«ДЖЕННИ ГЕРХАРДТ»
В 1911 году вышел второй роман Драйзера—«Дженни Герхардт». Над романом Драйзер начал работать еще зимой 1901 года, написав к лету 1901 года две трети романа, затем в течение полутора лет он работал над этим текстом. Тогда роман получил условное название «Грешник». Из-за травли реакционной критики он не мог тогда продолжить работу над ним, и только в 1910 году, после ухода из журнала «Дилиниэйтор» он вернулся к этой рукописи, которую завершил в декабре 1910 года. После доработки в 1911 году роман был издан1. Опубликовав эту книгу, Драйзер вновь бросил вызов буржуазной Америке — он продолжал идти по пути, намеченному «Сестрой Керри».
У романов «Сестра Керри» и «Дженни Герхардт» на первый взгляд много общего — в этих произведениях Драйзер обращается к судьбе девушки из трудовой семьи в капиталистической Америке, прототипами героинь были и в том и в другом случае сестры Драйзера. Рассказывая о Керри и Дженни, писатель, однако, показывает разные стороны американской жизни. Керри поднялась сравнительно высоко по социальной лестнице, но растеряла свои лучшие моральные качества. Дженни сохранила высокие душевные достоинства, но не только не достигла высот буржуазного общества, а, наоборот, стала его жертвой.
юриста и местного политика в городе Терре-Хоте. тот бросил ее, узнав о том, что она беременна. Он вручил Мейм сто долларов, адрес врача и посоветовал сделать аборт. Узнав, что этот врач умер, Мейм поселилась у матери и родила мертвого ребенка. Младшая сестра Драйзера Сесилия, которую дома звали Сильвией, попала в аналогичную историю через пять лет. Ее любовник, узнав, что Сильвия беременна, уехал из города, а его родственники отказали ей в помощи. Снова, как и Мейм, Сильвия переехала к матери, которая обратилась за помощью к старшим дочерям Мейм и Терезе, жившим в Чикаго. Мейм написала письмо Эмме, переехавшей к этому времени в Нью-Йорк. Эмма приняла у себя Сильвию, которая родила в Нью-Йорке мальчика и тут же отправила его на воспитание к своей матери. Теодору Драйзеру в это время было шестнадцать лет, и он болезненно переживал эту историю.
Таким образом, сестра Драйзера, послужившая одним из прототипов Дженни, в тяжелую минуту жизни, когда она ждала ребенка, а любимый ею человек ради сохранения положения в обществе бросил ее, вынуждена была обратиться за помощью к сестре, послужившей прототипом Керри2.
Сближает романы «Сестра Керри» и «Дженни Герхардт» тема столкновения человека из народа с буржуазной прозой жизни, с буржуазной Америкой. И в том и в другом романе это столкновение оказывается трагическим, губительным для лучших человеческих качеств героинь Драйзера. Их трагедии различны: Керри, утратив все иллюзии, завоевав место под солнцем, не сумела осуществить свою мечту — стать настоящей актрисой, Дженни же была брошена любимым ею и любившим ее человеком только потому, что она принадлежала к другому кругу общества, к другому социальному классу. Острота социального видения писателя в «Дженни Герхардт» в этом смысле возрастает.
В романе «Дженни Герхардт» изображена трагедия человека из трудовой семьи, обладающего большой силой чувств. «Дженни Герхардт» — это тоже своего рода идиллия бедных. Роман близок к тем рассказам и очеркам писателя, которые он посвятил описанию жизни простых людей Америки и которые он хотел объединить в книгу под названием «Идиллии бедных». В то же время замысел романа был связан с поисками образа положительного героя. Сила романа — в утверждении моральной чистоты и высоты женщины из народа — Дженни Герхардт — и в отрицании буржуазного общества с присущей самой его природе аморальностью.
