ДЖОН ДЕФОРЕСТ
Если бы Джон Дефорест не написал ни одного художественного произведения, он все равно бы вошел в историю американской культуры как автор идеи "великого американского романа", ставшей одной из национальных мифологем. "Великий американский роман" — так и называлось напечатанное им в 1868 г. анонимно эссе, в котором делалась попытка определить состояние и перспективы литературы США. В стране, писал автор, где нет векового исторического и культурного опыта, нельзя создать великую поэму, но можно написать великий роман о жизни и чувствах американцев, хотя время для этого еще не пришло. Дефорест перечисляет материальные и духовные причины, препятствующие появлению эпохальных произведений: читатели по-прежнему предпочитают английских писателей; отсутствуют дешевые издания американских авторов; изменения в обществе настолько стремительны, что их легче зафиксировать в газетах; страна состоит из множества регионов, значительно отличающихся друг от друга, и в ее жизни слишком мало постоянного и определенного. Отдавая должное мастерству ведущих американских писателей, Дефорест полагает, не всегда справедливо, что они не сумели адекватно отразить национальное бытие и сознание. "Провалились", с его точки зрения, В. Ирвинг и Ф. Купер; Дж. П. Кеннеди и У. Г. Симмс превратились в "призраков"; у Готорна нет изображения реального существования, а персонажи искусственны и более "литературны", чем "национальны"; в "Хижине дяди Тома" Бичер-Стоу фальшив сюжет и идеализированы образы; многие романы сосредоточены не на общенациональных, а на местных проблемах. И нигде, считает писатель, в качестве героев не выступают активные, трудолюбивые янки, говорящие на естественном для них языке. Таким образом, не произнося слова "реализм", Дефорест связал появление великой национальной литературы с реалистическим отображением американской действительности.
В середине девятнадцатого столетия, когда был пройден пик национального романтизма, американская словесность развивалась отлично от европейской, где уже давно властвовал и процветал реализм. В последние десятилетия века он укоренился и на американской почве, дав разные ветви в творчестве Maрка Твена, Уильяма Дина Хоуэллса и Генри Джеймса, но до того как эти художники определили лицо национальной литературы, реалистические тенденции зарождались и вынашивались в фольклоре, журнальном очерке и рассказе, в книгах путешествий и в беллетристических произведениях различного художественного достоинства. В романе они заявили о себе в полную силу в творчестве Дефореста, который одним из первых начал осваивать традиции европейского реализма применительно к американскому материалу. Он и вошел в историю национальной литературы прежде всего как писатель, пусть и не первого ряда, но осуществлявший переход к новой эстетической эпохе.
Джон Уильям Дефорест (John William De Forest, 1826-1906) родился в штате Коннектикут в семье состоятельного фабриканта. Из-за слабого здоровья он получил в основном домашнее образование. В 1846 г. будущий писатель совершил дальнее путешествие в Сирию, где прожил два года у брата, возглавлявшего в Бейруте женскую школу. Там, среди библейских святынь, он посвящал свои дни изучению истории и культуры Востока и наблюдениям над местными нравами, однако первый литературный труд молодого Дефореста, в котором проявился его интерес к историческим изысканиям, был обращен к американской действительности. Еще в ранней юности он увлекся судьбой и обычаями индейцев родного штата и трудился над соответствующими архивами в библиотеках. Результатом этой работы стала "История индейцев Коннектикута" (History of the Indians of Connecticut), описывающая события жизни аборигенов вплоть до 1850 г., изданная в 1851 г. и переизданная в 1852 и 1853 годах. Книга, написанная в традициях историко-этнографических записок, в соответствии с требованиями жанра последовательно рассматривала все аспекты индейского мира: обычаи, нравы, социальное устройство, войны между племенами, взаимоотношения с белыми, языки и прочее. Автор с научной добросовестностью старался придерживаться документальных источников, но нередко позволял себе морализаторство, претендующее, однако, на объективность. Он не идеализирует аборигенов и не представляет их отлученными от остального человечества дикарями. С его точки зрения, воинственность, кровожадность и жестокость в равной мере являются чертами и варварства, и цивилизации. Дефорест признавал право коренных обитателей континента на защиту своих земель, интересов и свободы и порицал белых за то, что они не выполнили свой христианский долг перед этими людьми.
— это "Знакомство с Востоком, или Письма из Сирии" (Oriental Acquaintance, or Letters from Syria, 1856) и "Знакомство с Европой" (European Acquaintance, 1858), описывающие его путешествие на Ближний Восток и четырехлетнее пребывание в Европе в первой половине 50-х годов. В то время "гранд тур" в Старый Свет считался почти что обязательным для молодого, образованного и состоятельного американца. Столь же распространенными были публикации в журналах пространных писем из посещаемых стран и ведение путевых дневников, издаваемых затем в качестве книг путешествий. Среди современных Дефоресту писателей, поэтов, литераторов подавляющее большинство стало авторами подобных записок. Они странствовали практически по одним и тем же маршрутам, осматривали те же достопримечательности, приобщаясь к высокой европейской культуре, но каждый из них видел Европу по-своему и описывал ее в своей манере. Такой повышенный интерес американцев к исторической родине обусловлен стремлением восполнить недостаток еще окончательно не оформившейся собственной национальной культуры, найти утерянные корни, познать чужой мир, а через него — свой. Путешественники пересекали океан не только для того, чтобы преклоняться перед святынями прошлого, но и для того, чтобы самоутвердиться как новая нация. Дефорест, с увлечением читавший европейских авторов, в то же время заботился о доступности произведений американских художников иноязычному читателю — в Европе он переводил на итальянский язык "Дом о семи фронтонах" Готорна.
Многочисленные путевые записки, оказавшие влияние на развитие национального сознания, сыграли также большую роль в становлении американского реализма, поскольку обращались непосредственно к конкретной, изменчивой действительности. Именно здесь оттачивалось мастерство изображения бытовых деталей, появлялась "низкая" тематика, затрагивались острые социальные проблемы, подвергался ироническому переосмыслению романтический взгляд на мир, а документальные факты сочетались с беллетристическими фрагментами.
Все это присутствует и в книгах Дефореста. С типичной для американца-пуританина неприязнью к католической помпезности и культу святынь и реликвий он, как и Герман Мелвилл, Джон Росс Браун (автор романа о путешествии в Палестину "Юсеф") и Марк Твен, с иронией пишет о паломничестве в Святую землю. Романтические ожидания разрушаются прозой жизни — запущенностью и унылостью Иерусалима, скудостью палестинской природы, невозможностью увязать христианские легенды со здравым смыслом. Вокруг Святых мест витает "такой дух абсурда, что он, скорее, вызывает неверие и непочтительность чем веру и набожность" 1. В тексте Дефореста сохраняются черты сентиментального отношения к окружающему, но все же в нем преобладают факты, нравоописательность, бытовые наблюдения, а во многих частях чувствуется влияние американского юго-западного юмора
В записках о Европе романтические мотивы в описании итальянских городов, пространные рассуждения об искусстве, политических и религиозных проблемах сочетаются с довольно точными наблюдениями над национальными характерами и со стремлением к передаче непосредственных впечатлений. Как и другие американцы, Дефорест смотрел на Европу "с американского берега", критически относясь к монархии, тирании и нищете, что не мешало ему замечать и высмеивать недостатки своих соотечественников, невежественных и самоуверенных паломников и туристов. Сами особенности жанра книг путешествий — панорамность охвата действительности, спонтанность описания событий — подводили автора к нарушению существовавших литературных канонов и к реалистическому художественному видению.
