«ЭРНИТА»
В повести «Эрнита» Драйзер создает первый в своей творческой практике образ человека не побежденного жизнью, а победившего в жизни, в труде, в созидании, несмотря на трудности и лишения, с которыми связана жизнь и эта победа, и этим Эрнита — героиня положительная — отличается от других положительных героев Драйзера, к которым писатель обращался ранее — вспомним хотя бы мэра из рассказа «Мэр и его народ» или рабочего вождя Фергюсона из пьесы «Девушка в гробу».
В повести «Эрнита» Драйзер создает первый в американской литературе образ положительного героя-коммуниста, борца за дело рабочего класса. Особый интерес при этом представляет раскрытие эволюции Эрниты, ее пути к коммунизму, к, коммунистической партии.
Образ Эрниты во многом необычен для Драйзера. И эту необычность он подчеркивает буквально в первом же абзаце. «Я знаю Эрниту, — начинает свое (повествование Драйзер. — Знаю ее честность, знаю ясный и смелый взгляд ее глаз, жаждущих правды, жаждущих любви» (X, 613). Эта честность Эрниты и ее жажда правды помогают ей стать коммунисткой.
«Галереи женщин» — она живет высокими идеалами борьбы против социальной несправедливости, за освобождение человечества от капиталистической эксплуатации. Эти идеалы определяют ее поступки, ее помыслы, ее характер.
Лживые домыслы буржуазной печати о том, что коммунизм является для Америки чем-то посторонним, неамериканским, ввезенным из Европы, отвергаются Драйзером в «Эрните». Героиня Драйзера происходит из семьи американских пионеров-первопроходцев И унаследовала от них твердость, независимость и силу характера; к своим политическим взглядам и социальным идеалам она подходит на основе своего американского жизненного опыта. Эрнита приняла активное участие в борьбе против империалистической войны, она была глубоко убеждена, что «война — всего лишь результат грубого и жестокого соперничества между капиталистическими державами, которые преследуют чисто материальные выгоды, и что Англия, Франция и Россия ничуть не хуже» (X, 622). Из понимания захватнического, империалистического характера первой мировой войны у Эрниты растет сознание необходимости уничтожения социального строя, порождающего войны. «Задолго до того, как в России родился свет коммунизма, я чувствовала, что где-то должна произойти перемена, — говорила мне Эрнита. — должен возникнуть новый общественный строй, при котором социальная справедливость осудит и отменит войну, — это будет какой-нибудь всемирный союз рабочих и угнетенных; и почему бы страдающим миллионам не уйти из окопов, чтобы загнать туда своих подлых, надменных и ничтожных правителей: пусть сами умирают!» (X, 626). Участвуя в борьбе за права рабочего классу США, Эрнита обращается к революционным идеалам.
Великая Октябрьская социалистическая революция помогла Эрните разобраться в американской действительности, найти выход из тех противоречий буржуазного общества, которые она видела и сознавала.
«Произошла русская революция — «Десять дней, которые потрясли мир», — и Эрнита увидела в ней как бы дар небес, разрешивший все ее социальные вопросы» (X, 628).
Сложен путь Эрниты: «... от пацифизма она естественным путем пришла к социализму и пониманию классовой борьбы, от социалистической партии — к ИРМ, в те дни наиболее боевой рабочей организации Америки, а затем и к сочувствию русской революции, — не только потому, что русский народ восстал против империалистической войны и сверг царизм, но и потому, что это была революция рабочих, в результате которой пролетариат установил свою диктатуру, обещавшую удержать власть в его руках» (X. 628—629).
— он сам был знаком со многими его выдающимися деятелями — Элизабет Герли Флинт. Биллем Хейвудом, Уильямом Фостером. На примере политического развития Эрниты он раскрывает путь к коммунизму, типичный для многих деятелей американского рабочего движения.
В повести «Эрнита» Драйзер делает важный шаг вперед в раскрытии образа положительного героя. Эрнита показана разносторонне, шире и не столь статично, как, скажем, мэр-социалист или рабочий вождь Фергюсон.
Много места в повести отводится семейной драме Эрниты. На первом плане, однако, — общественный конфликт. Выходя замуж за Леонарда, «она решила пренебречь различием взглядов и считаться только с гармонией чувств» (X, 622), и вот эти-то различия сыграли главную роль в отчуждении Эрниты от мужа. Она разочаровывается в нем из-за его шовинистического отношения к войне. Это привело «в конце концов к внутреннему расхождению, заставившему ее усомниться в глубине его ума и в его духовной силе. Это открытие, — продолжает Драйзер, — оказалось чрезвычайно опасным, может быть, даже роковым: ведь обычно если женщина перестает восхищаться высоким умом своего мужа, она перестает его любить» (X, 638). И хотя в дальнейшем Леонард тоже становится коммунистом, у них с Эрнитой не восстанавливаются прежние отношения. Выявляется разница характеров, — для Эрниты на первом плане общественное, для Леонарда — личное. Именно личные мотивы — любовь к Эрните — приводит в конце концов его к коммунизму. В конечном счете разлад в их семейной жизни объясняется не только и не столько степенью различия политического облика Эрниты и Леонарда, сколько различием характеров.
