Эдуард Эгглстон
(1837—1902)
Эгглстон родился и жил на Среднем Западе, где областническая литература также предшествовала критическому реализму. Подчеркнутый интерес к местным обычаям, нравам, деталям быта,, диалекту — все это прочно связывало Эгглстона с областниками Запада. Но Эгглстон сумел возвыситься над школой местного колорита. Его романы, отмеченные духом социального критицизма, были заметным вкладом в формирующийся критический реализм.
Эгглстон родился в г. Вевей, в штате Индиана. Его отец, бедный сельский адвокат, умер, когда Эдуарду было 9 лет. Семейная обстановка была мало благоприятной для писательской карьеры Эгглстона: здесь господствовала глубокая религиозность и чтение художественной литературы считалось греховным делом. Мать-методистка передавала религиозное рвение сыну.
Неудивительно, что Эгглстон избрал профессию священника. В 1859 г. он стал методистским проповедником, объезжавшим на лошади свои приходы. Через десять лет он отказывается от проповеднической деятельности, становится журналистом и писателем.
Период активного творчества Эгглстона приходится на 70-е годы. В 80-е годы он обращается к истории. Он пишет учебники по истории для школ, читает лекции (в 1893 г.) по истории США в Колумбийском университете. В последние годы Эгглстон предпринял многотомный труд по истории США, успев написать лишь два тома.
Любопытно, что как историка его интересовала главным образом жизнь американского народа и его культура. Проф. Уонн так пишет об этом: «Его концепция истории была примечательной в том смысле, что он рассматривал ее главным образом как «летопись культуры народа» и считал свои романы подготовкой к созданию такой истории» 1
Александр Кауи также подчеркивает новаторство исторической концепции писателя, ссылаясь на Г. Веддера, автора монографии об Эгглстоне: «Отличительной чертой его исторических трудов, как и большинства его художественных произведений, было сосредоточение внимания на «жизни народа», а не на «изложении событий»2. Концепция смелая по тем временам, когда история сводилась лишь к описанию подвигов полководцев и государственных деятелей.
Пристрастие к истории и концепция истории Эгглстона чрезвычайно важны для понимания его художественного творчества и эстетики. В многочисленных предисловиях к своим романам и авторских отступлениях Эгглстон настойчиво боролся за литературную эмансипацию Запада, за создание самобытной американской литературы.
Так, в предисловии к роману «Тайна Метрополисвилла» (1873) Эгглстон указывает направление, по которому должен развиваться американский роман: «Роман должен быть наиболее правдивым из всех жанров. Он берет на себя одновременно функции истории и функции искусства. Он должен быть верен человеческой природе... и должен правдиво представить определенную форму общества... Мне возражали — говорили, что я копирую жизнь слишком точно, но мне кажется, что главное сейчас в том, чтобы передать формы и дух нашей жизни и освободиться таким образом от подражания иностранным образцам»3 .
Здесь одновременно выдвинута и программа критического реализма (писатель берет на себя функции историка и художника) и защищается областническая литература: копирование жизни у областников было важным делом, на определенном этапе оно сыграло свою роль — помогло рождению критического реализма.
Для своего времени понимание Эгглстоном задач литературы было глубоким и новаторским. Он называет роман «высшей разновидностью истории», существенным дополнением к историческим трудам. В предисловии к роману «Странствующий священник» (1874) он писал: «Ни один человек не достоин быть назван романистом, если он не стремится всей душой создать высшую разновидность истории путем правдивого описания людей, как они есть, и беспристрастного изображения тех форм жизни, которые попадают в его поле зрения» 4
В 1887 г. в статье, опубликованной в журнале «Форум», Эгглстон еще раз подчеркнул особенность своего творчества: «Если бы я был беспристрастным критиком и меня обязали бы оценить мои романы как произведения постороннего писателя, я должен был бы сказать, что их отличает от других художественных произведений именно предпочтение, которое они дают социальным условиям; что индивидуальные характеры в них трактуются в большей мере, чем у других писателей, как существенная часть анализа общества — как, в некотором смысле, логический результат среды, окружения»5 .
