Приглашаем посетить сайт

История литературы США. Том 5.
Чарльз Чеснатт

Чарльз Уоддел Чеснатт (Charles Waddell Chesnutt, 1858-1932) родился в Кливленде (шт. Огайо), детство и юные годы провел в маленьком городке Фейетвилль (в Северной Каролине), где получил начальное образование, а в 23 года стал директором школы. Молодого человека ожидала судьба провинциального учителя, но он чувствовал, что мог бы достичь в жизни большего, а потому решил переехать на Север — вначале в Нью-Йорк, а затем на родину, в Кливленд. Там Чеснатт поступил в юридический колледж, по окончании которого некоторое время служил стенографистом в суде, а затем смог устроиться юристом в адвокатскую контору. Жена и дети последовали за ним в Огайо, и постепенно Чеснатты были приняты высшим обществом города. Обе его дочери успешно закончили Смит-колледж, один из сыновей учился в Гарварде.

История литературы США. Том 5. Чарльз Чеснатт

Клайд О. Де Лэнд. Форзац сб. рассказов Ч. У. Чеснатта "Подруга его юности". 1893

Чарльз Чеснатт происходил из благополучной, состоятельной семьи, его родители были очень светлокожими окторонами, и ему легко было бы выдать себя за белого американца ("pass for white")1. В Кливленде, например, долгое время никто не подозревал о его негритянском происхождении, пока он не начал переговоры с издательством "Хотон Миффлин и К0" о публикации своих рассказов. Чеснатт предпочел не скрывать своей расовой принадлежности и остаться для всех окружающих негром. Любопытно, что большинство его произведений, как рассказов, так и романов, объединено общей темой — пересечения расового барьера. Сам Чеснатт признавал, что его творчество во многом посвящено теме полукровок, так как, по его глубокому убеждению, проблемы, с которыми сталкиваются люди смешанной крови, драматичны, сложны и трудно поддаются осмыслению и анализу.

«"Подруга его юности" и другие истории о расовом барьере» (The Wife of His Youth and Other Stones of the Color Line, 1899) объединил в тематический цикл ряд его ранних новелл и коротких повестей. Здесь Чеснатт начинает разработку темы полукровок и проницаемости расового барьера — то, как она звучит, отражает мировоззренческие перемены в сознании самого автора, переехавшего с Юга на Север, сменившего провинциальную полудеревенскую жизнь Фейетвилля на мир большого города.

Сборник включает девять "рассказов о расовом барьере" — "Дети шерифа" ("The Sheriffs Children"), "Паутина обстоятельств" ("The Web of Circumstance"), "Нянька из Виргинии" ("Her Virginia Mammy"), "Букет" ("The Bouquet"), "Мечта Сисли" ("Cicely's Dream"), "Дело принципа" ("A Matter of Principle"), "Подруга его юности" ("The Wife of His Youth"), "Как Грандисон стал белым" ("The Passing of Grandison"), "Жены дядюшки Веллингтона" ("Uncle Wellington's Wives")- Они написаны в разном ключе, и диапазон тональности варьируется в них от утонченной иронии до патетики, от мягкого юмора до напряженного драматизма. Трагические коллизии в рассказах "Дети шерифа" и "Паутина обстоятельств" раскрывают страшные последствия, к которым привело крушение старого уклада жизни на Юге. "Нянька из Виргинии"— юмористический рассказ, "Букет" и "Мечта Сисли" написаны в жанре сентиментально-идиллической пасторали. В рассказах "Дело принципа" и "Подруга его юности" тон повествования ироничен, а порой в них звучат саркастические ноты.

Пристальное внимание автора привлекает ситуация, когда человек с негритянской кровью пытается выдать себя за белого, и связанные с этим психологические проблемы. Прежде всего, это проблема самоидентичности, самосознания. Человек может сохранять верность себе, своим корням или стыдиться своего происхождения, цветных предков, негритянской синевы под ногтями, южного акцента родных и друзей. Когда перед ним встает дилемма, связанная с возможностью пересечь расовый барьер, выбор никогда не бывает легким. И далеко не всегда герои Чеснатта решаются расстаться со своим прошлым.

Главный герой рассказа "Подруга его юности", давшего название сборнику, — мистер Райдер, председатель общества "Голубые вены" в одном из городов Севера с говорящим названием Гровленд (почти Кливленд — родной город Чеснатта). На первых страницах излагается история, программа и принципы этого избранного сообщества: «Вначале "Голубые вены" были маленькой организацией цветных, созданной вскоре после войны в некоем северном городке. Ее первой целью бьши выработка и поддержание правильных общественных ориентиров для тех, чье положение в обществе предоставляло почти неограниченные возможности для самосовершенствования. Совершенно случайно, а, может быть, и в силу естественных причин, оказалось, что у большинства из тех, кто составлял сообщество, цвет кожи был скорее белым, чем черным. И вот какой-то злопыхатель (разумеется, он не принадлежал к сообществу) предположил, что только тот цветной, чья кожа настолько светла, что на ней можно разглядеть голубые прожилки вен, мог надеяться на высокую честь быть принятым в этот избранный круг. Это предположение радостно подхватили те, кто не входил в число избранных счастливцев, и с тех пор организация, чье официальное название было длинным, напыщенным и непроизносимым, стала широко известна повсюду как общество "Голубые вены"» 2.

Такое описание, одновременно и сочувственное, и полное иронии, содержит многочисленные аллюзии: это в первую очередь лозунг "сегрегации во имя интеграции", поднятый на щит Букером Т. Вашингтоном. Неграм необходимо отделиться от белого общества и заняться самосовершенствованием, изживанием рабского наследия, приобретением профессий, чтобы подготовиться к последующей плавной и безболезненной интеграции — подобные идеи привели к созданию колледжей для черных, к попыткам обособить "негритянский малый бизнес", к возникновению закрытых обществ и клубов для цветных и, конечно, к культурной сегрегации. Стремление "догнать белых" посредством создания искусственного режима теплицы или своеобразного "инкубатора" для цветных вызывает ироническую усмешку Чес-ната. Реальное течение жизни, непреодолимый стихийный процесс интеграции афро-американцев в "белое" американское общество неизбежно ломает идеальные схемы и теоретические догмы, как это и происходит в рассказе "Подруга его юности".