"Времена ведьм" (Witching Times, 1856) отражает пристрастие автора к исторической тематике, к реально происходившим событиям. Дефорест обращается к одной из самых ярких и одновременно позорных и мрачных страниц американской истории — процессам над "ведьмами" в Сэйлеме в конце XVII в. Он старается придерживаться исторических фактов, вводит исторических персонажей (даже вымышленные герои имеют своих прототипов), насыщает текст конкретными деталями. Вместе с тем, в вымышленной линии повествования сильны романтические и сентименталистские черты: идеальная героиня Рэйчел Мор, заключенная в тюрьму по наговору отвергнутого поклонника и классического злодея Нойза, спасается со своим суженым, благородным юношей Марионом Стентоном. Эта художественная двойственность, присущая всему творчеству Дефореста, сказывается и в построении сюжета, и в обрисовке характеров, и в языке и стиле. Причем практически всегда романтическое преобладает в вымысле, а реалистическое доминирует там, где действие связано с историческими фактами или личным опытом автора. На раннем этапе становления национального реализма новая эстетическая система нуждалась в опоре на историческую и документальную достоверность.
Процессы над "сэйлемскими ведьмами" у Дефореста изображены без характерного для других сочинений на эту тему романтического и готического колорита. Они представлены как поучительные истории гибели невинных людей, массовой истерии, фанатизма и заблуждений. Фактически Дефорест одним из первых в американской литературе обратился к анализу социальной психологии во всей ее сложности, к проблеме влияния социума на человеческое поведение. Он показал низменные стороны человеческой натуры, переплетение религиозного суеверия с эгоистическими, корыстными интересами и стремлением к власти. Появляются герои, не соответствующие канонам романтической эстетики, одновременно сочетающие в себе положительные и отрицательные качества, становящиеся жертвами и предателями в силу своей ограниченности и слабости. Новым для литературы того времени было разнообразие характеров и мотивов человеческих поступков, появление комической тональности в описании трагических событий, языковые характеристики различных социальных групп, а также то, что добродетель и зло не всегда получали по заслугам.
В своем первом романе, как во всем последующем творчестве, Дефорест тяготеет к морализаторству, он хочет извлечь из исторических событий нравственный урок и в авторском комментарии проводит параллели между Сэйлемом и рабовладением в южных штатах, религиозными и расовыми предрассудками. Несомненна и косвенная насмешка над модными в середине XIX в. мистическими течениями, над которыми впоследствии издевался Твен.
Дефорест был образованным человеком, он хорошо знал отечественный и европейский романтизм и с особым увлечением читал Стендаля, Бальзака, Теккерея, Диккенса, стараясь почерпнуть у них новые эстетические подходы к действительности. Находясь под влиянием различных художественных направлений, он пытался найти между ними некий компромисс, что в начале творчества было обусловлено поисками собственного литературного почерка. В романе "Морской утес, или Тайна Уэстервелтов" (Seacliff, or The Mystery of the Westervelts, 1859) почерпнутые у английских реалистов формы помещены в общий романтический контекст. Это типичный "ромэнс" с любовной коллизией, роковыми тайнами и страстями, идеальными героями и беспощадными злодеями. Жанр и природа повествования нарочито подчеркиваются многочисленными цитатами из поэтов-романтиков. Это и роман нравов с классическим для него сюжетом — романтически настроенный, неопытный юноша сталкивается с темными сторонами бытия. В американском варианте такой молодой человек, как правило, возвращается на родину после обучения в Европе и познает своеобразие местной жизни. Книга полна романных клише, сентиментальности и морализаторства. Падшая из-за любви к роскоши миссис Уэстервелт убивает соблазнившего ее негодяя и топится в пруду при лунном свете. Одна из героинь, отличающаяся слишком независимым характером и фривольным поведением, к концу романа исправляется и превращается в такой же образец добродетели, как и ее безупречная сестра. Автор пытается придать характерам индивидуальность, диккенсовскую гротескность и теккереевский психологизм, однако, мелодраматизм ситуаций и дидактизм не позволяют ему осуществить переход к новому эстетическому качеству.
Показательно, что Дефорест как бы сам сознает ограниченность, условность и вторичность своего художественного мира и в одной из глав с иронией рассказывает о том, какой исход событий мог бы предложить главный герой, начинающий писатель. Обуреваемый высокими чувствами, он мысленно сочиняет свою утрированно мелодраматичную историю — с поруганной честью, справедливой местью, нищетой и безвременной кончиной. Автор монографии о Дефоресте Дж. Лайт пишет о художественной неровности романа, характерной для всего творчества писателя: "Наихудшим недостатком книги являются ее слабость как повествования (слабость, которую Дефорест редко преодолевал в своих романах), тенденция окарикатуривать одни характеры и идеализировать другие, в результате — пристрастие к романтическим клише в развитии действия и языке, художественная расплывчатость и отсутствие контроля"2.
и неплохо знал Юг и его обитателей. Судьба распорядилась так, что ему пришлось вновь побывать в этом крае сначала в качестве армейского офицера, а затем в качестве чиновника, участвовавшего в послевоенном восстановлении региона. В 1861 г. генерал Б. Батлер набрал дивизию, состоящую из полков от каждого ново-английского штата. Обучение проходило в лагере близ Хартфорда, а затем в 1862 г. добровольцы отплыли на теплоходе из Нью-Йорка в Новый Орлеан. Как капитан 12-го Коннектикутского добровольческого полка Дефорест воевал в долине Шенандоа, брал Новый Орлеан и получил ранение в битве при форте Гудзон.
Свой военный опыт Дефорест отразил и в поэзии, и в прозе. Стихи о войне, составившие сборник "Под разноцветными знаменами", грешили псевдоромантическими клише и не отличались оригинальностью. Изданный же в 1867 г. роман "Превращение преданной конфедератки мисс Равенел в сторонницу Союза" (Miss Ravenel's Conversion from Secession to Loyalty, в русском переводе — "Мисс Равенел уходит к северянам") стал не только вершиной творчества Дефореста, но одним из лучших национальных романов о войне, в котором она впервые была изображена с реалистических позиций (см. также главу "Литература Гражданской войны" в III т. наст, издания)
Неизвестный мастер. "Солдат федеральной армии" Флюгер. ок. 1861-1865 гг.