В то же время Эгглстон признавал заслуги школы местного колорита. В предисловии к изданию 1899 г. романа «Гусак-учитель» Эгглстон рассматривает себя как представителя областнической литературы, которая совершила переворот колоссального значения, отстояв оригинальность и самобытность американской литературы и завершив «американизацию романа»: «Восприятие жизни в ее областническом своеобразии сделало нашу литературу действительно национальной — и это был единственно возможный путь... «Великий американский роман», по которому так сильно тосковали одаренные пророческим даром граждане двадцать лет назад, теперь появляется именно в отдельных районах США. Я могу претендовать на заслугу этой книги в том, что она была первой из книг, написанных на диалекте, которые отразили американскую жизнь, совершенно преодолев влияние Новой Англии»6 .
Эгглстон настойчиво призывал к созданию самостоятельного американского искусства, которое должно черпать образы из собственной жизни. В романе «Странствующий священник» он замечает: «Если бы пластические искусства были возможны для нас, американцев, то наши скульпторы давно уже должны были бы прекратить отправку к нам из Рима имитаций Венер и поддельных Геб, худых Линкольнов, по-обезьяньи копирующих римских сенаторов, и театральных Вашингтонов, сидящих на театральных конях — к этому времени они открыли бы, что в нашей примитивной жизни существует достаточно тем для искусства и что в мифологии и героике мы всегда будем мертвыми копиистами» 7
Подводя итоги обзору эстетических взглядов Эгглстона, мы можем сказать, что этот писатель неутомимо боролся за самобытное национальное искусство, за изображение народной жизни. Огромным достижением эстетики Эгглстона было его понимание художественной литературы как высшей разновидности истории, а романа — как документа эпохи, воссоздающего жизнь народа.
* *
*
В первом романе «Гусак-учитель8. Повесть о жизни фронтира в Индиане» (1871) Эгглстон стремится в первую очередь показать специфику быта, языка и обычаев своего родного штата.
Действие романа происходит в 30—40-х годах XIX в. В поселок Плоский Ручей приезжает молодой человек Ральф Хартсук, чтобы занять вакантное место учителя. Он является к старому Джеку Минсу, зажиточному фермеру, стоящему во главе попечительского комитета школы. Старик встречает его откровенной насмешкой: «Хочешь быть учителем, да? Ты? Ну, что ты будешь делать в Плоском Ручье, хотел бы я знать? Наши сорванцы вытурили последних двоих, тому, что явился до них, дали такого перцу, что он бежал от нас сломя голову» 9.
Начинается испытание. Ральф сумел выдержать его только благодаря своему упорству и находчивости. Он остается в поселке. Вскоре Ральф полюбил Ханну, батрачку фермера Минса, но ему кажется, что сын старого Минса, Бад, тоже любит Ханну, и Ральф готов отказаться от девушки, чтобы не разбить счастье фермерского парня. Недоразумение выясняется в самом конце романа.
У Ральфа возникают другие трудности — он нечаянно раскрыл преступления шайки конокрадов, которые являются почтенными гражданами округа. Среди них доктор Смолл, житель соседнего города, и фермер Пит Джонс. Грабители стремятся изгнать учителя из поселка Плоский Ручей. На защиту Ральфа становится лишь безногий отставной капитан Пирсон.
Бандиты организуют общественное мнение, и им едва не удается линчевать Ральфа и Пирсона. Спасая жизнь, Ральф бежит в город и добровольно садится в тюрьму. На судебном процессе Ральфу удается разоблачить преступников. Учителя оправдывают, и роман заканчивается двумя свадьбами: Ральф женится на Ханне, а Бад — на Марте Хокинс.
«лучших домах» и оказавшийся конокрадом, напоминает мелодраматического злодея. Эгглстон верно угадал в докторе Смолле черты типичного буржуа, использующего преступные средства для обогащения, но он не смог показать эти черты реалистическими средствами.
Довольно стандартен счастливый конец, сделанный по рецептам сентиментальных романов. Злодеи наказаны, добродетель торжествует, несчастные вознаграждаются за свои страдания. Показательна история бедняков Томпсонов: мать забирают из богадельни, ее дочь выходит замуж за учителя, а сын становится профессором социологии.