— дам и господ, одетых, как белые леди и джентльмены, говорящих на рафинированном английском языке, блистающих изысканными манерами, — почти проникает за расовый барьер; он уже без пяти минут белый. Но напоминание о прошлом вдруг предстает перед ним в лице немолодой деревенской женщины в безвкусной, дешевой шляпке, говорящей на ужасающем негритянском южном диалекте (Black English). Это подруга юности Райдера, на которой он женился на Юге, будучи еще рабом. Впоследствии их разлучила судьба, они оказались у разных хозяев, брак их считался незаконным — ведь рабы не имеют права жениться. После войны и Реконструкции Райдер уехал на Север и почти забыл о своей первой жене, которая все эти годы разыскивала его. И вот теперь она неожиданно вновь возникла на пороге его дома — и не смогла узнать в респектабельном джентльмене прежнего возлюбленного. Он же оказывается перед нелегким выбором. Райдер может отречься от старинной подруги и тем самым отказаться и от прошлого, корней, от себя прежнего во имя нового будущего — а его ожидают успех в обществе, женитьба на молодой, красивой, почти белой женщине. Другой путь — признать себя цветным и связанным узами законного брака с очень темнокожей, стареющей, полуграмотной негритянкой. После отмены рабства брак, заключенный бывшими рабами, становился легальным, если оба, получив статус свободных, подтверждают согласие быть мужем и женой. Райдер совершает этот нелегкий выбор — он делает шаг назад, вновь оказываясь за расовым барьером.

Тема первого романа Чеснатта "Дом за кедровой рощей" {The House Behind the Cedars, 1900) — та же, что и в его первом сборнике рассказов: пересечение расовой черты, попытка цветных выдать себя за белых американцев. Рина Уолден, главная героиня романа, и ее брат Джон — октороны, настолько светлокожие, что их невозможно отличить от белых. Их отец — южный джентльмен, мать — свободная мулатка необыкновенной красоты, которую Уолден поселил в своем доме — "доме за кедрами". Дети унаследовали от матери красоту, от отца — аристократические черты, честолюбие и гордый нрав. Однако та капля негритянской крови, что течет в их жилах, должна определить их судьбу. По закону они цветные, а, значит, им уготован жалкий удел "людей второго сорта". Джон мечтает стать юристом, но он слишком хорошо знает, что в родном городе его карьера не может состояться. Он переезжает в штат с более либеральными законами и выдает себя за белого. Ему удается добиться признания и получать столько денег, сколько полагается иметь специалисту с прекрасным дипломом и выдающимися профессиональными данными. Устроившись на новом месте, он предлагает сестре переехать к нему. Рина влюбляется в Джорджа Трайона — молодого человека, происходящего из уважаемой аристократической семьи. Она делится сомнениями с братом: совесть велит ей открыть жениху всю правду. Однако брат разубеждает ее: по его мнению, в их положении не следует проявлять чрезмерную щепетильность. Однако накануне свадьбы молодой человек случайно узнает тайну происхождения своей невесты. Этот "грех" он не может ей простить: он принял негритянку за белую женщину и чуть было не совершил "расовое преступление". Автор саркастически описывает ужас и ярость обманутого влюбленного: для него белоснежная чистота его расы будет навеки запятнана образом белокожей негритянки.

Безутешная Рина возвращается в родной город. Тщетно надеясь забыть о своей трагедии, она решает навсегда остаться в глазах общества цветной и посвятить жизнь работе на благо своего народа. Между тем и Трайон напрасно пытается забыть невесту, вытеснить ее образ из сердца. Шок, который он испытал, узнав правду о Рине, не смог убить его любовь, оказавшуюся подлинным, глубоким чувством. Он был жесток к девушке, но и она обманывала его; он сурово осудил ее, но теперь она достаточно наказана. Движимый любовью и раскаянием, Трайон решается отыскать возлюбленную. Он приезжает в ее родной город, но, как выясняется, слишком поздно — Рины уже нет в живых.

Вскоре после выхода романа в свет Чеснатта ожидало разочарование: любовная история на историческом материале с очевидным социальным содержанием и нравственным пафосом не произвела большого впечатления на читателей — в первую очередь в подаче персонажей, обрисовке характеров. В романе есть несколько интересных и колоритных героев, как белых, так и черных. Автор рисует яркий образ Фрэнка, молодого негра, преданно и безнадежно влюбленного в Рину. Среди героев второго плана особенно живые и запоминающиеся персонажи — квартеронка Мисс Молли, безраздельно верная памяти своего "белого господина", которому она принадлежала телом и душой и посвятила всю свою жизнь, и мулат Джефф Вейн, жестокий, целеустремленный, амбициозный и эгоистичный человек, желающий получить Рину в жены. Джефф полагает, что такой брак послужит повышению его социального престижа, и добивается своей цели всеми правдами и неправдами.

В рецензиях на роман был особо отмечен белый персонаж — старый судья Стрейт, искренне сочувствующий неграм, поддерживающий многих своих цветных друзей, среди них Джона и Рину. Именно он помогает Джону стать юристом, он утешает и ободряет Рину и внушает ей мысль заняться тяжелой, но такой необходимой работой "на благо ее народа", которая позволит ей справиться с горем, обрести смысл жизни и примириться с собой, со своим происхождением и статусом "белой негритянки". Автор отдает должное лучшим качествам белых южан, воплощенным в образе судьи Стрейта. У старика доброе сердце, его возмущает несправедливость, самодовольство узколобых расистов. Событие, которое определило судьбу Джона Уолдена, — это его разговор с судьей, когда Джон был еще "босоногим мальчишкой" и строил воздушные замки, лелея честолюбивые планы. Именно судья Стрейт открывает ему горькую правду и укрепляет в нем решимость пересечь расовый барьер.

"Ты хочешь быть юристом, — сказал судья, поправляя очки.— Но ты, конечно, знаешь, что ты негр? — Я белый, — ответил паренек, закатывая рукав, чтобы продемонстрировать кожу у локтевого сгиба.— И я свободный человек, как и все мои предки.— Старый судья покачал головой и с загадочной улыбкой взглянул на мальчика.— Ты черный, — сказал он, — и ты несвободен. Ты не можешь никуда поехать без документов; тебе нельзя останавливаться в гостинице, ты не имеешь права голосовать, даже когда станешь совершеннолетним; тебе не разрешается появляться на улице после 9 вечера без специального разрешения. Если белый ударит тебя, ты не можешь ответить ему тем же и даже не можешь подать на него в суд. Ты чернокожий, мой мальчик, и ты не свободный человек. Ты черен, как вакса. Среди твоих предков некогда был кто-то чернокожий — а одна капля негритянской крови делает человека негром.— А почему не наоборот — тем более, если белая кровь считается благородной? — спросил мальчик. — Так кое-кому удобнее и выгоднее"3.

На вопрос мальчика судья дает честный ответ: "Так кое-кому удобнее и выгоднее". С этого момента решимость героя любой ценой сделаться "белым становится твердой, как алмаз. Но даже когда ему удается стать человеком "высшего сорта", построить себе тот мир, о котором он мечтал с детства, тень "черного предка" все равно омрачает его жизнь. В современной Чеснатту Америке, и на Юге, и на Севере жили тысячи мужчин и женщин с примесью негритянской крови, которые считались "стопроцентными белыми" и которые, если бы их тайна была раскрыта, оказались бы такими же изгоями, как несчастная Рина Уолден.