Произведение это во многом автобиографическое, запечатлевшее реальные исторические события, хотя, дабы не задеть никого из современников, Дефорест изменил названия мест и имена действующих лиц. Штат Баратария, где происходит основное действие, — это штат Коннектикут, городок Новый Бостон — Нью-Хейвен, 10-й Баратарийский полк — 12-й Коннектикутский полк. Не случаен выбор названия вымышленного штата — Баратарией назывался остров, где губернаторствовал Санчо Панса: таким образом Север противопоставляется аристократическому Югу как плебейская демократия. Прототипом профессора Равенела послужил тесть писателя.
В задачу автора входило правдиво живописать исторические и политические события, выразить свое мнение по поводу противостояния двух регионов и показать зависимость частной человеческой жизни от общественных катаклизмов. Для полноты и объективности картины он выбирает в качестве главных героев профессора Равенела — южанина, живущего на Севере, сторонника Союза, его дочь Лили — яростную патриотку Юга, подполковника Картера, представителя южной аристократии, перешедшего на сторону северян, и Эдварда Колберна, ново-английского офицера из профессорской среды. Каждый из них демонстрирует ту или иную распространенную в обществе позицию по отношению к расколу и тот или иной американский типаж. В этих образах Дефоресту удалось прийти к реалистической обрисовке характеров, что выразилось в усилении их индивидуализации и подчеркивании социальных и типических черт. В них еще остаются явственные следы романтической поэтики, но автор пытается их преодолеть, показывая ге роев в развитии, в постоянных связях с окружающим миром
язвительной иронии. Равенел умело пользуется публицистическими и ораторскими приемами, насыщая свои многословные тирады хлесткими прозвищами и эпитетами, сравнениями и гиперболами, горячими инвективами и риторическими вопросами. Фактически монологи профессора являются очередным проявлением склонности Дефореста к морализаторству, но характер Равенела и отношение к нему автора свидетельствуют о новых тенденциях в творчестве писателя. Оценка Гражданской войны и победы северян поручается герою-идеалисту, склонному к восторженности и цветистой риторике и обрисованному с достаточной долей иронии, что устанавливает определенную дистанцию между героем и автором.
Один из наиболее удачных образов романа — подполковник Картер, противопоставленный Равенелу и в то же время в чем-то его дополняющий. Он типичный представитель своего региона и класса со всеми присущими этому типу людей достоинствами и пороками. Джентльмен по происхождению, знакомый с законами чести, храбрый офицер, требовательный и справедливый по отношению к солдатам, Картер склонен к пьянству, сквернословию, кутежам, презирает всех, кто не относится к высшему сословию, и терпеть не может черных. "В обуревавших его страстях, в тяге к семейной жизни; в совестливости в чем-то одном и бессовестности в другом, в мотовстве, в пьянстве и брани — иными словами, в сочетании цивилизованности и ярого варварства — он был и остался истинным сыном своего класса и своего штата"3. В отличие от Равенела, Картер начисто лишен идеализма, и хотя он знает, что "аморальная трата денег дозволена джентльмену, но добывать их он должен честным путем" (3; с. 343), для него не закрыты мошеннические способы приобретения капитала. В прошлом он чуть было не стал работорговцем и политическим заговорщиком, во время войны записался в северную армию, руководствуясь отнюдь не благородными идеалами, а циничным расчетом. С его точки зрения, победа Севера была неизбежной, так как этот регион богаче Юга, а "в конечном счете дело решают цифры" (3; с 44). Образ Картера динамичен и противоречив, он не укладывается в привычную расстановку положительных и отрицательных персонажей. Несмотря на недостаточный психологизм, здесь Дефорест несомненно заявляет о себе как о подающем надежды реалисте.
Несколько сложнее обстоит дело с образом Эдварда Колберна, созданным по канонам романтического романа. Пылкость, красота и благородство этого молодого патриота, его желание служить человечеству и умение мыслить возвышенными категориями изображены автором средствами романтической поэтики. Для него Равенел, беженец с Юга, — "мученик за патриотическую идею", и "верные сыны родины должны поддержать его дух, протянуть ему руку дружбы" (3; с. 28). Колберн мечтает о личном подвиге, о смерти за родину: "Это торжественное решение было решением человека жизнелюбивого и даже веселого по природе, но не ушедшего полностью от влияния предков, фанатичных пуритан" (3; с. 80). Не удивительно, что мятежная Луизиана видится ему "обиталищем Сатаны". Романтические черты этого героя приобретают специфическую национальную окраску. Трудно вообразить европейского романтика, произносящего следующую тираду: "... на поезде нашей истории мы не просто пассажиры, нет, мы части локомотива. Я, например, должен действовать, быть рычагом или поршнем. Просто жажду активного действия, сгораю от нетерпения" (3; с. 75). Романтический идеализм в сочетании с пуританской истовостью, просветительской верой в прогресс и активностью пионеров превращается в черту американского характера. Более того, типичное для романа нравов столкновение романтически настроенного юноши с жестокой действительностью в судьбе Колберна становится отражением пути всего американского народа, прошедшего через тяжкие страдания во время Гражданской войны. "Он повзрослел и познал самого себя, как и весь американский народ" (3; с. 415). "Мне кажется, — говорит Колберн, — наш народ выйдет из этой войны и крепче, и благороднее. Страдание — великий учитель" (3; с. 389).
— дочь Равенела, жена сперва Картера, а после его смерти — Колберна. Изменение мировоззрения героев и целой нации в результате выстраданного опыта и погружения в новую действительность сопровождается трансформацией образов, которым становятся тесны рамки романных канонов. С одной стороны, Лили задумана как типичная героиня романа, привлекательная, благородная молодая девушка. С другой — автор как бы иронизирует над собственным замыслом, оправдываясь требованиями читательского вкуса и стараясь придать ее образу реалистические черты. "Что до того, была ли мисс Равенел прекрасна, как гурия, мнения тут расходились; будучи автором, я имею возможность, конечно, навязать свое мнение, но не стану этого делать. Любопытно отметить, что большая часть читателей, требует от романиста, чтобы его героиня была неземной красоты" (3; с. 30).
общество и при этом меняется сама В начале романа это горячая поклонница Юга, она с восторгом вспоминает веселое, беззаботное прошлое, светскую учтивость и воспитанность южан и опровергает упреки в адрес соотечественников, уличаемых в невежестве и отсталости. Затем Лили меняет свои симпатии, но характерно, что это происходит не потому, что она убеждается в необходимости освобождения рабов (она считает, что на Юге они живут не хуже, чем в Африке), и не потому, что стала поклонницей северной буржуазной цивилизации, а под влиянием личных обстоятельств и пережитых страданий. В Новом Орлеане она не нашла прежней беззаботной жизни, к тому же ее и отца подвергли остракизму как предателей своего штата, а ее возлюбленный, Картер, оказался на стороне северян.