Но писатель стремится показать социальные условия жизни Запада. Он говорит о бедственном положении тружеников Запада, он показывает социальное дно поселка Плоский Ручей. Ярчайший пример этого бедственного положения народа являет собой жизнь семьи Томпсонов. Вот трогательный рассказ сиротки Копёнки о судьбе своей семьи. На вопрос учителя, как он себя чувствует, мальчик отвечает: «Да вроде плохо и одиноко, так что хочется помереть. Все время так себя чувствую с тех пор, как похоронили моего отца, а мать отдали в богадельню, а Ханну — к старой миссис Минс. А что это за место — богадельня? Хуже ли она, чем дом Минсов?.. Интересно знать, забыл ли бог совсем про бедняков, когда у них умирает отец, а мать попадает в богадельню? Вы думаете, что забыл? Сдается мне, что так оно и есть»10. (Ральф, разумеется, отвечает, что бог не забывает бедняков, и это подтверждается финалом книги.)
Эгглстон показывает любопытный пережиток института кабальных слуг на Западе — института, который процветал в колониальный период, в XVII в. Он дважды подчеркивает, что Ханна была продана Минсам на шесть лет. Таким образом, Ханна — кабальная служанка, а не просто батрачка.
Единственным человеком, который пожалел семилетнего сиротку Копёнку, приютил его, оказался старый Пирсон, одноногий экс-капитан, участник войны за независимость. Образ этот, при всей его эпизодичности, заключает в себе большие обобщения. Пирсон храбро воевал за независимость своей родины, он потерял ногу в боях, но скаредная буржуазная Америка забыла о его заслугах. Он живет в крайней бедности, поддерживая существование плетением корзин из прутьев. Немногими словами автор характеризует Пирсона, но человек этот встает перед нами, как живой. Этот прямой, честный, благородный человек показан как носитель чисто народных качеств.
Местные богатеи и заправилы местечка ненавидят Пирсона за его правдивость и прямоту. Правдивый простой человек, замечает автор, «был бы неприятен в любом утонченном обществе в Америке. Люди, живущие в стеклянных домах, испытывают ужас перед теми, кто бросает камни. И старый корзинщик, не имея друзей, был настоящим козлом отпущения» 11
Этими заправилами являются Билл Джонс, заведующий домом призрения, и его брат Пит Джонс, бандит и одновременно уполномоченный по делам общественного призрения.
Образ Пита Джонса, как и некоторые другие, выводит роман за рамки местного колорита. В Пите Джонсе намечен образ большой обобщающей силы, в нем угадывается типичный американский политикан, прибирающий к рукам всю общину. Это уже достопримечательность не только штата Индиана. Тайный бандит Пит Джонс пользуется огромной властью в Плоском Ручье. Маленький Копёнка со страхом говорит о нем: «Ни одна душа не осмеливается здесь перечить Питу»12 . Пит Джонс — это прообраз босса, который позднее станет типичной фигурой американской жизни и литературы.
Создав образы богатого фермера скряги Минса, доктора Смолла и братьев Джонс, Эгглстон показал зарождение той верхушки, которая в любом населенном пункте Запада захватывает в свои руки власть. Эгглстон показывает и исполнителей воли этих заправил. Таков прокурор Бронсон, выступающий обвинителем на процессе Ральфа. «Он был очень честолюбив и хотел выдвинуться. Он очень старался завоевать на свою сторону общественное мнение Плоского Ручья в своей политической борьбе. И, как следствие, он твердо решил упрятать Ральфа Хартсука в тюрьму штата — правдой или неправдой, честными путями или грязными. В интересах его карьеры важен был не вопрос виновности или невинности Ральфа, а возможность для Джорджа Бронсона отличиться в этом деле»13 .
— это отдаленный предшественник прокурора Мэзона из «Американской трагедии» Драйзера.
В романе «Гусак-учитель» в избытке содержится тот материал, который мы называем местным колоритом. Например, автор показывает огромную роль школы в культурной жизни. Она была и просветительным учреждением и клубом для местных жителей.
Эгглстон мастерски рисует любопытные типы Запада, такие, как скряга Минс и его скупая жена, отставной капитан Пирсон, мировой судья сквайр Хокинс.
Но ни в чем так не проявляется у Эгглстона стихия местного колорита, как в области диалекта. Он — несравненный знаток западных диалектов, причем выступает он в этой области не как любитель, дилетант, а как ученый-лингвист. Эгглстон исключительно внимателен к диалекту, он чутко улавливает своеобразие речи своих персонажей. Употребив диалектное слово или местное выражение, он тут же делает сноску и дает разъяснение, в романе огромное количество сносок и примечаний. Эти примечания — настоящие маленькие трактаты по этимологии и диалектам западных штатов.