Авторская позиция в романе неоднозначна: Чеснатт, безусловно, не считает, что выдать себя за белого означает разрешить все жизненные трудности. Не случайно он сам не сделал этого, хотя и имел такую возможность. При чтении романа очевидно, что Джон и Рина Уолден не могут жить среди цветных как равные — они не чувствуют себя в своей среде; напротив, им кажется, что, оставшись в цветном обществе, они окажутся запертыми в своего рода резервации. Рина ощущает себя равной белым, ничем от них не отличающейся, и отношения, которые она выстраивает с ними, насыщенны, эмоционально богаты. Однако преодолеть расовый барьер невозможно, поскольку в обществе нетерпимом, несправедливом, зараженном предрассудками, попытка героини быть белой так же безысходна и разрушительна, как и ее попытки ужиться с цветными. Она не смогла оказаться по ту сторону линии разделения, но и дорога назад для нее заказана — Рина должна умереть, ибо для нее нет места в мире, нет места в обществе.

Чеснатт создает печальную историю, но в ней есть доля комического — юмора, иронии, а порой и весьма язвительного сарказма. Так, в комическом ключе описано воздействие "белого стандарта" на сознание чернокожих американцев. У мулата Джеффа, к сожалению, кожа не желтая, но светло-коричневая, да и нос слишком широкий. Впрочем, эти его "недостатки", по мнению Мисс Молли, вполне искупают прямые, хотя и черные волосы. Любопытно описание танцевального вечера, на котором Рина решается ответить на внимание Джеффа. Все происходит согласно строжайшему этикету— отношения присутствующих строго иерархичны, и эта иерархия выстраивается в зависимости от оттенков кожи. Открывают вечер "желтокожие" мулаты — пока несколько таких пар кружатся в танце, более темнокожие смиренно ожидают своей очереди, когда начнутся "общие танцы". Это цветное сообщество внушает сочувствие и одновременно презрение своими довольно жалкими попытками имитировать "классовое общество" и "социальную респектабельность".

"Цветное общество", изображенное в романе Чеснатта, — самый убедительный аргумент в пользу решения пересечь расовый барьер, какое принимают Джон и Рина. Авторская оценка чернокожих героев в романе не слишком лестна. Только скромный поклонник Рины, Фрэнк, самый темнокожий член сообщества, оказывается и самым мудрым, и самым искренним, и самым непосредственным. Он нечувствителен к ложным ценностям, которые определяют жизнь цветных. Именно он является подлинным героем всей истории. Главу, посвященную Фрэнку, автор заключает прочувствованными словами: "Сердце чернокожего таит в себе настоящие сокровища любви и верности, до сих пор невидимые миру. Они еще не были по достоинству оценены — а между тем, именно в них заключается вся наша надежда на примирение двух рас, объединенных волей судьбы в лоне западной цивилизации" (3; pp. 176-177).

— афро-американский фольклор. Именно с того момента, как негритянские авторы "приникли к полноводному руслу негритянской народной культуры"4, развитие этой литературы пошло по тому пути, который спустя полвека привел ее к подлинному признанию и настоящей всемирной славе. В середине 70-х годов XX в. афро-американская литература по результатам опроса ведущих издательств и литературных журналов была признана самым интересным экспериментом и крупнейшим достижением в современной американской словесности.

Не случайно значительную известность еще в конце 80-х годов XIX в. принесла Чеснатту публикация в журнале "Атлантик мансли" рассказа "Заколдованный виноградник" ("Goophered Grapevine", 1887) — по сути, обработанного фольклорного сюжета. А через год рассказ "Бедный Сэнди" ("Ро' Sandy", 1888), тоже основанный на фольклорных источниках, закрепил этот успех. Признание публики вдохновило начинающего писателя. Его близкие внушают ему мысль объединить рассказы, основанные на фольклорных источниках (folk tales) — а их к тому моменту набралось уже около десятка — в тематический сборник. В 1899 г. выходит сборник "Колдунья" {Conjure Woman), собравший семь рассказов о "жизни на старых плантациях Юга" — "Заколдованный виноградник", "Бедный Сэнди", "Ужасная история Марса Джимса" ("Mars Jeems Nightmare"), "Месть колдуна" ("The Conjurer's Revenge"), "Негритенок сестры Бекки" ("Sis Beckey's Pickaninny"), "Охота серого волка" ("The Gray Wolfs Ha'nt"), "Ноги Ганнибала" ("Hot-Foot Hannibal"). Сборник объединен образом рассказчика — старого негра, дядюшки Джулиуса Макаду, мудрого знатока человеческих душ, хитреца, остроумного мастера розыгрышей, хранителя традиций, знающего множество забавных, поучительных, веселых и страшных историй о "добром старом Юге". Эти истории, рассказанные на колоритном диалекте негров "черного пояса", погружают читателя в экзотический и таинственный мир южных плантаций, мир удивительный, волшебный и немного пугающий, мир суеверий, магии и колдовских обрядов.

Чеснатт знакомит читателя с негритянском фольклором, с особым укладом жизни на плантациях и культом вуду, бытующим на сельском Юге. Африканский языческий культ вуду (или худу), его обряды и магические практики существуют в различных вариантах на американском континенте — в США, на Гаити и в других странах, где высок процент "черной диаспоры".

В волшебных историях Джулиуса открывается богатое культурное наследие, привезенное афро-американцами в Америку с их исторической родины — черного континента. В негритянском фольклоре Юга США звучат мотивы африканских анималистских сказок, сохраняются следы мифологического первобытного восприятия мира — анимизм, тотемизм, общинное сознание. У Чеснатта впервые встречаются диковинные имена вудуистских богов, которые в эпоху Гарлемского ренессанса будут населять страницы книг Зоры Нил Хёрстон, а в 60-е годы станут главными действующими лицами в грозных фарсах и эксцентрических притчах Ишмаэля Рида.

что эти невероятные истории "выявляют особенности африканского воображения — капризного, склонного к фантастике, хотя не поэтического и не художественного в собственном смысле слова"5"Месть колдуна" повествуется о калеке, у которого ноги похожи на "обглоданные палки". Давным-давно этот негр по имени Примус, тогда молодой и сильный, украл вещь, принадлежавшую колдуну. Колдун, сверхъестественным образом узнав о проступке, превращает виновника в мула. Через много лет, почувствовав приближение смерти, колдун посылает за мулом, решив вернуть несчастному человеческий облик. Когда заколдованный оказывается в его хижине, он принимается за дело, пуская в ход свои зелья, порошки и коренья, но, не успев закончить превращение, умирает, не произнеся последнего заклинания. Так и остался бедный калека с уродливыми ногами-палками — не то человеческими, не то ослиными.

