Выбор проблем был продиктован литературной ситуацией, сложившейся в США в то время, задачами, стоявшими перед молодой национальной поэзией. Общее состояние американской поэзии первых десятилетий XIX в. свидетельствовало о том, что она находилась еще на самой ранней стадии развития. Журналы были полны поэтических сочинений целой армии стихотворцев, но настоящего поэта среди них не находилось. Если учесть общий любительский статус американской лирики первых десятилетий века, низкий профессиональный уровень большинства авторов тех лет, подражательность, с одной стороны, и несамостоятельность американской критики этого периода — с другой, то ценность эстетических поисков и критической деятельности Брайанта выступает особенно отчетливо. Наибольшее значение имели его труды 20-30-х годов. Деятельность Брайанта — теоретика и критика — сыграла большую роль в эпоху формирования романтического направления в США.
Теория поэзии Брайанта формировалась под влиянием различных факторов: идей классической поэтики, ассоциативной школы XVIII в. и романтической эстетики. Брайант доказывал, что поэзия играла и будет играть огромную роль в жизни общества. Подобно Ирвингу, Готорну, Эмерсону, он ощущал враждебность американского прагматизма и утилитаризма самому духу поэзии.
ИСТОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ США
Однако Брайант, как в конечном счете и Эмерсон, был убежден в возможности плодотворного развития в США поэзии и последовательно отстаивал эту точку зрения. Неиссякаемый источник поэтического, по его мнению,— повседневная жизнь человека и природы, которая и должна получить адекватное воплощение в поэзии. В понимании предмета поэзии проявился демократический характер эстетики Брайанта, который нашел выражение и в его требованиях к форме поэтического произведения. Он считал неотъемлемой чертой истинной поэзии ясность стиля, доступность ее любому читателю.
поэтического творчества и характер воздействия поэзии на читателя, Брайант говорит о синтезе воображения, разума и чувства. Знаменательно, что он, как позднее и Эдгар По, подчеркивал активную роль воображения читателя, которым руководит поэт, искусно и без усилий направляющий его. Это не значит, однако, что на долю читательского воображения оставлено пассивное участие. Оно устремляется по пути, который поэт только указал, и из его стихотворных образов и поэтических намеков в свою очередь воссоздает стройные видения.
Особенности воздействия на воображение определяют отличие поэзии от изобразительных искусств. Сущность поэзии Брайант видит в том, что она является "побуждающим искусством", ее основной инструмент — "подсказывающий намек". С этим связана особая природа поэтического образа, которому не следует быть излишне детальным и определенным. Характеризуя поэзию, Брайант пишет, что самые удачные описания чаще всего достигаются несколькими мазками; сознанию передаются мимолетные внешние впечатления; несколькими штрихами обозначаются контуры: там луч света, здесь полоска тени. Именно такие яркие, выразительные мазки оказывают завораживающее действие на воображение, будоражат и, вероятно, преисполняют его гораздо большим восторгом, чем картины, написанные в мельчайших подробностях. Отмечая эту особенность поэтического образа, Брайант предвосхищает концепцию Эдгара По.
лишь губят вдохновение и замыслы поэта. Духом романтизма проникнута обобщающая мысль Брайанта о сущности поэзии. Он считал, что для достижения ее цели достаточно, чтобы прекрасный слог, яркая образность, сильное чувство и ясная мысль в содружном действии волновали ум и сердце читателя. А каковы были правила, которым следовал поэт, неважно.
Проблема оригинальности и подражания занимает особое место в эстетической теории Брайанта. Вопрос о традиции и новаторстве, важный для романтического искусства вообще, был чрезвычайно острым, даже болезненным для молодой американской литературы. Оригинальность понималась не только как индивидуальное своеобразие, но и как национальная специфика. Создание национально-самобытной литературы было возможно только при условии освобождения от эпигонства, от подражания английской традиции, при условии действительно творческого усвоения наиболее плодотворных идей европейской философии и эстетики. В отличие от подавляющего большинства американских критиков, Брайант обнаруживал разумную умеренность в решении вопроса о традиции и новаторстве. Предостерегая против разрыва с традицией, он подчеркивал большую роль преемственности на протяжении многовекового пути развития словесности, выразив свою мысль в форме блестящего афоризма: "Гениальность всегда стоит на плечах других талантов". Вместе с тем он видел большую опасность для поэтов в стремлении к "рабскому копированию творений их предшественников". Чтобы избежать прямого подражания, Брайант советовал молодым авторам брать лучшее у поэтов всех эпох и направлений. Осознавая опасность оригинальничания, Брайант, однако, как подлинный романтик, в антитезе "истовое подражание или безупречное стремление к оригинальности", в конечном счете отдает предпочтение последнему. Забота о защите "оригинальности" — и отдельного поэта, и в особенности молодой национальной литературы — определяет основной пафос всей поэтической теории Брайанта: его представлений о предмете поэзии, о поэтической образности, о воображении, о языке и размере.