Для Лили — и это, подчеркивает автор, свойственно большинству людей — частная жизнь важнее политики. То, что во время войны и северяне, и южане думали только о военных действиях и пылали ненавистью друг к другу, представляется Дефоресту неестественным, горячечным бредом, кошмаром, от которого нужно поскорее освободиться. А то, что Лили мечтала не о "моральном прогрессе негров", а о встрече с возлюбленным, кажется ему вполне закономерным. "Возможно, она забывала в своих молитвах некрещеных язычников, негров и иудеев, но Лили была такова, что не думала много о тех, о ком ничего не знала, а отдавала внимание тем, кто был рядом, бок о бок с ней, кого она могла осчастливить своими заботами" (3; с. 375). К концу романа и Колберна, столкнувшегося с жестокой реальностью войны и нечистоплотностью политиков, также начинают волновать не столько высокие идеалы, сколько судьбы близких.
Свой интерес к описанию частной жизни героев Дефорест обосновывает философски. Всевышнему важна конечная цель, для достижения которой у него много человеческого материала, и поэтому не всем достаются счастье и возможность себя реализовать, а справедливость недостижима. Но хотя человек не может требовать благополучия лично для себя, он должен сделать все, чтобы окружающие его люди стали счастливее.
По-видимому, исходя из подобных соображений, писатель не сосредоточивается на описании военных действий. "Запасшись подшивкой тогдашних газет и тремя-четырьмя подлинными пылкими письмами, которые Колберн послал Равенелам, я мог бы, конечно, легко составить из этого материала еще один лишний том, но у моей повести совершенно иная задача, и тема ее — не история нашей страны, а судьбы отдельных людей" (3; с. 110).
Тем не менее, Дефорест сумел в этом произведении заложить фундамент новой традиции художественного описания войны, отказавшись от ее романтизации и героизации. Сосредоточившись на повседневной армейской жизни, он придал новый смысл понятию героического: героизм солдат проявляется не только в боях, но и в преодолении бытовых лишений и, главное, в сохранении человечности, ибо война калечит души людей и пробуждает в них зло. Она — и в этом также новаторство писателя — изображена как гиперболизированное отражение пороков общества. И, что особенно важно, Дефорест одним из первых показал, что война, безотносительно к целям, даже самым благородным, ради которых она ведется, развивается по своим законам, перерастая в хаос и жестокую бойню. Для писателя, как и для многочисленных его последователей в XX в., самым главным стало человеческое измерение войны.
— с грубостью, пьянством, голодом, мародерством, презрением северян к освобожденным неграм, бездарным командованием, бессмысленными потерями и физическими страданиями. Все, что остается вне опыта героя, автором опускается. Приводя одно из писем Колберна, он пишет: "Дальше Колберн подробно рассказывает о знаменитой бомбардировке фортов, но я изымаю здесь этот рассказ, поскольку он сам не участвовал в операции, а был лишь ее наблюдателем и слушал канонаду" (3; с. ПО).
Личный опыт рядового офицера позволяет Дефоресту опровергнуть романтические представления о войне, участники которой часто не столько были "охвачены благородным душевным подъемом", сколько "подавлены скукой и самым плачевным бездельем" (3: с. 111). И на Юг они принесли отнюдь не только свободу, но и уныние и мрак. "Северные вандалы" разграбили богатый край, изгнали хозяев из родовых гнезд, разрешили неграм разгромить плантации, чтобы потом отобрать у них похищенные сокровища. Это та историческая правда, о которой умолчат будущие летописцы. Они расскажут о победе Севера, но не расскажут о заплаченной за нее цене, что пытается сделать в своем повествовании Дефорест.
Не скрывает писатель и того, что плоды этой победы достались хитрым политикам, взяточникам и трусам, а вовсе не храбрым офицерам, не добывшим ни славы, ни чинов, ни денег, как Колберн. В романе появляется несколько шаржированный образ фантастически трусливого и невежественного офицера Газауэя, умело делающего карьеру с помощью интриг, лжи и пустого красноречия. Он метит в Конгресс, "как и многие другие преуспевающие мерзавцы" (3; с. 261), приписывая себе завоеванные другими победы, и добивается успеха. "Когда Газауэй держит речь на избирательном митинге или перед толпой спекулянтов на бирже, вы можете быть совершенно уверены, что влияние его слов будет раз в десять сильнее, чем влияние речи какого-нибудь Равенела или Колберна" (3; с. 385). Картер настолько возмущается коррупцией чиновников во время выборов на государственные должности, что восклицает: "Если демократия дается такой ценой — тогда назад к деспотизму!" (3; с. 312).
Социально-политический критицизм появляется в романе как одно из свидетельств влияния на писателя современной европейской литературы реалистической направленности. Дефорест сознательно отказывается от мелодраматических клише, заявляя: "Ни на подмостках, ни в романтической повести герои и героини, конечно, так не ведут себя. Но зато в действительной жизни, хочешь не хочешь, это бывает нередко. Жизнь не всегда балует нас мелодрамой" (3; с. 133). Американскому читателю, привыкшему к романтической и мелодраматической литературе, которая свято соблюдала законы благопристойности и не затрагивала уродливых и низких сторон бытия, многое в романе показалось шокирующим и выходящим за рамки приличия и хорошего вкуса. Слишком откровенно были описаны кошмары войны, слишком много внимания уделено ее тяжелому быту, грязи и страданиям и слишком мало — героизму и прославлению подвигов северной армии. Неожиданным оказался и образ миссис Ларю, тетушки Лили Равенел, совершенно беспринципной и аморальной женщины, не интересующейся ничем, кроме личной выгоды, умеющей прикинуться добродетельной и вовремя оказаться на стороне победителя. Разумеется, такие персонажи появлялись на страницах романов и раньше, но там они откровенно порицались автором и получали заслуженное наказание. Дефорест же подходит к своей героине с очевидной терпимостью, наделяя ее определенной привлекательностью и человечностью, и, что главное, не разоблачает и не карает ее в финале. Миссис Ларю продолжает благоденствовать, несмотря на свою порочность и зло, которое она принесла окружающим.
Влияние европейского реалистического романа чувствуется в описании неприглядных, грубых и жестоких сторон войны, выдержанном в традициях Стендаля, а образ миссис Ларю явно походит на знаменитую Бекки Шарп из "Ярмарки тщеславия" Теккерея. Многим обязан Дефорест и русским художникам. Известно, что он послал свой роман Льву Толстому, в письме к которому от 30 апреля 1887 г. выразил сожаление о том, что не набрался мужества подняться до подлинного реализма. "Мне не хватило Вашей смелости и честности, — пишет Дефорест, обращаясь к Толстому, — в разоблачении всего ужаса войны. Я не посмел сказать миру, каковы истинные чувства человека, даже и храброго, на поле битвы, Я боялся, что люди скажут: "О, в глубине души вы трус. Герой любит сражение". Теперь, прочитав "Войну и мир", я горько сожалею, что был так ничтожен и не смог достичь той правды, которая возможна лишь при полной искренности. Правда величественна и прекрасна, но трудно достижима, и иногда ей страшно смотреть в глаза"4.