Второй роман Эгглстона «Тайна Метрополисвилла» (1873) — новый шаг на пути реалистического изображения американской жизни. Из деревни писатель переносит действие в город, разоблачая мир дельцов и показывая последствия господства чистогана в Америке.
— благородный молодой человек, презирающий бизнес и мечтающий о переустройстве общества. «Его голова была полна всяких идей,— пишет автор,— и его главной идеей была, конечно, вера в равенство и братство людей на земле»14 Он делится своими взглядами с кучером Джимом-Виски, и этот честный малый, «застрахованный от заразы спекуляции», сочувствует Альберту, но тем не менее высмеивает его наивность и предсказывает ему, что его идеи не будут иметь успеха на Западе: «Это — не страна идей, это — страна спекуляций. Идеи здесь только помеха — они не приносят прибыли... Идей здесь нет, есть только проценты»15 .
Однако Альберт не является зеленым юнцом. Потеря отца рано заставила его наблюдать, мыслить, поступать самостоятельно. Он не настолько наивен, чтобы совсем не знать жизни, но молодость питает его иллюзии, дает веру в осуществление его благородных идей.
Когда он является в дом матери, вышедшей замуж за земельного спекулянта Плосэби, перед ним встает вопрос о выборе профессии. Сначала мать предлагает ему стать адвокатом, но юноша с негодованием отвергает это предложение: «Стать адвокатом это все равно, что стать вором». Профессия врача также стала позорной в Америке: «Врачи — шарлатаны. Они знают, что их лекарства бесполезны, все же они прописывают их каждому, чтобы делать деньги».
Точно так же отвергается и профессия священника: «Я никогда не буду священником,—заявляет Альберт.—Я надеюсь, что я слишком честен для этого. Добрая половина священников нечестны» 16
«невыгодную» профессию — профессию учителя. У Альберта были свои планы «улучшения мира с помощью школы, столь совершенной и идеальной, что она одна могла бы изменить всю систему образования, став образцом для всех школ». Молодой энтузиаст мечтает создать такую школу, «и тогда он мог бы посвятить всю свою жизнь воспитанию детей, учить их любить истину, честность и труд». Автор выступает на защиту своего героя, предвидя насмешки со стороны буржуазных читателей. «Мечтатель, скажете вы? Вы не можете удержаться от улыбки, встретив человека, у которого есть «призвание»... Но в конце концов в этом есть нечто благородное» 17 .
Благородным планам Альберта не суждено осуществиться. Он вступает в конфликт со своим отчимом, стремясь разоблачить его и подорвать его влияние в городе и в округе. Местная газета, во главе которой стоит честный редактор, поддерживает Альберта. В одной из передовиц, характеризуя Плосэби, она напечатала: «Наши читатели вспомнят, как мы разоблачали бессовестные проделки старой лисы Плосэби, презренного земельного спекулянта, который правит Метрополисвиллом и который представляет в настоящее время наш округ в конгрессе штата, добившись этого за счет целой серии гигантских мошенничеств, поголовного подкупа, коррупции и бесчестного заполнения урны фальшивыми бюллетенями» 18 .
Заметив в Альберте опасного противника и боясь разоблачений, Плосэби решает убрать его с пути, не гнушаясь средствами. Он заставляет свою жену похитить ценную бумагу из почтовой конторы, которой заведует Альберт. На этом основании Альберта арестовывают и бросают в тюрьму.
— адвокат Конгер, защитник Альберта. «Мистер Конгер не был великим юристом,— пишет автор.— Об основах юриспруденции он ничего не знал... Но была одна вещь, которую мистер Конгер действительно понимал и принимал близко к сердцу — это был успех»19 .
Конгер, пользующийся славой самого ловкого адвоката, предлагает Альберту нанять лжесвидетелей и выиграть процесс, хотя он твердо убежден в виновности подсудимого. Слушая его, молодой человек думает про себя: «Вот он бессовестный адвокат, готовый... бороться против закона, используя любую зацепку, любую техническую процедуру, имеющуюся в кодексе законов». И Альберт с горечью думает, что он, честный человек, должен сесть в тюрьму, «в то время как... Конгер гулял на свободе»20
Эгглстон чужд всякого морализаторства... Когда священник Лартон предлагает Плосэби признаться во всем и покаяться, автор замечает: «Бесполезно было уговаривать Плосэби раскаяться. Он был пропитан ложью с самого начала своего пути»21 .