Главная героиня рассказов Джулиуса — тетушка Пегги, креольская колдунья из Северной Каролины, которая появляется почти в каждой истории, где даются все новые свидетельства ее сверхъестественных способностей. Она может заколдовать животных, людей и растения, например, виноградную лозу или батат. Она готовит таинственные смеси из таинственных ингредиентов, собирает травы, делает волшебных куколок. В рассказе подробно описываются магические пассы, которые она производит, чтобы заколдовать виноградник: "Она вошла в виноградник и взяла оттуда листья, виноградную гроздь и виноградную косточку, маленькую веточку и щепотку земли и положила все это в большую черную бутыль, добавила туда змеиный зуб, пучок куриных перьев, шерсть из хвоста черной кошки и наполнила бутылку вином из ягод, собранных в винограднике. Затем она отправилась в лес и зарыла бутыль у корней старого дуба, после чего оповестила всех негров в округе, что она заколдовала виноградник, и тот, кто съест из него хотя бы ягодку, непременно умрет не позже, чем через двенадцать месяцев" 6.

Неудивительно, что тетушку Пегги боятся и почитают все окрестные негры "от Рокфиша до Бивер-Крика". Она была самой сильной из всех местных ведьм — могла вызвать ревматизм или столбняк, могла наслать на человека порчу, так что он начнет чахнуть и умрет; по ночам она была способна оседлать какого-нибудь негра и скакать на нем, как на муле. Колдунья обращает бедного Сэнди в дерево, Примус становится белым мулом, а Ганнибал превращается в карлика после того, как ведьма натерла ноги волшебной тряпичной куколки жгучим перцем.

Истории о магии и колдовстве окрашены у Чеснатта едва заметной иронией. Эта ироническая позиция возникает благодаря использованию приема "рассказ в рассказе" и связана с образом сказочника, дядюшки Джулиуса. Например, великолепная история о заколдованном винограднике была поведана Джулиусом с весьма прозрачной целью — сохранить этот виноградник в собственном владении. Естественно, когда читатель понимает это, сразу возникает вопрос о том, можно ли доверять "правдивому рассказу" о случае, который, как клянется Джулиус, действительно произошел в этих местах. Страх и напряжение, нагнетаемые в жутковатой "Охоте серого волка", несколько ослабевают, когда мы узнаем, что рассказчик использует эту легенду для охраны дерева, в котором поселились пчелы: теперь никто, кроме Джулиуса, не решается пробовать мед. И, тем не менее, скепсис образованного "проницательного читателя", легко раскрывающего меркантильную подоплеку "правдивых историй", нисколько не уменьшает интереса к захватывающим сюжетам о колдовских кознях и волшебных превращениях. Совершенно очевидно, что на плантациях вера в магию, духов и ведьм была живой и искренней, и чернокожий раб боялся колдовских зелий и заклинаний не меньше плетки надсмотрщика или произвола белого "массы".

— комический персонаж, но функция образа отнюдь не сводится к ироническому освещению увлекательных историй о "диких суевериях", бытующих на плантациях. Он имеет сложную природу и, безусловно, восходит к фольклорному архетипу.

Широкое знакомство американцев с негритянским фольклором началось со знаменитых "Сказок дядюшки Римуса" Джоэла Чэндлера Харриса, изданных в 1879 г. и сразу завоевавших читательские симпатии. В известном смысле Чеснатт пошел той же дорогой, хотя между ним и Харрисом есть существенные различия. "Сказки дядюшки Римуса", восходящие к африканским анималистским сказкам, несмотря на их аутентичность, предназначались главным образом для развлечения — Харрис, обработавший и подготовивший к изданию фольклорный материал, видел свою главную задачу в популяризации афро-американского фольклора и не считал необходимым как-то по-особенному трактовать иносказательный смысл, заложенный в рассказах о том, как Братец Кролик успешно одурачивает Братца Лиса. Чеснатт же уже в первом подобном опыте — рассказе "Заколдованный виноградник" — явственно демонстрирует иной подход к народной сказке. Он выступает как сочинитель, видоизменяющий фольклорный материал в соответствии со своей авторской позицией и художественной задачей. Этот материал по-новому осмысляется и истолковывается, получает новое функциональное назначение.

"рассказа в рассказе", который в негритянской литературе восходит к жанру "рассказов беглых рабов" (slave narratives). Устные рассказы беглецов, перебравшихся в свободные штаты, записывались белыми слушателями и издавались, как правило, в аболиционистских издательствах. Обращение Чеснатта к этому приему и его видоизменение было изначально продиктовано внешними обстоятельствами. "Белый автор" был персонажем, присутствия которого требовали издательства, скрывавшие от читателей негритянское происхождение Чеснатта. В сборнике "Колдунья", помимо рассказчика, есть другие сквозные персонажи, объединяющие сборник композиционно и тематически, белые слушатели старого негра, супружеская пара из Северной Каролины. Так возникает "белый автор", якобы записавший и издавший невероятные истории, приключившиеся еще во времена "старого Юга". Вначале повествуется о его знакомстве с дядюшкой Джулиусом, который рассказывает ему свои невероятные истории, почти всегда преследуя конкретную цель — взять верх над белым оппонентом, на чьей стороне находятся и власть, и сила. Дядюшка Римус в сказках Харри-са неизбежно воспринимался белым читателем в русле тогдашних культурных клише — то есть в качестве черного менестреля-потешника. Фигура Джулиуса ближе к трикстеру, что существенно меняет всю художественную перспективу сказочной истории. Это ощущение, полемически заостренное в духе 60-х годов XX в., выражает критик и фольклорист Роберт Хеменуэй: «Скучный белый слушатель с его доходящим до комизма механистическим, "научным" взглядом на мир, с его ледяным рассудком оказывается нечувствительным к той высшей правде, что заключена в лукавых небылицах дядюшки Джулиуса. Этот белый слушатель — воплощение бездушного расчета и холодной бесчувственности белых дельцов времен работорговли»7. Конечно, рассказы Чеснатта не были столь "ангажированной литературой", как это видится критику, тем не менее, противопоставление белого и негра как двух различных, во многом противоположных духовных миров, безусловно, там присутствует.

Важнейшим завоеванием Чеснатта является умелое использование негритянского диалекта и существовавшей на глубоком Юге диковинной смеси языков — диалектного английского, ломаного французского, чудом сохранившихся африканских слов и корней, смысл которых иногда был уже утрачен. До Чеснатта в афро-американской словесности существовало авторское творчество с использованием только литературной языковой нормы, известны были записанные со слов рассказчика, литературно обработанные и изданные "рассказы беглых рабов". Начали также печататься и сборники аутентичного фольклора, записанного со слов информантов и минимально обработанного собирателем. Чеснатт был первым, кто сумел убедительно и органично осуществить синтез всего этого наследия в единое новое качество.