"искренностью и правдивостью" которого он так восхищался, многие американские критики восприняли его произведение как значительное событие в развитии современной литературы. У. Д. Хоуэллс так отозвался о романе в своей рецензии в "Атлантик мансли": "Наша война не только оставила нам бремя огромного национального долга, но и возложила на нашу литературу дань, под тяжестью которой она до сих пор сильно хромает... Мистер Дефорест — первый, кто описал войну реально и художественно"5. Хоуэллс считал, что роман Дефореста дал образец "наивысшего реализма" раньше, чем реализм был определен как таковой.
Одним из способов придания достоверности тому, что описывалось, были постоянные ссылки автора на личный опыт и его прямое обращение к читателю. Например, поведав об обороне форта Уинтропа, он возвращается к моменту рассказа, откладывает перо и начинает размышлять о том, что прошедшие дни уже никогда не повторятся и ему больше не суждено побывать в бою. Некоторые главы о войне представляют собой литературно обработанные варианты писем Дефореста с фронта жене. Причем в письмах тяготы военного времени описаны гораздо откровеннее — здесь автор не был скован литературными условностями. Многие эпизоды романа почерпнуты Дефорестом прямо из действительности. Например, конфликт в омнибусе между Колберном и дамами-южанками — реальный случай, происшедший с самим писателем. В письме он описывает бледную, худощавую леди в трауре, с поджатыми губами и острыми серыми глазами, которая с возмущением отвергла уступленное ей янки место. Дефорест задает себе в письме вопрос — комедия это или трагедия? — и отвечает на него в романе, окрашивая эпизод в комические тона. Здесь появляются две дамы, знакомые Равенелов, которые облили Колберна презрением и посмотрели на него так, будто он "оскальпировал всю их семью". "Никаких одолжений от янки", — прошипели они и остались обе стоять. Я думаю, так прошипеть могла только Рахиль, да еще знаменитые гуси, спасшие Рим" (3; с. 135). Интересно, что для большей полноты автор передает эту сцену как с точки зрения Колберна, так и с точки зрения оскорбленных дам.
К реальным фактам войны относятся случаи мародерства, в частности, разграбления солдатами дома, который некогда был куплен бывшим хозяином для французской актрисы и в котором автор поселил Колберна. Как и Колберн, Дефорест хотел командовать "черным" полком, но его отговорили, так как такой полк мог быть направлен только на второстепенные операции, а писатель хотел быть в эпицентре событий.
Подлинно автобиографично другое произведение Дефореста военного времени — "Приключения добровольца. Записки капитана федеральной армии о Гражданской войне" (A Volunteer's Adventures. A Union Captain's Record of the Civil War), состоящее из писем жене и дневниковых записей. Текст был подготовлен писателем в 1890 г., но издан полностью только в 1946 г.. Часть глав появилась в "Харперс нью мансли мэгезин" и "Гэлекси" между 1864 и 1868 гг. Дефорест описывает быт Коннектикутского полка в лагерях Виргинии и Луизианы, его участие в боевых операциях, в битве при Седар-Крике в 1864 г. В этих записках больше правды о войне, чем в романе, диктовавшем свои жанровые законы и сковывавшем автора неизбежными художественными условностями. Здесь же он смог рассказать о том, о чем обычно молчат "романисты и поэты" — о дезертирах и трусах, о грубости и жестокости, о страхе смерти и инстинкте самосохранения, о нищете и разрухе на оккупированном Юге.
Каролине и демобилизовался лишь в 1868 г. В Бюро Дефорест занимался проблемами беженцев, устройством негров на работу, школами для черных, восстановлением покинутых хозяевами земель, транспортом и рассмотрением жалоб местных жителей. Обо всем этом он вел записи и печатал статьи в журналах в 1868-1869 гг. Собранные автором в книгу "Офицер федеральной армии в период Реконструкции" {A Union Officer in the Reconstruction), они были изданы только в 1948 г.
Как и в предыдущей небеллетристической книге, Дефорест пытается дать документально точную картину исторических событий, рассматриваемых на уровне человеческого быта и конкретных судеб. Причем автор не просто описывает повседневную рутину, фиксируя массу фактов, случаев, историй, а пытается систематизировать свой опыт и дать серьезный анализ увиденного и пережитого. Он пространно пишет о различных общественных классах на Юге, впервые откровенно и весьма критически отзываясь о "белых бедняках", рассуждает о трудностях приобщения бывших рабов к свободной жизни и на конкретных примерах показывает непримиримость двух рас по отношению друг к другу. Вместе с тем, в своем стремлении к обобщению он выступает не только как публицист, но и как художник, способный к типизации характеров и универсализации индивидуального опыта. Это проявляется в описании внешности и передаче специфики речи действующих лиц, в умелом построении монологов и диалогов, в комических эпизодах и во вставных устных рассказах. Обращение к небеллетристическим жанрам, к прозе жизни стимулировало движение писателя в сторону реализма, однако, в целом кульминацией творческого пути Дефореста остался военный период.
После войны Дефорест, казалось бы, уверенно приближавшийся к реалистической поэтике, снова сделал обратный шаг к романтизму, и в его романах усилилась эклектическая двойственность. Дж. Лайт объясняет это тем, что писатель, для которого литературный труд стал основным источником существования, вынужден был приноравливаться к вкусам публики, еще не привыкшей к изображению прозаических сторон жизни и тонкому психологизму. Он прибегал к формам "ромэнса", к исполненным сентиментальности клише, к аллегории, карикатуре, преувеличению характерных человеческих черт. И это, по мнению критика, пагубно сказалось на художественной ценности романов, так как у Дефореста был талант не романтика, а реалиста. Сам Дефорест писал в письме в "Гэлекси" в 1869 г.: "История обычной жизни больше не вызывает отклика, как бы хорошо она ни была написана. Для простых сюжетов и хорошего стиля время легкого успеха прошло. Что я пытаюсь делать — так это набросать реалистические характеры и провести их через ряд экстраординарных и даже гротескных обстоятельств. Такие вещи вызывают отклик, ... а это приносит читателей" (2; р. 105).