В «Дженни Герхардт» проявилась новая сторона творческой манеры Драйзера — теплый лиризм в обрисовке характера Дженни. Она, рассказывает Драйзер, «обладала чудесным мягким характером, всю прелесть которого не выразишь словами.. Бывают такие редкие, особенные натуры, которые приходят в мир, не ведая зачем, и уходят из жизни, так ничего и не поняв. Жизнь всегда, до последней минуты, представляется им бесконечно прекрасной, настоящей страной чудес, и если бы они могли только в изумлении бродить по ней, она была бы для них не хуже рая. Открывая глаза, они видят вокруг совершенный мир, который им так по душе: деревья, цветы, море звуков и море красок. Это — их драгоценнейшее наследство, их лучшее богатство. И если бы никто не остановил их словами: «Это мое» — они, сияя счастьем, могли бы без конца странствовать по этой земле с песней, которую когда-нибудь услышит весь мир» (II, 17). Человеком бескорыстным, мягким, добрым, наделенным светлыми чувствами предстает здесь Дженни. Писатель прямо называет то, что мешает свободному проявлению ее богатой души, что попирает бескорыстие, честность, доброту человека. Это — мир собственников, девиз которого — «это мое». Дженни отличается от героини первого романа Драйзера Керри неспособностью перенять повадки мира стяжателей. «У нее была врожденная склонность к самопожертвованию,— говорится в романе.— Вовсе не просто было бы привить ей тот житейский эгоизм, который помогает уберечься от зла» (II, 80).
и не было, было лишь нарушение буржуазных норм морали. Драйзер отрицает эту буржуазную лицемерную мораль — Дженни нарушила ее нормы под давлением бедственного материального положения, но при этом не покривила душой, а осталась верна велению своего сердца. Да, Дженни искренне и глубоко любила сенатора Брэндера, а впоследствии и Лестера Кейна, и тем не менее на отношения с ними существенно повлияли выпавшие на долю Дженни тяжелые жизненные испытания. Ее брату грозило тюремное заключение, и, чтобы выручить его, она пошла к сенатору Брэндеру. Ее отец обжег себе руки, получил тяжелое увечье, семья осталась без средств к существованию, и Дженни обращается к Лестеру Кейну. Дженни оказывается выше и Брэндера, оставившего ее ради развлечений в Вашингтоне, и Лестера Кейна, который отказался от нее, не решившись пожертвовать своим положением в обществе.
Драйзер показывает себя тонким знатоком человеческой души, раскрывая отношение Дженни к Кейну и Брэндеру и их отношение к Дженни. Нельзя сказать, что они не любили Дженни. Нет, они любили, любили даже искренне и сильно, но, и полюбив ее, они оставались верны обычаям своего круга, классовым предрассудкам, тогда как ее любовь была глубже и проникновеннее. Лестер Кейн, отмечает Драйзер, «безусловно дорожил ею, хоть и не мог вырваться из замкнутого круга условностей того мира, в котором был воспитан, однако любил ее не настолько, чтобы наперекор мнению света обвенчаться с ней по той простой причине, что он выбрал себе жену по душе» (II, 202). И Брэндер, и Лестер Кейн — по-своему честные, неплохие люди, но они остаются людьми своего класса, не могут порвать с ним ради любви и из-за предрассудков уродуют жизнь Дженни.
В первом варианте романа Лестер женился на Дженни, но, почувствовав, что этот сюжетный ход нарушает логику развития романа, Драйзер решил внести в текст изменения. «Я убежден,— писал он Фремонту Райдеру, прочитавшему рукопись «Дженни Герхардт», — что одна из причин отсутствия остроты заключается в том, что Лестер женится на Дженни. При переработке я не собираюсь разрешить ему делать это» (Письма, т. I, стр. 103).
Писатель не мог разрешить Лестеру жениться на Дженни, потому что это нарушало логику развития его характера, снимало бы конфликт между чувствами Лестера и его приверженностью к обычаям мира богатых — конфликт, который определяет в конечном счете и все развитие сюжета романа. Именно заботясь о сохранении остроты книги, отражавшей остроту жизненных конфликтов, Драйзер и сделал исправления в рукописи «Дженни Герхардт».
Сила реализма Драйзера в том и заключается, что он не декларативно, а жизненно и правдиво рисует тяжелую судьбу благородной и честной натуры, павшей жертвой бесчеловечных законов буржуазного мира. Создание глубокого и правдивого образа Дженни Герхардт — большое завоевание Драйзера-реалиста, свидетельствующее о подлинной народности его творчества.