Не дожидаясь ареста, Плосэби бежит из города. После этого он всплыл на поверхность в штате Невада в качестве «президента компании по эксплуатации серебряных рудников, которая срывала огромные барыши на спекуляции акциями, но приносила малые дивиденды»22 .
«Тайна Метрополисвилла» — показатель зрелости реалиста Эгглстона. По-бальзаковски показаны в этом романе господство чистогана, гибель семейных связей под влиянием денежных расчетов. Важна также попытка противопоставить миру дельцов положительного героя.
Следующий роман «Странствующий священник» (1874) не представляет интереса, ибо он пронизан религиозными мотивами. Зато роман «Рокси» (1875) явился новой творческой победой Эгглстона. Хотя действие происходит в 40-х годах, многие сцены и типы романа продиктованы современной писателю действительностью.
С присущей ему тщательностью и добросовестностью анализирует Эгглстон довоенную жизнь западного городка, показывая его в социальном разрезе. Здесь власть находится в руках именитых граждан — полковника Бонеми, торговца Хайбери, шерифа Лезерса.
— предельный эгоист, безжалостный делец, честолюбец, хитрый и ловкий сутяга. Богатство не принесло счастья ни ему, ни его детям. Старший сын полковника Бонеми стал пьяницей и шулером. Убив в кабаке человека, он бежал в Бразилию. Младший сын, наперекор воле отца, женится на дочери сапожника, Рокси, отказавшись от честолюбивых планов отца, стремившегося сделать его профессиональным политиканом. Борьба против сына и невестки доводит старого сутягу до паралича и гибели.
Шериф Лезерс—колоритная фигура провинциального политкана, умеющего приноравливаться к вкусам избирателей, завоевывать их доверие и... голоса. Крайнее лицемерие, цинизм, вероломство во имя победы на выборах делают этот персонаж не только отталкивающим, но и страшным.
Эгглстон показывает тупость и ограниченность мещан городка Люцерна, их мелочные интересы, их скаредность. Воплощением тупого и алчного мещанства выступает мистер Хайбе- ри — церковник и лавочник. Автор замечает, что Хайбери «был самым богатым человеком в своем приходе». Описывая деловой визит Хайбери, вышедшего из дому в чудный летний день, полный красок и звуков, автор замечает: «Вся красота этого мира не тронула души старшины церкви. Горизонты Хайбери были узкими. В пределах его мирка не было ничего другого, кроме его персоны, его семьи, его торговли и его церкви»23. Возвращаясь домой, Хайбери по-прежнему не замечает ни цветов, ни садов, не слышит пенья птиц, ибо голова его забита подсчетом прибылей, которые он должен получить от фермеров, приехавших посмотреть передвижной зверинец. «Он подсчитывал, сколько часов и башмаков, сколько гвоздей и одежды он может продать в этот день»24 .
Эгглстон протестует против духовного одичания, которое несет бизнес американцам.
— рыбаки, лодочники, сапожники, бедные фермеры — словом, мир бедноты, «которая всегда должна бороться, чтобы удержать душу в теле»25 . Демократический дух фронтира проявляется во многих представителях этого ми> ра. Интересно задуман образ сапожника Адамса, этого насмешливого деревенского философа, ниспровергателя основ. Адамс презирает богатого Бонеми, он не радуется тому, что его дочь вышла замуж за Марка. Он открыто обвиняет священников и богатых прихожан в лицемерии и «благочестивой болтовне, которой сами они ни на грош не верят»26 .
Нам становится понятным, почему Эгглстон уходит в прошлое, в 40-е годы, отказываясь изображать настоящее,— оно ему неприятно, он его отвергает. И хотя прошлое Америки — это далеко не идиллия, все же писателя привлекает героический дух фронтира.