Дефорест пытался сопротивляться своему превращению в литературного поденщика, но карьера на другом поприще ему не удавалась. В 1877 г. он провел несколько месяцев в Вашингтоне, безуспешно хлопоча о дипломатической или консульской должности. Мечтал он и о возобновлении занятий историей — в середине 70-х годов совершил поездку в Англию, где принялся за написание истории своих предков-гугенотов, но вскоре вынужден был вернуться к умирающей жене. В течение многих лет, начиная с 1870 г. (в 1867 г. Дефорест работал над романом "Сенатор", который так никогда и не был опубликован), он один за другим печатал в журналах романы (нередко анонимно) на самые различные темы, иногда получавшие популярность, иногда и вовсе не замеченные публикой или вызывавшие ее негодование.
Мэри Кэссет. "Чай". 1879-1880 гг.
"романа тайн", включает детективные элементы ("Дело Уэзере-ла" — The Wheiherel Affair, 1873) или переносит действие в экзотическую обстановку. В романе "По суше" {Overland, 1871) любовная интрига разворачивается на просторах "дикого Запада" (где, кстати, писатель никогда не бывал), герои проходят испытание в стычках с индейцами, а затем покидают землю и отправляются в морское путешествие с непременным кораблекрушением. Искусственному приключенческому сюжету соответствуют и искусственные характеры — благородные юноши, идеальные девушки и инфернальные злодеи. Обязателен и почти неизменный у Дефореста "хэппи энд".
В романе "Миссионерка Айрини" {Irene the Missionary, i879), где события происходят в Сирии, у автора было больше возможностей для адекватного отображения действительности, поскольку он мог опираться на собственный опыт пребывания иа Ближнем Востоке. Путешествуя по монастырям, образованная американка Айрини Грант не только знакомится с неизвестной ей арабской культурой, но становится свидетельницей и участницей исторических событий — вражды племен и религиозных сект, войны в Сирии в 1859 и 1Й60 гг., резни в Дамаске и бегства христиан. Но описание истории и быта Востока в романе уступает запискам Дефореста в небеллетристической книге "Знакомство с Востоком", отличавшейся гораздо большей живостью и реалистичностью. О последней в основном напоминает критическое и насмешливое отношение автора к путешествующим в Святую землю соотечественникам. Высмеиваются невежественные и высокомерные паломники, разочаровавшиеся в Иерусалиме из-за поедавших их там насекомых; высмеивается консул, который ничего не знает и не желает знать о Сирии. Таким образом в экзотическую тематику вплетаются американские проблемы. Отступлением от принятого канона был и характер героини, по меркам того времени излишне самостоятельной и решительной. Но это лишь слегка оживило в целом растянутый и мало динамичный роман, перенасыщенный морализаторством и перегруженный диалогами.
Обращает на себя внимание тот факт, что в большинстве романов Дефореста главные героини — женщины, а во многих имя героини вынесено в заглавие, что объясняется целым рядом причин. Основную читательскую аудиторию составляли женщины, в большинстве своем сохранявшие вкус к сентиментальной литературе, главным персонажем которой традиционно была идеальная героиня. Несомненное влияние на образы женщин в американской литературе оказал европейский реализм, и прежде всего — Теккерей. Кроме того, вторая половина XIX в. была временем формирования и подъема различных социальных движений, в том числе и женского, а проблемы эмансипации и феминизма стали модной темой и в прессе, и в светских салонах.
"Очаг и дом" были напечатаны его романы "Энни Хауард" (Annie Howard) и "Делла, или Дикарка" (Delia, or the Wild Girl), в которых автор, явно относящийся к общественному равенству полов с глубокой иронией, представляет феминисток в стиле диккенсовского гротеска и комизма. Это или нелепые дуры, или истерички и психопатки. Одна из них, буквально переболев новыми идеями, возвращает себе здоровье и рассудок самым традиционным образом — выйдя замуж за достойного молодого человека и удовлетворившись подобающим для женщины местом в жизни.
В романе "Озорные проделки" (Playing the Mischief, 1875) карикатурно изображается феминистка Нэнси Эпплярд, ходившая в мужском костюме, считавшая себя адвокатом и фармацевтом, но при этом сохранявшая типично женские слабости. Не менее беспощаден автор к главной героине этого повествования — Джози Муррей, безнравственной интриганке, завлекавшей, а затем бросавшей влиятельных мужчин ради вполне меркантильной и мелкой цели — добиться от правительства компенсации за сгоревший в 1812 г. сарай. Заставляя мужчин играть роли "соблазненных и покинутых", Дефорест показывает, что эмансипированная женщина, презревшая свой долг хранительницы домашнего очага и верной подруги, может оказаться гораздо безнравственнее и коварнее сильного пола. Образ Джози очень напоминает миссис Ларю из романа "Мисс Равенел уходит к северянам", и это свидетельствует о том, что Дефорест не отказался от реализма и продолжал творческие поиски в этом направлении. "Озорные проделки" никак не были рассчитаны на непритязательные дамские вкусы. Это роман нравов с несомненным психологизмом и острой сатирой на политическую и светскую жизнь Вашингтона, ее коррупцию и аморализм. Он действительно приобрел популярность, но скандальную, так как рецензенты сочли, что представленная в нем картина современного общества излишне прозаична, вульгарна, пессимистична и приземленно реалистична. Такие произведения, по их мнению, не соответствовали назначению изящной словесности, которая не должна рассказывать о темных сторонах бытия слишком откровенно, ибо это, вместо того чтобы исправлять нравы, вызывает скепсис и цинизм. Даже Г. Джеймс отметил в своей рецензии в "Нэйшн", что, несмотря на удачную критику американских политических кругов, в "Озорных проделках" слишком отрицательная героиня и слишком много реализма. На самом деле реализм Дефореста был весьма ограничен благодаря искусственности сюжета, карикатурности и односторонности характеров и затянутости и вялости действия.
черты и сатирический уклон, а клише и условности скорее свидетельствуют не о сознательном выборе писателя, а о его недостаточном мастерстве.
Жизни вашингтонской элиты посвящен роман "Возлюбленные Жюстины" {Justine's Lovers, 1878), где в центре повествования — бедная девушка, вынужденная в силу житейских обстоятельств искать работу и пробивать себе дорогу в верхние слои общества. В этом произведении Дефорест не только делает женщину главным персонажем, но пытается взглянуть на политическую жизнь ее глазами. Поскольку роман был напечатан анонимно, многие даже сочли, что его автор принадлежит к прекрасному полу.
Наиболее сатиричен роман "Честный Джон Вейн" {Honest John Vane, 1875), в котором Дефорест, чуткий к социальной и литературной атмосфере своего времени, проявил одно из своих примечательных качеств — творческую интуицию, позволявшую ему предвосхищать и намечать многие национальные темы, характеры и художественные особенности. Показательно, что роман, критикующий несовершенство американской демократии, вышел почти одновременно с "Позолоченным веком" Марка Твена. Главным героем писатель сделал "истинного американца", осуществившего "американскую мечту", поднявшегося из низов к самым вершинам власти. Джон Вейн честен, наивен и искренен, но при этом примитивен, невежествен и лишен глубокой нравственной культуры. Став конгрессменом, но не имея ни малейшего представления о политике, истории и экономике, он перерождается, тем самым губя свою душу и нанося объективный вред государству. Этот типаж затем пройдет через всю американскую литературу и в XX в. получит классическое воплощение в романах Ф. С. Фицджеральда "Великий Гэтсби" и Р. П. Уоррена "Вся королевская рать".