"Колдунье" он успешно использует не только образы и сюжеты, но и язык фольклора, его колорит и иносказательность. Чеснатт понимал важность такой литературной работы и знал, что ее может осуществить только писатель, в чьих жилах есть африканская кровь. Однако самой главной задачей он все-таки считал создание рассказов и романов в соответствии с теми образцами, которые существуют в национальной (читай — белой) литературе. Стать вровень с белыми авторами, соревнуясь с ними на их же поле, — такую задачу видели перед собой все писатели-негры рубежа XIX-XX веков. До 20-х годов XX в. чернокожие авторы, в общем, не размышляли всерьез о возможности отыскать свой, особый, оригинальный путь, отличный от литературы "основного потока" (mainstream literature). Опыты по использованию фольклора или негритянского диалекта были для них все-таки чем-то вроде экзотического украшения текста, орнаментом в духе "местного колорита", который мог удивить и привлечь читателей.

"Колдунья". Хелен М. Чеснатт в воспоминаниях о Чарльзе Чеснатте приводит его письма издателям. По ним мы можем судить о том значении, какое он придавал своему литературному труду, в чем видел смысл своих книг: "Есть одно обстоятельство, которое будет выделять эту книгу из всех прочих, хотя, надо сказать, я не знаю, поможет ли это ее признанию среди критиков и читателей или, наоборот, затруднит ее восприятие. Эта книга — первый вклад, сделанный в художественную литературу американским писателем африканского происхождения. В моем случае примесь негритянской крови так мала, что на первый взгляд ее присутствие незаметно. Но все же ее достаточно, особенно если учесть мои детство и юность, проведенные на Юге. Ее достаточно для того, чтобы в этой книге читатель почувствовал, насколько автор знает жизнь и людей, которых стремится описать. И все же я не желал бы, чтобы факт моего происхождения стал достоянием общественности — главным образом потому, что мне хотелось бы избежать предвзятого отношения к книге и оценки ее по заведомо заниженным критериям в сравнении с теми, которые прилагают к произведениям всех прочих литераторов"8.

Таким образом, Чеснатт видит главное достоинство "Колдуньи" в обращении к аутентичному материалу, в умении его творчески переработать, а также в том, что он как автор знает жизнь и людей, породивших эту необычную культуру. Но здесь же для Чеснатта кроется и опасность — именно эта особенность книги, вкупе с негритянским происхождением автора, может стать и самым большим ее недостатком в глазах белой аудитории. Из-за обращения к негритянскому фольклору и диалекту, из-за того, что рассказы написаны "цветным", читатели и критики могут посчитать книгу литературой второго сорта. Эти сомнения и колебания привели к тому, что Чеснатт в дальнейшем предпочел фольклорным сюжетам романное творчество.

Все три его романа— "Дом за кедровой рощей", "Суть дела" {The Marrow of Tradition, 1901) и "Мечта полковника" {The Colonel's Dream, 1905), появившиеся вслед за рассказами, развивают тему расового барьера, отношений Юга и Севера. В них отражены смена координат, новая культурная среда, новая жизнь и ценности, которые были результатом отмены рабства, Реконструкции, Великой миграции из "черного пояса", массового передвижения с Юга в северные города, разрушения плантационной системы, — словом, в поле зрения Чеснатта находится начало процесса перемен, в 20-е годы завершившегося появлением фигуры "нового негра" 9.

Действие второго романа Чеснатта, "Суть дела", посвящено современному Югу и разворачивается в небольшом городке Веллингтоне. Главная его цель — анализ межрасовых отношений, и этой задаче подчинено в произведении все: сюжет, система персонажей, язык, композиция. Чеснатт рисует целую галерею типичных южан, белых и черных, раскрывая сложное взаимодействие сознательных и бессознательных побуждений, социальных, расовых, индивидуальных мотивов, которые управляют поступками людей, определяют их судьбы. Герои романа выписаны с большим психологическим мастерством; повествование об их жизненных перипетиях, непростом сплетении судеб удерживает интерес читателя. Белое и черное население города предстает как два отличных сообщества, с разными укладами, ценностями, традициями, со своей психологией. Во многих сценах это противопоставление достигает поистине драматического накала. Чеснатт показывает, как работает система запретов, предрассудков, неписаных правил, обрекающих черную расу на положение второсортных людей, несмотря на провозглашенное равенство.

"господствующую расу" во всем богатстве индивидуальных вариаций. Один из немногих последовательно отрицательных персонажей — Макбейн, сделавший состояние на эксплуатации труда заключенных и олицетворяющий целую социальную прослойку узколобых расистов-нуворишей. Этот типический портрет выполнен с большим мастерством и убедительностью. Главный "герой-любовник" Том Деламер — тоже собирательный образ, представляющий класс "последышей", отпрысков некогда процветавших, а ныне выродившихся аристократических семейств, которые проматывают остатки родительского состояния. Впрочем, любовный треугольник в романе явно играет второстепенную роль, и потому его участники не слишком интересны — условная фигура "инженю" и два претендента на ее сердце (Том Деламер и мистер Эллис) обрисованы весьма схематично и формально.

История литературы США. Том 5. Чарльз Чеснатт

Клайд О. Де Лэнд. Иллюстрация к сб. рассказов Ч. У. Чеснатта "Подруга его юности" — "Жены дядюшки Веллингтона". 1893

Наиболее яркими индивидуальностями наделены миссис Полли Очилтри и старый Деламер, отец Тома. Этот старомодный южный джентльмен порой превращается в alter ego автора и высказывает самые его заветные мысли: "Мы думали изменить божественные установления, из постыдной жадности мы делали людей рабами и надеялись избежать возмездия, изобретя утешительную теорию о том, что мы-де приобщаем к цивилизации дикарей, обращаем черных язычников в христианскую веру. И если вместо христиан мы получили свирепых и грубых варваров, мы должны в этом винить только самих себя. И если они обратятся против нашего общества, то это будет для нас справедливым наказанием" 10

Миссис Очилтри— суровая и резкая старая дама — один из наиболее колоритных образов в романе. Ее язвительные реплики афористичны, в ее уста автор вкладывает меткие и желчные характеристики многих действующих лиц. "Она еще в молодости обожала пришпиливать дураков на острие эпиграммы, чтобы посмотреть на их корчи — и делала это так же ловко, как коллекционер протыкает бабочек иголкой. С годами она несколько утратила чувство меры и уже не видела разницы между теми, кто действительно заслужил подобного обращения, и всеми остальными. Ей нравилось наблюдать за агонией жертвы — неважно, был это просто дурак или добрый друг" (10; р. 21).

— это прежде всего традиционная черная нянька, кормилица Мамми Джейн с ее южным негритянским диалектом, доктор Миллер, безусловно причисленный к "талантливым десяти процентам" — интеллектуальной элите американских негров, а также адвокат Уотсон — просветитель, поборник плавной интеграции и сторонник легальных методов борьбы за права цветных.