«Дженни Герхардт» интересны тем, что в романе показано, как этим людям чужды честность, совесть лишь потому, что они действуют по законам своего класса. В лице Арчибальда Кейна Драйзер пытается создать образ «честного капиталиста». «Арчибальд Кейн,— говорит писатель,— отец семейства, нажил огромное состояние не каким-нибудь наглым или бесчестным способом, но благодаря тому, что сумел взяться за самое в то время нужное и потому выгодное дело» (II, 122). Но образ честного и бескорыстного капиталиста не получился, не мог получиться у Драйзера.
своих капиталов.
Интересны характеры Кейнов — братьев Роберта и Лестера. Роберт поглощен бизнесом, холоден и расчетлив. Лестер тоже предан бизнесу, но обладает более глубокими и сильными чувствами. Он даже страдает, когда бросает Дженни, но страдает, конечно, по-своему. «Его терзала,— пишет Драйзер,— не отвергнутая, растоптанная любовь, а тягостное сознание вины, которое испытывает человек, зная, что ради низменного расчета он поступился добротой, преданностью, чувством» (II, 295). Его угнетает необходимость подчиняться законам общества, к которому он принадлежит, но именно это общество воспитало в нем эгоизм, стремление поставить свои желания превыше всего. Это роднит Лестера Кейна с Каупервудом из «Трилогии желания». «Быть сильным и ни в чем не изменять себе — такова была его жизненная философия, и он считал ее превосходной» (II, 113),— таковы взгляды Лестера Кейна. В этих образах Драйзер зорко подмечает хищнические черты, которые капиталистический мир прививает своим капитанам, эти черты он впоследствии воплотил в образе Каупервуда: Каупервуду присущ и холодный расчет Роберта Кейна, и необузданный эгоцентризм Лестера Кейна. Не случайно писатель называет Лестера Кейна «дикарем, которому воспитание и среда придали известный лоск» (II, 112).
В братьях Кейнах Драйзер подметил черты капиталистов новой формации. Отдельными штрихами, деталями, реалистическим фоном Драйзер говорит об изменениях в облике американского капиталиста, о росте корпораций, хотя бы таких, как «Каретный трест» Роберта Кейна, о зарождении монополий, о захвате ими в стране ничем не ограниченной власти.
Реалистически обрисовано и бедственное положение людей труда в Америке. Драйзеру близки были переживания Герхардтов, он сам в детстве испытал нужду, и поэтому с такой нескрываемой симпатией и вместе с тем с таким знанием и пониманием их лишений описывает быт Герхардтов. Вот отец Дженни — стеклодув по профессии, он «потерял работу — такие превратности судьбы хорошо знакомы бедным труженикам, — и теперь с трепетом встречал каждое утро, не зная, что принесет новый день ему, его жене и шестерым детям, ибо их хлеб насущный зависел от прихоти случая...». Теперь Герхардт был совершенно беспомощен и сознавал, что положение его отчаянное: и нет доктора, и не выплачены проценты по закладной, не говоря уже о том, что он задолжал мяснику и булочнику, которые, полагаясь на его безукоризненную честность, верили ему в долг до последней возможности, — все это терзало и мучило его и мешало справиться со своим недугом» (II, 6—7). Все здесь напоминает детство писателя. В еще большей степени это чувствуется в описании матери Дженни: «М-с Герхардт отнюдь не была малодушной женщиной. Она стала брать белье в стирку, когда удавалось найти клиентов, а в остальное время шила и чинила одежду, детей, собирала их в школу, стряпала, ухаживала за больным мужем, и, случалось, плакала... Кукуруза была дешевле всего. М-с Герхардт варила полный котел ее, и этой еды, чуть ли не единственной, хватало на целую неделю. Каша из кукурузной муки тоже была лучше, чем ничего, а если в нее удавалось подбавить немного молока, это было уже почти торжество. Жареная картошка считалась у Герхардтов самым роскошным блюдом, кофе— редким угощением. Уголь они подбирали, бродя с ведрами и корзинами по запутанным путям расположенного по соседству железнодорожного депо. Дрова добывались во время таких же походов на ближайшие лесные склады» (II, 7).