Особенно ценно в романе Дефореста умение показать зависимость человека от окружающей его социальной среды. Падение Вейна спровоцировано вашингтонскими нравами, где царят тщеславие, корысть и суетность, и пороками американской демократической системы, выдвигающей на передний план невежественных и морально неустойчивых людей. Жена Вейна, дама из благородного семейства, требует от него денег и роскоши, вынуждая мужа искать дополнительные источники дохода. Вейн начинает подражать окружающим, мимикрировать и в конце концов совершает бесчестный поступок — за взятку соглашается поддержать в Конгрессе сомнительный проект строительства железной дороги и тоннеля. Благодаря ловкости и изворотливости ему удается выйти сухим из воды и сохранить свой имидж незапятнанным в глазах публики. К концу романа его заглавие начинает приобретать иронический оттенок.
В романе, несомненно, много реалистических черт. В основе сюжета лежит конкретная история с проектом тоннеля под Миссисипи во времена президента Гранта; в действии участвуют реальные исторические лица, например, издатель Хорэс Грили; достоверно показана американская политическая кухня. И в чем-то Дефорест пошел даже дальше Твена, в "Позолоченном веке" все же сохранявшего оптимизм и веру в возможность совершенствования национальной демократии. У Дефореста же зло торжествует, становясь нормой общественной жизни. Но при этом писатель не сумел достигнуть подлинного реализма в обрисовке характеров. Превращение "честного" героя в "нечестного" происходит слишком легко и недостаточно внутренне мотивировано. Автор предпочитает тонкому психологизму крупные мазки и контрастные краски аллегории, гротеска и памфлета, не делая решительного шага в сторону реалистической поэтики.
"Кейт Бомонт" {Kate Beaumont, 1872), описывающем жизнь в Чарльстоне перед Гражданской войной. Характерно, что романы о Юге, по сравнению с романами, действие которых происходит в северных штатах, в большей степени насыщены романтическими элементами. Это объясняется и самим материалом (рабовладение, южная аристократия), и пристрастием южан к европейскому романтизму (особенно к Вальтеру Скотту) и складывающимися традициями местной литературной школы (приверженность к "южному мифу", романтизация плантаторского быта, сильных страстей, культ дамы-южанки, склонность к изображению насилия, к готике).
— в первую очередь. Сюжет, как это чаще всего бывает у писателя, искусствен, текст изобилует мелодраматическими штампами — тайнами, узнаваниями, спасениями. Герои прекрасны и благородны, престарелые тетушки глупы и напичканы предрассудками, морские капитаны мужественны, суровы и самоотверженны, сложные перипетии благополучно завершаются свадьбой. В основе интриги — типично южная тема клановой вражды, препятствующей соединению влюбленных, с явными шекспировскими аллюзиями. (Этот мотив был также использован в знаменитом романе М. Твена "Приключения Гекльберри Финна". Некоторые критики считают, что Твен мог почерпнуть его у Дефореста, хотя это не подтверждено документально). Используются и чисто драматургические приемы: второстепенные персонажи Даффи и Уилкинс играют роль хора, комментирующего происходящее и знакомящего читателя с предысторией событий.
Литературная условность порою настолько выделена и акцентирована, что повествование начинает балансировать на грани пародии. Например, идеальная героиня Кейт описывается следующим образом: "По ее лицу можно было судить, что ей были ведомы лишь самые высокие чувства и мысли, на какие только способно человечество. Есть такие пророческие лица, которые, кажется, предвещают грядущее совершенство нашей природы, вероятно, недостижимое на этой грешной земле"6. Авторская ирония ощущается в сцене пожара на корабле, когда героиня падает в воду и ее спасеет юноша из враждебного клана. Комичен и нелеп повод для ссоры двух аристократических семейств, главы которых разошлись в политических взглядах: один поддерживает "избирательную систему", другой — "представительство по округам".
В этом романе, который Хоуэллс считал лучшим произведением Дефореста, романтическая поэтика как бы преодолевает самое себя через самопародию. В экстраординарности событий, гиперболизации характеров скрыта внутренняя полемика с романтизацией предвоенного Юга. Южане показаны как необузданные невежды, извращенно понимающие законы чести. Здесь обычная для стиля Дефореста романтическая гротескность переходит в реализм, причем с чертами натурализма. Особенно красноречивы в этом отношении изображение "белой бедноты", устроившей на празднике в кабаке дикую оргию, и образ Рэндольфа Армитажа, мерзавца, пьяницы, развратника и убийцы. Грубая, детализированная сцена избиения им жены, южной леди, резко контрастирует с сентиментальной линией романа. При всей гиперболичности характеров отцов главных героев они неоднозначны и противоречивы, их нельзя категорически отнести к положительным или отрицательным персонажам. В этом произведении, которое могло бы стать вехой в творчестве Дефореста, он еще раз доказал и свою восприимчивость к новым художественным веяниям, и свое неумение окончательно преодолеть литературные штампы. Уловив присущую южной литературе соотнесенность романтического и реалистического, Дефорест не смог добиться перевеса в сторону последнего и не стал автором первого реалистического романа о Юге.
"Кровавый раскол" (The Bloody Chasm, 1881), посвященном Югу уже послевоенному, разоренному и униженному, реалистические детали лишь подчеркивают искусственность сюжета и характеров. Драматическая история Вирджинии Бофорт, потерявшей во время Гражданской войны четырех братьев и все состояние, переходит в трагикомический фарс с переодеваниями и надуманными поворотами действия. Из-за ненависти к северянам Вирджиния отказывается от помощи дядюшки-янки, затем соглашается на фиктивный брак с офицером федеральной армии и лишь после невероятных приключений и интриг обретает счастье, примирившись с поражением Юга и признав собственного мужа. Роман откровенно моралистичен и служит иллюстрацией авторских идей о необходимости согласия между Югом и Севером и о приоритете человеческих чувств и отношений перед политическими распрями.
К теме зависимости людских судеб от политических бурь Дефорест обращается и в своем последнем опубликованном романе "Бунт влюбленного" (a Lover's Revolt, 1898), где действие отнесено к историческому прошлому Америки — Войне за независимость. В некотором роде это произведение стало своеобразным итогом творчества Дефореста, так как в нем присутствует большинство характерных для писателя тем, образов и приемов, достоинств и недостатков.