в Европе, и приглашает его на операцию в качестве ассистента.

Доктор Миллер — талантливый цветной врач, с отличием окончивший лучшие медицинские колледжи в США и Европе, родился незадолго до отмены рабства в семье свободного негра. Его отец сумел купить вольную, начал свое дело и вскоре составил себе значительное состояние. На деньги, унаследованные от отца, Миллер открыл в родном городе больницу, училище для медсестер, фармацевтов и небольшой медицинский колледж. По убеждению доктора Бернса, Миллер мог бы стать всемирно известным медицинским светилом. Однако, несмотря на то, что у него не раз возникала возможность отправиться на Север и работать в гораздо более свободных условиях, он всякий раз преодолевал искушение и отказывался от блестящей карьеры, твердо решив трудиться на благо своего народа на глубоком Юге.

Бернс и Миллер должны оперировать маленького мальчика — единственного сына майора Картрета, весьма заметной фигуры в Веллингтоне. Он участвовал в Гражданской войне, сражался в войсках Конфедерации, и вернулся с войны, потеряв все состояние. Однако ему повезло: он женился на Оливии Меркелл, девушке из самой уважаемой и состоятельной семьи в городе, и благодаря ее приданому основал газету "Морнинг кроникл", которая постепенно стала наиболее влиятельным печатным органом в штате. Она превратилась в рупор самых реакционных кругов, постоянно разжигая расовую ненависть и антинегритянские настроения. Майор Картрет и отъявленный расист капитан Макбейн составляют коалицию, цель которой — утверждение расового превосходства белых и возрождение порядков, царивших до войны на "добром старом Юге". Власть расовых предрассудков такова, что они оказываются сильнее не только здравого смысла, но и таких глубинных инстинктов, как родительская любовь. Отпрыску Картрета предстоит серьезная операция на горле, но даже ради блага и здоровья собственного сына майор не соглашается впустить в дом "грязного цветного" — доктора Миллера, хотя все присутствующие доктора рады его приходу.

— насилии, предрассудках, ненависти, Чеснатт находит интригующий сюжетный ход. Семьи двух недругов — майора Картрета и доктора Миллера — связаны родственными узами, о существовании которых никто и не подозревает. Это тайное родство — тоже печальное следствие рабства, когда дети вырастали, не зная своих родителей, а супруги могли навсегда потерять друг друга из виду. Мотив узнавания позволяет удерживать интерес читателя, прибегая к неожиданным поворотам сюжета. Жена доктора Миллера, Джанет, и Оливия, супруга майора Картрета, оказываются сводными сестрами. Эта история колоритно рассказана в романе старой кормилицей, Мамми Джейн, всю жизнь прожившей в семье Меркеллов. Оливия, дочь Сэмюэля Меркелла, рано потеряла мать, ее воспитывала тетка, Полли Очилтри, особа с весьма тяжелым характером, которая первым долгом потребовала от "массы Сэма" выгнать из дома прелестную горничную-мулатку Джулию. "Мисс Полли бушевала и злилась, но масса Сэм только ходил мрачный, как туча. Мисс Полли тоже не сдавалась и наконец ей пришлось уйти. Джулия осталась, а через пару лет родилась девочка, прямо здесь, в этом доме" (10; р. 6). После ее рождения Меркелл и Джулия поженились в соседнем штате, где такие браки признавались легальными. Однако вскоре Сэмюэль умер. Старая мисс Полли завладела домом Меркелла, имуществом и всеми документами (в том числе и свидетельством о "позорном" браке). Джулия с дочерью вынуждены были покинуть дом. Маленькая квартеронка Джанет воспитывалась при монастырской школе на Юге, а затем уехала на Север и поступила в колледж, осуществив давнюю мечту стать учительницей. Получив профессию, она вернулась в родные края, где и вышла замуж за молодого доктора, сына богатого цветного Адама Миллера.

Противостояние двух "родственных семей" — Картретов и Миллеров — становится все более и более острым и непримиримым. Чес-нат нагнетает напряжение, создавая одну за другой загадочные, детективные ситуации. Ограблена и убита старая миссис Полли Очилтри. Подозрение падает на преданного и робкого черного слугу Сэнди. После ареста негодующая толпа окружает тюрьму, намереваясь произвести суд Линча. Истина проясняется в самый последний момент: старая леди умерла от руки белого преступника. Напряжение ослабевает, но ненадолго.

Макбейн и Картрет негодуют. Они развязывают настоящую травлю, цель которой — изгнать цветных из органов управления. "Эти наглые ниггеры подают дурной пример. Из-за них нам все труднее держать в узде прочих черномазых", — заявляет Макбейн. В самом дЪле, получив свободу, они посмели зарабатывать деньги, тратить свое состояние на благо и процветание таких же "проклятых ниггеров", строить больницы и школы и даже вмешиваться в политику и заседать в государственных органах. Апологеты расового превосходства Картрет и Макбейн подстрекают белых бедняков расправиться с "ниггерами".

Чеснатту в его стремлении к жизненности, правдивости и даже известной документальности, как правило, удается выигрышное сочетание художественного вымысла и "сырого факта". Так возникают наиболее сильные, запоминающиеся сцены. Среди эпизодов подобного рода — упомянутое описание суда Линча, когда под угрозой оказывается жизнь ни в чем не повинного человека. Напряжение достигает высшей точки в последних главах, посвященных начавшимся расовым беспорядкам. Эти страницы романа написаны на основе реальных событий. Негритянский бунт завершает повествование, становясь, в то же время, его кульминацией. Подстрекаемые Макбейном и Картретом белые горожане превращаются в озверевшую толпу, жаждущую крови. Представители "привилегированной расы" теряют человеческий облик. Эта поражающая воображение метаморфоза происходит по поводу поистине ничтожному: в служебных помещениях городского муниципалитета появились двое цветных служащих.

негры, но и белые. Поставив себе целью живо, полно и правдиво представить негритянскую проблему в том виде, в каком оналуществует на современном послевоенном Юге, Чеснатт стремится к адекватности и объективности изображения и беспристрастности суждений. Это не означает, что он встает на точку зрения белых южан или откровенно демонстрирует приверженность только ценностям черной расы. Честный поиск истины, широта интеллектуального горизонта, гибкость и попытка без предвзятости отображать положение вещей — эти черты характеризуют авторскую позицию в романе.

Чеснатт был прекрасно осведомлен о том, что большинство южан — как белых, так и черных — считает нынешнее положение дел на Юге взрывоопасным и полагает, что в случае расовых беспорядков от местных властей вряд ли можно ожидать решительных и уверенных действий. Устами адвоката Уотсона Чеснатт выражает мнение черных южан: "Если начнутся расовые беспорядки, то все ценности — дружба, религия, уважение к человеку, здравый смысл — окажутся сухими дровами, питающими ненасытный огонь ненависти, пылающий в огромной раскаленной печи" (10; р. 280).

