МЕСТНЫЙ ФОЛЬКЛОР.
В сущности, каждая из профессий, связанных с Дальним Западом, породила неординарных личностей, обраставших легендами уже в силу исключительных обстоятельств, которые сообщали им если не ореол героизма, то по крайней мере экзотики, мрачного величия или трагизма. Все они способствовали созданию собирательного образа американца эпохи экспансии. Так, например, Запад унаследовал от Юга проблему индивидуального произвола и самосуда. Одна из тем западного фольклора связана с судом Линча, с деятельностью уполномоченного отряда (posse), с угоном скота или лошадей (rustling), а в Техасе — и с отрядами рейнджеров. Условия мексиканского пограничья заставили поселенцев создать специальное формирование из добровольцев под названием "техасские рейнджеры", лозунгом которого было: "Сперва стреляй, разберемся потом". Рейнджеры клялись никогда не сдавать оружия и казались чуть ли не особой породой людей: чтобы стать рейнджером, необходимо было уметь "скакать как мексиканец, читать след, как индеец, стрелять, как теннессиец, и драться, как сам дьявол" (4; р. 325). Опыт рейнджеров нашел отражение в песнях и балладах, а противоречивый образ сурового и скорого на расправу рейнджера в XX в. вошел в сюжетику вестерна (например, в серии романов Уилла Генри).
Образ наемного вольного стрелка (gunman) по самой своей сути двузначен: он мог быть связан, к примеру, с ограблением дилижансов или обслуживанием преступной шайки, но так же мог состоять на службе у государства, неоднократно такие лица из преступной вольницы переходили в ряды служителей закона (как Дикий Билл Хикок). Слабость закона в море насилия породила мрачный юмор дальнего пограничья, быстро перекочевывавший на страницы литературы. Известнейшим примером такого рода стал городок Тумстон, штат Аризона, превратившийся в живую легенду. Возможности быстрого обогащения во время "золотых" или "серебряных" лихорадок порождали насилие. Эти события и вовлеченные в них люди стали героями так называемого золотоискательского фольклора, ярким отражением которого была лирическая любовная песня «Клементайн", приобретшая впоследствии широкую популярность, дав начало одноименному роману и фильму. Распространенную группу сюжетов составляют истории о затерянных копях и каньонах с несметными богатствами (в том числе о кладах, запрятанных в католических миссиях, о золоте конкистадоров, апачей и т. д.).
Заговоренная серебряная или золотая пуля становится ходячим образом такого рода фольклора. На месте"бума" приисковые лихорадки вскоре оставляли обычно "городок-призрак" (ghost town), покинутый населением после того, как естественный источник обогащения иссяк. Тумстон (название его означает "могильный камень"), возник в одночасье как центр "серебряной лихорадки". Связанный с именами легендарного шерифа Уайета Эрпа и игрока Дока Холлидея Тумстон шагнул в бессмертие - на страницы популярной прозы, потом на экраны Голливуда. Шедевры вестерна в кино "Моя дорогая Клементина" и "Тумстон" родились благодаря серебряному "буму", сотворившему городок и вырастившему кладбище с эпитафиями в духе мрачного юмора.
В число типично "западных" тем и сюжетов вошла история о Всаднике без головы; известный авантюрный роман Майна Рида недаром имеет подзаголовок "техасская легенда" — он навеян множеством романтичных фольклорных сюжетов: то ли это призрачный страж сокровищ, то ли табунный вор, ставший жертвой расправы рейнджеров. Сам же образ наемного стрелка как характерное наследие Запада получил аналитическое переосмысление в прозе XX в. под пером Джека Шефера ("Шейн"), тогда как его бульварные вариации пошли кочевать по страницам "массовой" прозы в духе Луи Ламура (создатели дешевых вестернов, подобно Ламуру, вообще любили брать в качестве псевдонимов имена известных стрелков такого рода — Люк Шорт, Макс Брэнд и др.).
Из галереи "разбойных" героев Дикого Запада с течением времени лишь одна история Малыша Билли (Billy the Kid), оторвавшись от конкретики прошлого, превратилась в легендарную сагу, способную передать дух эпохи. Специалисты затрудняются объяснить особое внимание к этому персонажу. "Первая биография Билли появилась уже спустя три недели после его гибели от пули легендарного шерифа Пэта Гаррета; потом они размножились, включив и историю, написанную самим Гарретом: "Подлинная жизнь Малыша Билли"19 вызвать сочувствие. В нем видели то чистого злодея, то нового Робина Гуда. Помимо многочисленных историко-биографических книг и вестернов, Билли сделался героем стихотворной саги Н. Скотта Момадэя и одним из героев его романа "Древнее дитя" (1989).
Среди образов-легенд, рожденных Диким Западом, особое место принадлежит Уильяму Коди, или Буффало Биллу - армейскому следопыту, истребителю бизонов, противоречиво сочетавшему в себе красавца-стрелка и рубаху-парня, который по мере исчезновения дикого края превращался в бизнесмена, рекламировавшего национальную экзотику за рубежом. "Крепкий орешек", Коди стал героем серии "десятицентовых романов", породив сам жанр дешевой (во всех смыслах) авантюрной прозы о Западе. Позднее он, сколотив большую труппу из индейцев и ковбоев, принялся возить их по странам Европы под девизом "Шоу о Диком Западе"; помимо других мест (в частности, они давали свое представление для королевы Виктории), труппа побывала на гастролях и в Петербурге. Однако показательно, что за исключением драмы А. Копита "Индейцы!" (1969), фигура Коди так и не стала персонажем большой литературы США.
Все многообразные составляющие фольклора американского Запада, постепенно находя свое место в национальном сознании, с течением времени убедительнее всего помогли ответить на вопрос о самобытности национальной культуры. Дикий Запад, подобно Югу, подарил стране ее истинный национальный облик, не утратив своего регионального своеобразия. Безграничные просторы дикого и контрастного края, его неповторимые пейзажи и природа требовали корректировки представлений о национальном характере. С течением времени это двойное значение — общенационального символа и самостоятельной, независимой части США (в оппозиции Запад — Восток, Юг — Север) — получало все более последовательное выражение в фольклоре и литературе, противоречиво воплощая национальные ценности и одновременно полемизируя с ними с региональных позиций. Фрэнк Доуби, писатель-фольклорист из Техаса, приводит примечательную народную притчу о Ястребе и Стервятнике, несомненно, местную по своему происхождению, но в авторской редакции. Пока ястреб носится туда-сюда в поисках поживы, стервятник медленно парит в вышине, летая кругами, в ожидании "пока свершится воля божья". Возвращаясь с кормежки, ястреб находит стервятника на том же месте. "Все ждешь? — презрительно вопрошает он. — Так ведь можно ждать без конца!" — "Да, ожидаю, пока свершится воля божья", — повторяет тот. Исполненный самомнения и неуемной энергии ястреб, подобно янки с Востока, решает поучить стервятника искусству добытчика. "Видишь внизу воробья на шпиле дома? Смотри, как это делается". И ястреб камнем падает вниз; к несчастью для него, воробей в последний момент чуть подвинулся, и ястреб наткнулся на шпиль. "И тут стервятник стал медленно снижаться кругами, ибо свершилась воля божья"20— афро-американский, "западный" или мексикано-американский — внес свой вклад в национальную культуру, сообщив ей столь необходимые народные глубины и живой демократический дух, а народному герою - узнаваемые черты национального характера..
Примечания.
20 Dobie J. F. A Vaquero of the Brush Country. Boston, Little, Brown, 1929, p. 101.