Одним из первых в послевоенной американской литературе Эгглстон изображает белых бедняков юго-запада. Вот блестящая характеристика этой части населения США: «Нэнси Кэртлибыла цветком той любопытной расы белых бедняков, которых зовут «мазутными пятками» в Северной Каролине, «крэкерами»—в Кентукки и «пайками» — в Калифорнии. Они никогда не живут долго на одном месте, но являются полуцыганами Америки, вечно передвигаясь из одного района в другой, тщетно стараясь улучшить свою несчастную судьбу... Из этой среды появились фронтирсмены Кентукки, техасские патрули-пограничники, разбойники с большой дороги, лодочники старого и нового образца, плотовщики... Среди них часто встречаются отважные и великодушные люди» 27
На этом живописном фоне, полном контрастов, рисуется судьба главной героини романа — Рокси Адамс. Эта дочь бедного сапожника унаследовала от отца неукротимый характер, чувство собственного достоинства, пренебрежение к собственникам. К этому добавилась особая экзальтация души, стремление к подвижничеству, усиленные религией. Цели Рокси не столько религиозные, сколько социально-филантропические: «Она укрепила себя для борьбы против бедности и варварства». В другом месте автор говорит, что «она была рождена для трудных дел»28 .
форму миссионерской деятельности. Рокси уговаривает слабодушного Марка отказаться от политической карьеры и уехать с ней в Техас для миссионерской деятельности — вместе с религией нести просвещение и помогать бедным.
Именно поэтому она соглашается выйти замуж за Марка. Когда же после женитьбы Марк отказался от ее планов, возвратился к политике и завел любовницу, Нэнси Кэртли, Рокси, презирая богатство мужа, возвращается в дом отца. Затем она узнает, что любовники поссорились, и Марк вконец запутался; он прижил с Нэнси ребенка, а последняя настаивает на браке, она грозит ему тюрьмой и пулей в спину.
Рокси начинает понимать, что, для того чтобы служить людям, не надо ехать в Техас: «Техас сам пришел к дверям ее дома!» — надо помочь Марку и Нэнси.29 Она является к Нэнси, которая ее ненавидит, и предлагает ей помощь. Рокси забирает ее ребенка к себе.
В финале романа, построенного по образцу сентиментальных романов, раскаявшийся Марк возвращается к Рокси, обновленный после перенесенных страданий.
ребенка и воспитать его. Образ Рокси интересен и в другом плане. Эгглстон верен себе в показе сильных и цельных натур. Поражают масштабы этой героини — ее удивительная нравственная чистота, сила характера, склонность к самопожертвованию. Принимая во внимание колоссальную популярность романов Тургенева в США 70-х годов, логично будет предположить, что образ Рокси был навеян тургеневскими героинями.
Романы Эгглстона, написанные в 80-х и 90-х годах, имеют небольшую ценность. Явно слаб и фальшив его роман «Исцеление верой» (1891), в котором писатель изображает нью-йоркскую буржуазию. Таким образом, все лучшее Эгглстон создал в 70-х годах, когда он выступил как один из пионеров критического реализма в США.
1. Lewis Wann. Ed. The Rise of Realism, p. 11.
2. Alexander Соwie. The Rise of the American Novel, p. 555.
4. Е. Eggleston. The Circuit Rider. N. Y., 1903, pp. VI—VII.
5. Alexander Соwie. Op. cit., p. 549.
6. E. Eggleston. The Hoosier Schoolmaster. A Story of a Backwoods Life in Indiana. N. Y., 1899, pp. 6—7.
7. Е. Eggleston. The Circuit Rider, p. 55.
— кличка, прозвище жителя штата Индиана.
9. Е. Eggleston. The Hoosier Schoolmaster, p. 37
10. Е. Eggleston. The Hoosier Schoolmaster, p. 116.
11. Е. Eggleston. The Hoosier Schoolmaster, p. 164.
12. Tам же , стр. 179.
14. Е. Eggleston. The Mystery of Metropolisville, p. 21.
15. Там же.
16. Е. Eggleston. The Mystery of Metropolisville, p. 42—43.
17. Там же, стр. 82—83.
19. Там же , стр. 234.
20. Е. Eggleston. The Mystery of Metropolisville, p. 239.
21. Там же, стр. 279.
22. Там же, стр. 296
25. Там же, стр. 6.
26. Там же, стр. 19.
27. Е. Egglestonп. Roxy, p. 183.
29. Там же, стр. 372