Что касается белых южан, Чеснатт в своей эссеистике пишет о парадоксе, который неизменно поражал его воображение. Человеку, незнакомому с реалиями жизни на Юге, утверждает он, может показаться немыслимым, что те люди, которые по воскресеньям ходят в церковь, плачут, слыша о страданиях несчастного назаретянина, и посылают миссионеров к язычникам, могут моментально превратиться в кровожадных извергов, зверски преследующих и убивающих других людей.

которые сочувствуют неграм и стремятся уничтожить расовые барьеры. Страх, неприятие, недоверие, антипатия — вещи иррациональные, и они слишком глубоко укоренены в натуре белого человека. Как правило, именно эти иррациональные силы и движут их поведением, будучи сильнее логики, здравого смысла и писаных законов. Как говорит один из героев романа, можно провозгласить, что единственным спасением в этом случае будет тщательная выработка, принятие и неукоснительное соблюдение надлежащих передовых законов; можно повторять, что насилие рождает только насилие и в конечном счете ведет в тупик, — все эти справедливые слова ничего не изменят в действительности, поскольку не могут повлиять на те пружины, что исподволь управляют человеческим поведением.

История литературы США. Том 5. Чарльз Чеснатт

"Дети шерифа" из первого новеллистического сб. Ч. У. Чеснатта "Подруга его юности". 1893

Чеснатт прекрасно понимает эмоциональную силу аргументов, с помощью которых белый южанин обосновывает свою позицию. Эти аргументы взывают к иррациональному началу, и оттого они так убедительны, даже если противоречат здравому смыслу. Писатель всячески стремится ослабить силу их воздействия. При этом он не вступает в идейный спор, не пытается доказать логически, что политическая активность негров — вещь естественная и совсем не страшная или что угрозы сексуального насилия, которой якобы подвергаются белые женщины, не существует в действительности. Чеснатт убежден — спорить с бессознательным надо на его собственном языке. Именно поэтому он прибегает к эмоциональным средствам, с большой художественной силой обнажая страшные последствия расизма: ненависть, злодеяния, зверскую жестокость, чудовищную несправедливость, потерю человеческого облика как белыми, так и черными.

Последняя сцена в романе— описание расовых беспорядков, вспыхнувших в Веллингтоне, — становится сюжетной, смысловой и художественной вершиной произведения. Здесь Чеснатт сводит воедино все сюжетные линии, здесь раскрываются все тайны и проясняются скрытые рычаги, управлявшие поведением и поступками героев. В финале романа автор использует прием узнавания. Майор Картрет потрясен: оказывается, он связан родственными узами с семейством "черномазых". "На одно мгновение завеса предрассудков словно разорвалась надвое, и он увидел истинное положение вещей, без прикрас и без искажений" (10; р. 321).

Подобное озарение, по замыслу автора, должен испытать вместе с героем и читатель — оно и есть катарсис, достижение которого являлось целью и смыслом написания романа. Представляя широкий спектр социальных проблем и прежде всего разные аспекты расовой проблемы на Юге, Чеснатт не предлагает готовых рецептов их решения. Он показывает "негритянский взгляд" на проблему, проявляя и глубокое понимание точки зрения оппонента— белого южанина, и старается воздействовать на читателя таким образом, чтобы он принял сторону чернокожих, победив в себе иррациональные страхи и укоренившиеся в бессознательном предрассудки. Насколько Чеснатту удалось осуществить свой замысел — сложный вопрос. Критические и читательские оценки были весьма противоречивы.

— не случайно многие критики соотносят ее с аболиционистскими произведениями, считая, что "Суть дела" продолжает линию знаменитого романа Г. Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома", но уже после отмены рабства, в новую историческую эпоху, на послевоенном Юге. Возможно, "Суть дела" — наиболее удачный роман Чеснатта, хотя и в нем присутствуют уязвимые места, свойственные его романному творчеству. Рецензии тех лет отмечают богатство содержания, честность и глубину, актуальность темы — и массу художественных недостатков. «Будет ли роман "Суть дела" отвечать ожиданиям публики, всецело зависит от настроя читателей. Те из них, кто помимо всего прочего ценит красоту стиля, возможно, будут разочарованы. Роман Чеснатта монументален, но его композиция лишена изящества, стилю не хватает художественности, персонажам — живости и убедительности, — словом, роману недостает той силы эмоционального воздействия, которая отличает великую книгу Г. Бичер-Стоу» 11.

Романы Чеснатта получали противоречивые эстетические оценки, однако каждая его новая книга была честной и по-своему интересной попыткой исследовать ситуацию, сложившуюся на Юге после Гражданской войны. Будучи художественным произведением, его последний роман "Мечта полковника", тем не менее, весьма ценен и как зеркало эпохи, в котором с документальной точностью отражены особенности аграрного вопроса и расовых отношений на американском Юге конца XIX в. Главный герой романа— просветитель, поборник промышленного, социального и интеллектуального прогресса, человек, сумевший измениться в соответствии с требованиями времени, но потерпевший неудачу в своем стремлении изменить других.

Полковник Френч, некогда служивший в войсках Конфедерации, после Гражданской войны покидает Юг и отправляется в Нью-Йорк, где ему удается составить себе значительное состояние. Доктора рекомендуют ему сменить образ жизни, так как ритм большого города, напряжение и ответственность— неизбежные спутники всякого делового человека — пагубно сказываются на его здоровье. Полковник отправляется навестить родные края — небольшой южный городок, где родился и провел детство. Перед ним открывается весьма печальная картина: городок пребывает в запустении, друзья его юности бедствуют, процветают лишь беззастенчивые, алчные дельцы. Сразу же по приезде Френч обзаводится собственным домом, слугами, покупает собаку, стремится наладить связи и знакомства — словом, собирается обосноваться здесь и стать частью маленького сообщества. В первые дни после приезда Френч встречает Старину Питера — своего бывшего раба, своего "негритенка", черного слугу и товарища по детским играм. Полковник узнает его грустную историю: Старина Питер, совершивший незначительный проступок, должен уплатить огромный штраф; у негра-бедняка, разумеется, нет таких денег, и потому его отправят на принудительные работы к белому арендатору. Такова новая, видоизмененная форма рабства— собственностью хозяина оказывается не человек, а его "рабочее время". Френч возмущен происходящим и решает вмешаться в ситуацию. Основным его противником в этой борьбе становится клан Феттерсов, владеющий большей частью земель в округе. Полковник все более втягивается в конфликт, и постепенно ему открывается вся глубина несправедливости и порочности системы расовых отношений на послевоенном Юге. Перед ним разворачивается цепь злоупотреблений, издевательств, насилия, оскорблений, которые вынуждены терпеть цветные американцы, несмотря на формальный статус свободных людей.