«Заря». И если вспомнить, что и самому Драйзеру приходилось вместе со своими братьями и сестрами воровать уголь на железной дороге, то еще яснее станет глубокое и столь четко выраженное в «Дженни Герхардт» сочувствие униженным и оскорбленным и острое ощущение контрастов мира бедности и мира богатства.
Часто считают, что «Дженни Герхардт» по сравнению с «Сестрой Керри» — шаг назад в творческой эволюции Драйзера, исходя из большей частью не высказываемого прямо положения, что сила реализма Драйзера в обличении, а в «Дженни Герхардт» меньше обличения, чем в других романах. Но это неверно. «Дженни Герхардт» — обличительный роман, но его отличает от других романов Драйзера не степень и сила обличения, а метод, способ обличения.
«Дженни Герхардт» выделяется прежде всего своеобразием характера главной героини. Дженни Герхардт для Драйзера — образ положительный. В том, какие оскорбления, лишения, трудности приходится испытать Дженни ради сохранения своего человеческого достоинства, содержится объективно не менее острое обличение того общественного порядка, который, изуродовав жизнь Дженни, оказался не в состоянии изуродовать ее душу. Сила романа — в изображении своеобразной и благородной натуры Дженни. Драйзер подчеркивает ее красоту и привлекательность, гармонирующую с внутренним благородством.
В Дженни воплощены лучшие качества, присущие простым труженикам. Потому-то так остро и воспринимается несправедливость и уродливость буржуазного строя, оскорбляющего и уничтожающего Дженни.
— шаг вперед в творческой эволюции Драйзера. В ней — своеобразие того места, которое занимает в творчестве писателя роман «Дженни Герхардт», относящийся к его лучшим книгам.
«Дженни Герхардт» особенно ярко выделяется сила гуманизма Драйзера, как и в «Сестре Керри» беспощадно осуждаются буржуазные моральные и этические нормы. Писатель вновь бросает вызов ханжеству и лицемерию американского буржуа и мещанина, и вновь попадает в цель — газета «Лексингтон геральд» в Кентукки назвала «Дженни Герхардт» «неописуемо низменной» книгой, рассматривающей «низменные инстинкты человека — животного наихудшего вида»3. Подобным же образом обрушились на Драйзера и другие защитники изысканной традиции в литературе. В противовес им писатель-социалист Флойд Делл написал в чикагской газете «Ивнинг пост»: «Я могу сказать, не говоря этого всуе, это великая книга»4, а Генри Люис Менкен в журнале «Смарт сет» в рецензии, названной «Роман первого класса», отверг нападки на Драйзера, на его стиль и написал: «Дженни Герхардт»—лучший американский роман, который я прочитал за исключением гималайской вершины «Геккльберри Финна»5
Сопоставление с Толстым следует отметить особо — с творчеством великого русского писателя «Дженни Герхардт» роднило глубокое уважение к людям из народа, к истинным и высоким человеческим чувствам. В этом смысле близость Драйзера к школе великого русского писателя-гуманиста проявилась в «Дженни Герхардт» более осязаемо и зримо, чем в «Сестре Керри». И если в «Дженни Герхардт» появляются новые моменты в творчестве Драйзера по сравнению с «Сестрой Керри», то это утверждение великой веры в честность и бескорыстие простого народа, в его величие и превосходство над миром капитала, над миром стяжателей. В романе писатель-гуманист выразил свою мечту и надежду на то, что, несмотря на все страдания и горе, в конце концов восторжествует песня народного счастья, которую «когда-нибудь услышит весь мир» (II, 17).
1. См. статью: Donald Pizег. Dreiser's novels: The editorial problem. «The Library Chronicle», vol. XXXV11I. Winter 1972, № 1, pp. 19—20.
—19.
3. Цит. по кн.: W A. Swanberg. Dreiser, N. Y., 1967, p. 176.
4. Ibid.