Брайант оказал немалую услугу американской поэзии разработкой проблем стихосложения. Он был автором первых в Америке работ, специально посвященных этим фундаментальным вопросам. Статья "Об использовании трехсложной стопы в ямбическом стихе" ("On the Use of Trisyllabic Feet in Iambic Verse") была написана в 1811 г. Брайант практически заложил основы американской романтической поэтики. Дело, начатое им, продолжили Эмерсон, По, Уитмен.
произведения американских и европейских авторов, своеобразные очерки о средневековой поэзии. Значительный интерес представляют речи Брайанта, подготовленные им по случаю смерти или юбилея виднейших деятелей американской и европейской культуры: художника-"гудзонца" Т. Коула, Р. Бернса, Дж. Ф. Купера, В. Ирвинга, Гете. Самой существенной чертой эстетической программы Брайанта, определявшей все его оценки конкретных художественных явлений, как зарубежных, так и национальных, представляется ее демократический характер
Фотография
Круг проблем, к которым Брайант обращается в своей критической деятельности, и система категорий, которыми он оперирует, свидетельствуют о его восприимчивости к романтическим веяниям. В то же время следует отметить, что в Америке, в силу ее особых социальных и культурных условий, сами романтические идеи окрашиваются особой национальной спецификой. Она проявляется и в самом комплексе важнейших эстетических категорий, и в особом наполнении каждой из них — в частности, в постановке и решении проблем свободы творчества, литературной традиции, национальной самобытности искусства, занимающих центральное место в литературно-критических трудах Брайанта и его современников. Ключевые категории, определяющие пафос критической мысли Брайанта,— народность, естественность, простота, искренность, чувство, воображение. Они тесно связаны между собой. Утверждение свободы творчества, отказ от подражания, от следования раз навсегда принятым образцам предполагает важность непосредственного наблюдения, обращения к природе, а не к произведениям предшественников, опору на собственное воображение как основное средство постижения мира и источник художественных образов. Полетом воображения руководит чувство. Естественность, простота — категории, которые мыслятся Брайантом как некие соответствия эстетического и природного ряда. Помимо народности и демократизма, они сопрягаются с категорией природности.
Перспективы развития американской и мировой поэзии Брайант связывал с оригинальностью поэтических образов, простотой и естественностью языка и стихосложения. Важнейшее завоевание поэтов XIX в., по его мнению, заключалось в том, что они научились идти непосредственно к природе за своими образами, вместо того, чтобы брать их из сокровищницы, считавшейся общим достоянием поэтического цеха. Критика радовало исчезновение набора набивших оскомину "поэтических" фраз, которые помогали скрыть недостаток поэтического мастерства — завершить строку или обеспечить рифму,— освобождение белого стиха от окостеневших латинизмов и неуклюжих предложений. Многие критические выступления Брайанта были подчинены идее создания национальной литературы.
лирики, необходимо учитывать непосредственное воздействие поэта на литературный процесс его времени и опосредованное влияние на национальную поэтическую традицию. Брайант показал современникам возможность развития самобытной поэзии в стране, подтвердив собственным опытом плодотворность опоры на национальный материал. Деятельность Брайанта-нативиста способствовала проникновению национального содержания и национального самосознания в американскую поэзию. Особое значение имеет его творчество для развития в США лирики, посвященной природе. Он открыл принципиально новые для Америки способы восприятия и изображения природы. Его лирика лежит у истоков ново-английской философско-поэтической традиции. Брайанта воспевали в стихах Хэллек, Уиттьер, Лоуэлл, Тэйлор. Его отличали Эмерсон и По. Ему отдавали должное Лонгфелло и Уитмен. Его звание "отца американской поэзии" имеет обоснование и в чисто практической области: он заботился о начинающих поэтах, о. казывал им поддержку.
Роль Брайанта в развитии американской литературы заключена в совокупности всех видов его многогранной деятельности. Редактор влиятельного журнала, человек, наделенный сильным чувством гражданского долга, высокой принципиальностью, он был незаурядной фигурой в общественной жизни страны. Один из зачинателей романтического движения в США, Брайант был проводником романтической философии и поэтики. С его творчеством связан важный переворот в области поэтики и эстетической мысли. Брайант был одним из самых значительных американских критиков начала XIX в. (до Эдгара По) и оказал большое влияние на развитие поэзии и критики в США. Наряду с По, он заложил основы "классического" направления в американской романтической критике. В своих критических работах Брайант теоретически обосновывал возможность развития самобытной литературы в стране и поддерживал тех писателей и поэтов, произведения которых, по его мнению, обладали подлинным национальным своеобразием.
В старости Брайант, определяя свое место среди собратьев по перу, с никогда не изменявшей ему скромностью уподобил себя человеку, который нес фонарь в темноте, освещая дорогу другим, но наступило утро, и фонарь больше не нужен: его робкий свет теряется в лучах восходящего солнца. Даже если не оспаривать утверждения Брайанта о столь значительном превосходстве таланта его последователей, из этого образного сравнения ясно, сколь велики заслуги поэта-первопроходца перед романтическим движением в США.
ПРИМЕЧАНИЯ
2 McLean A. F., Jr. William Cullen Bryant. N. Y., 1964, p. 43.
Е. П. Ханжина