Полковник, проживший много лет на Севере, ставший деятельным, практичным предпринимателем, воспринявший иные жизненные нормы, представления и ценности, характерные для городской цивилизации, стремится воздействовать на ситуацию. Это становится его мечтой — изменить патриархальный деревенский южный уклад, освободить сознание южан от косности, от диких предрассудков, особенно от расовой ненависти. Он пытается пропагандировать ценности передовой индустриальной цивилизации, иной, современный образ жизни. Однако, методы, пригодные для Севера, встречают неприятие жителей маленького южного города. Хотя у полковника появляются союзники (правда, весьма немногочисленные), осуществить мечту о возрождении сельской глубинки ему не удается— эта задача не по плечу даже самому горячему энтузиасту.

— полковник и его избранница, леди средних лет, которым так и не суждено быть вместе; другая — двое молодых людей, которые, преодолев множество преград, надеются обрести счастье. Возникает и авантюрный элемент: некий спрятанный клад, который никто так и не обнаруживает. В целом, основной эмоциональный тон романа можно определить как трагикомический — таковы и образ главного героя, "мечтательного дельца", и финал романа: полковник-миссионер терпит поражение, он вынужден признать свою мечту несбыточной и решает вернуться на Север. Есть нечто жалкое и, вместе с тем, величественное в донкихотстве полковника, в его героической и заведомо обреченной попытке в одиночку изменить сознание южан, искоренить вековые предрассудки. Это крушение мечтаний "практичного идеалиста" и трагично, и немного смешно.

«В истории американской литературы порой случается так, что автор великолепных рассказов печальным образом терпит фиаско, пытаясь написать роман. Несколько лет назад мистер Чеснатт опубликовал подборку рассказов, заслуживающих самой высокой оценки. Тем не менее, книгу, только что вышедшую из-под его пера, отличает слабость и расплывчатость композиции; роман нередко кажется многословным, монотонным, наконец, просто скучным. Основная его тема — реалии послевоенного Юга, аграрный и расовый вопрос. Некоторые персонажи, бесспорно, удались автору, порой можно встретить живой, интересный диалог— однако в целом книгу нельзя назвать удачной, особенно на фоне предыдущих блестящих сборников — "Подруга его юности" и "Колдунья"»12.

Сильные стороны Чеснатта-прозаика, такие, как тонкий психологизм, мастерская разработка характеров, очевидные в его рассказах, к сожалению, не могут компенсировать столь же очевидных недостатков, особенно заметных в романе — мелодраматизма, напыщенности стиля, склонности к пропагандистской риторике, затянутости действия. Существует распространенное мнение, что, будучи слабым романистом, Чеснатт стал мастером короткого жанра, отточившим технику рассказа, повести, благодаря чему эти жанры упрочились и заняли достойное место в негритянской литературе, до того тяготевшей к крупной форме.

Ощущение своей непризнанности и второсортности как "негритянского писателя" сопровождало Чеснатта на протяжении всей его творческой жизни. Эти переживания особенно усилились после нелестных критических отзывов на его романы и стали одной из причин молчания и длительной депрессии Чеснатта. Проникшись сознанием своего бессилия и убеждением в том, что читающая публика Америки еще не готова воспринять творчество афро-американца, он с 1905 г. писал очень мало, хотя прожил до 1932 г.

"Крайсис". В 1912 г. появляется "Кукла" ("The Doll")— история о драматических отношениях черного парикмахера и его белого клиента. Главная тема рассказа — вопрос о правомерности применения насилия в решении расовой проблемы. Затем выходят в свет рассказы "Похороны мистера Тэйлора" ("Mr. Taylor's Funeral", 1915), "Меченое дерево" ("The Marked Tree", 1925), "Любящий отец" ("Concerning Father", 1930). Интервалы между их появлением составляют часто по несколько лет. Чеснатт также время от времени публикует эссе и критические рецензии. Особенно много их появляется в начале 900-х годов. Среди них — "Бесправие негров" ("Disfranchisement of the Negro", 1903), в котором идет речь об идеологии Букера Т. Вашингтона, и целый ряд очерков, посвященных негритянской проблеме, социальным вопросам и культуре афро-американцев: "Свободные цветные в Северной Каролине" ("The Free Colored People of North Carolina", 1902), цикл эссе под общим названием "Будущий американец" (The Future American, 1900), "Суеверия и фольклор на Юге" ("Superstitions and Folk-Lore of the South", 1901) и др.

Одно из последних произведений Чеснатта— очерк "Послевоенный предренессанс" ("Post-Bellum-Pre-Harlem", 1931). Не случайно на закате эпохи 20-х годов старший современник Гарлемского ренессанса обращается к периоду, предвосхищавшему его наступление, словно желая напомнить Америке о своем поколении. Бум вокруг Гарлемского ренессанса и в самом деле затмил авторов, расцвет творчества которых пришелся на время "предренессанса". Тем не менее, уже при жизни Чарльз Уоддел Чеснатт был признан первым негритянским писателем, оригинально и глубоко разрабатывавшим в своем творчестве расовые проблемы. Помимо занятий литературным трудом, Чеснатт активно участвовал в различных социальных программах, в деятельности общественных фондов. В 1928 г. он был награжден медалью Спингарна за "новаторские достижения в области литературы, отражение в творчестве условий жизни и борьбы американцев африканского происхождения за свои права и за долгую, плодотворную деятельность в качестве ученого, общественного деятеля и литератора". После его смерти университетской библиотеке Фейетвилля было присвоено его имя, а на здании колледжа, где он преподавал, была установлена мемориальная доска. В честь Чарльза Чеснатта были названы улица и начальная школа в Кливленде.

1 Клише "passing for white" (сокр. "passing") употреблялось со времен рабства в отношении беглых и освобожденных квартеонов и окторонов, выдававших себя за людей белой расы.

3 Chesnutt С W, The House behind the Cedars. Chapel Hill, Univ. of North Carolina Press, 1997, p. 169.

4 Margolies E. Native Sons. A Critical Study. Philadelphia, N. Y., Lippincott, 1968, p. 2.

7 Hemenway R. The Functions of Folklore in Chesnutt's The Conjure Woman II Journal of the Folklore Institute, 13 (1976), pp. 283-309, 286. Цит. по кн.: Blackamerican Literature, 1760 — Present. Beverly Hills, Cal., 1971.

9 Термин Алана Локка, предложенный в его одноименном сборнике эссе и статей "Новый негр" (Alain Locke. The New Negro: an Interpretation. N. Y., Albert and Charles Boni, 1925).

11 Newark Sunday News. 1901, Dec. 29, Magazine Section, p. 6.

12 The Outlook. 81, 1905, September 30, p. 278.