Дефорест вновь Возвращается к теме войны, причем с явным желанием подражать Толстому, влияние которого особенно сильно в описании битвы при Лексингтоне. Картина военных действий показана с точки зрения разных героев, американцев и англичан. Сделана попытка анализа солдатской психологии, изображен процесс возмужания протагониста, утверждается идея ведущей роли случая в истории. Война у Дефореста негероична, жестока и груба. Противостояние вигов и тори разрушает естественные человеческие связи, на крови соотечественников наживаются бессовестные спекулянты. Дефорест не ограничивается лишь пересказом подлинных событий, его интересует их объективная суть, внутренняя динамика исторического процесса. Он стремится показать становление национального самосознания, постепенное понимание американцами своеобразия своих нравов, характера, языка. Автор вводит в повествование народные типажи, например, разведчика Эбнера Слая, наделенного особой хитростью, чувством юмора и специфической речью. В историческом романе присутствуют элементы романа нравов — автор описывает светские салоны, политические интриги, насыщает текст длинными диалогами. К реалистическим чертам романа можно отнести отсутствие традиционной счастливой развязки — героиня сходит с ума и гибнет, поскольку ее избранник, английский офицер, оказывается слишком эгоистичным и безответственным. Но и здесь Дефорест не может избавиться от присущих ему клише — любовная интрига мелодраматична и сентиментальна, в сюжете встречаются неправдоподобные повороты и совпадения.
В конце своего творческого пути Дефорест решил обратиться к актуальным социальным проблемам и написал роман "Дочь труда" {A Daughter of Toil) о жизни бедноты, но не нашел для него издателя (рукопись впоследствии исчезла). Не нашлось желающих опубликовать и два тома "Военной жизни", из которых потом были составлены книги записок о войне и периоде Реконструкции на Юге.
тематике, довольно разнообразны в художественном отношении. В них присутствуют и готические мотивы, и сатира, и аллегория, но они откровенно вторичны. Критики нашли здесь сильное подражание Ирвингу, Бэньяну, Де Квинси и Готорну. В послевоенных рассказах реалистические черты явственнее, в них большое место занимают политика и социальные проблемы Юга и чувствуется влияние юго-западного юмора, но в целом они также довольно слабы в художественном отношении.
В 1901 г. Дефорест написал "Легенды Даунинга. Истории в стихах" (The Downing Legends: Stories in Rhyme) — четыре стихотворные поэмы на исторические, легендарные и сказочные сюжеты. В их центре — вымышленный народный герой Адам Даунинг, чьи записки якобы пересказывает автор. Несмотря на насыщенность приключениями в диких лесах, морскими бурями и битвами, стычками с индейцами и любовными историями, поэмы чрезвычайно затянуты, статичны, многословны и скучны. Дефорест сделал попытку создания или скорее имитации фольклорного эпоса, сплетя события Войны за независимость и легенды об эльфах, дриадах, ведьмах, демонах и призраках индейских воинов. Конкретные эпизоды национальной истории мифологизируются и обобщаются до глобальной картины столкновения добра и зла, в котором принимают участие сама природа и потусторонние силы. В поэмах несомненно есть элементы реализма, присущего фольклорным формам, и в чем-то они близки "Запискам Биглоу" Дж. Р. Лоуэлла, но в целом это далеко не лучшие образцы уходящего со сцены романтизма.
Последние годы жизни Дефорест вел скромное существование на небольшую пенсию и скончался в 1906 г., так и не вкусив литературной славы. За редким исключением, его произведения не пользовались широким успехом. Они не устраивали читателей сентиментальной прозы, так как часто отступали от признанных канонов. Публику шокировали грубые характеры, недобродетельные женщины, торжествующие злодеи, иногда печальные концовки и недопустимо смелые рассуждения о сексуальных проблемах. Но, будучи слишком реалистичным для среднего читателя, Дефорест оставался недостаточным реалистом для читателя просвещенного и для высокой критики. В его книгах, написанных в период расцвета европейского реализма и активного становления реализма американского, недоставало жизненной правды, зато был избыток мелодраматизма и морализаторства. Писателю не хватило смелости, последовательности и таланта, чтобы окончательно оторваться от посредственной, растиражированной прозы и подняться до высшего уровня, достигнутого национальной литературой того времени.
Потенциальные возможности для этого у Дефореста были, и это чувствовал Хоуэллс, всю жизнь старавшийся поддержать писателя и обратить на него внимание читателей и критики. В своих журнальных рецензиях он с восторгом писал о Дефоресте как о крупном таланте, крупном реалисте и великом американском романисте. А описания войны в романах Дефореста сравнивал с описаниями войны в "Войне и мире" Толстого, считая, что оба художника сравнялись в передаче общечеловеческого опыта и жизненной правды. Здесь сказалось по-видимому то, что по своей творческой направленности и масштабам дарования Дефорест был ближе всего именно к Хоуэллсу и связанному с ним течению зарождающегося американского реализма. Помогая Дефоресту и безусловно преувеличивая его достижения, Хоуэллс способствовал популяризации новой литературы, отмеченной реалистическими чертами. Однако, несмотря на усилия Хоуэллса, Дефореста мало читали и быстро забыли. В американских школьных учебниках упоминание о нем появилось лишь в 1936 г., а интерес к нему возродился в 1939 г., когда был переиздан роман "Мисс Равенел уходит к северянам". Только тогда, обратившись к эпохе формирования национального реализма, критики оценили Дефореста как одного из художников, стоявших у его истоков. В. В. Брукс написал: "В Джоне Дефоресте появился писатель с панорамным взглядом на американские нравы"7.
литература, он двигался от небеллетристических жанров, где оттачивалось мастерство изображения конкретной действительности, к художественному жанру реалистического романа. Одним из первых он ввел в беллетристику США темы Гражданской войны, коррупции в политике, демифологизации Юга, а также национальные типажи южан и парвеню обоего пола, подвизающихся в обществе и на государственной службе. Срединное положение Дефореста между романтизмом и реализмом объясняется прежде всего мерой его творческих возможностей, но есть в этом и проявление некой закономерности, определяющей специфику американской литературы. Романтическое как черта американского мировидения, в том числе и эстетического, никогда не покидало страницы американских произведений, и, возможно, Дефорест интуитивно искал органичные сочетания романтизма и реализма в рамках одного художественного мира. Не случайно у него и пристрастие к аллегории, гротеску, карикатуре, сатире и иронии — этими чертами определялся ранний реализм в литературах многих стран, о чем свидетельствует творчество Диккенса, Гоголя, Твена. Не став одной из главных фигур американской литературы, Дефорест все же оставил в ней заметный след и способствовал ее дальнейшей эволюции.
ПРИМЕЧАНИЯ*
2 Light J. F. John William DeForest. N. Y., 1965, p. 62.
4 Литературное наследство. Толстой и зарубежный мир. М., 1965, т. 75, кн. I, с. 344.
5 Howells W. D. Criticism and Fiction and Other Essays. N. Y., 1959, p. 210.
* При повторных отсылках к цитируемому изданию номер страницы указывается в тексте вслед за цитатой в скобках.