Эрните присущи и новые качества, которых не было у прежних положительных героев писателя. Это прежде всего энтузиазм, дух созидания. Драйзер противопоставляет революционность Эрниты оппортунизму вождей американских социалистов и одновременно ее созидательный пафос — анархизму отдельных деятелей организации Индустриальных рабочих мира, которые и в Советской России «стремились постоянно что-нибудь взрывать, а не строить или оберегать, — а взрывать здесь было уже нечего» (X, 638). Этими сопоставлениями писатель особенно ощутимо показывает новизну того типа людей, к которому принадлежала Эрнита, и их место и роль в общественной жизни.
В этой повести Драйзер сумел создать образ коммуниста и увидеть в нем своего положительного героя. «Эрнита» написана в Советском Союзе по материалам встреч писателя с американской коммунисткой, приехавшей на работу в Кузбасс. Это сближает повесть с очерком и придает особую осязаемость и правдивость первому образу коммунистки, созданному в американской литературе.
«... В Петрограде первую ночь они (американские специалисты. — Я. 3.) вынуждены были спать на полу, — потом от черного хлеба и колбасы — это была единственная пища, которую в те времена можно было достать, — Эрнита заболела. Но все это время, говорила она, пока она лежала на кровати без пружинного матраца и даже без тюфяка, в разоренной гостинице, где не было ни света, ни воды, она все же была счастлива сознанием, что служит великому делу, хотя ее служение и не приносило еще никакой пользы» (X, 643). Трудности восстановительного периода, описанные Драйзером, еще ярче оттеняли мужество, героизм, благородство подвига советских людей, строящих социализм, подвига тех американцев, которые пришли на помощь молодой Советской республике.
«Холод был нам нипочем, — рассказывает Эрнита, — скудная пища нипочем. Мои платья и меха стали просто посмешищем, белье превратилось в лохмотья. Но мне было все равно. Ибо с меня достаточно было моих идеалов, они питали меня и грели» (X, 646). Служение интересам коллектива, интересам общества — это новая черта, присущая советскому народу, подмечена и запечатлена Драйзером, увидевшим в ней ярчайшее опровержение индивидуалистической, стяжательской идеологии буржуазного общества.
Изображая советскую действительность, Драйзер в повести «Эрнита», как и в книге очерков «Драйзер смотрит на Россию», следовал лучшим традициям репортажа Джона Рида, запечатлевшего в своей книге пафос Великой Октябрьской социалистической революции и открывшего путь литературе социалистического реализма в США. В труде советских людей, в труде Эрниты Драйзер видел подвиг. Произведения Теодора Драйзера и Джона Рида особенно роднит то воодушевление, с которым они пишут о вожде советского народа — Владимире Ильиче Ленине. Образ Ленина вдохновляет Эрниту. «Поистине, — рассказывает она, — я преданно служила делу Ленина, и следовала его идеям и замыслам, как я их понимала. Только он, он один — такой, каким я его представляла себе, с его ясным взглядом и полной отрешенностью от личного честолюбия, — мог руководить величайшим сражением в истории человечества. Мне кажется, я полюбила Ленина с той минуты, как узнала о нем. Я никогда его не видела. Я даже не дерзнула пойти и взглянуть на него, когда он уже лежал в скромном мавзолее на Красной площади в Москве. Я знала, что буду плакать» (X, 646—647). Образ Ленина неоднократно возникает на страницах книги как олицетворение величия дела рабочего класса, борьбы за освобождение мира от капиталистического гнета.
Повесть «Эрнита» примыкает по своему жанру и построению к другим рассказам и повестям, включенным в «Галерею женщин». Все они написаны в форме воспоминаний, очерков, зарисовок. Писатель ведет повествование от первого лица, приводит разговоры со своими героинями. «Галерея женщин» близка к мемуарной и очерковой литературе. В ней особенно отчетливо видно отношение писателя к созданным им образам. Драйзер не скрывает своего восхищения Эрнитой, ее верой в «коммунизм, несущий женщине освобождение» (X, 653). Эрните, как и многим другим героиням книги, не удается найти любимого человека, но, в отличие от них, она счастлива. Ее счастье — в труде на благо социализма, на благо народа, общества.
Прототипом Эрниты была Рут Кеннел, и поскольку сама Рут Кеннел высказала свое мнение об «Эрните» и «Галерее женщин» вскоре после опубликования этой книги и сохранила дружеские отношения с Драйзером, анализ «Эрниты» может помочь лучше понять логику художественной индивидуальности Драйзера и полнее выявить перемены, происходившие в его. творческом методе под влиянием знакомства с советской действительностью и с новым типом личности, формировавшимся в социалистическом обществе.
«Галереи женщин» на русский язык издан в 1933 году в качестве 13-20 тома собрания сочинений писателя под редакцией С. С. Динамова. Предисловие С. С. Динамова «Теодор Драйзер и революция»1 было посвящено серьезнейшим сдвигам в мировоззрении и творчестве американского писателя, происходившим в начале 30-х годов, оценка же «Галереи женщин» дана в статье Рут Кеннел, опубликованной в разделе «О Драйзере» в качестве послесловия2.
В целом Рут Кеннел положительно оценила книгу Драйзера. «Как и всегда Драйзер тщательно и трудолюбиво описывает собранный им в жизни материал, но не располагает его, словно фотограф или историк, беспристрастно, а — сообразно определенной цели; он не просто созерцает «химический процесс» жизни некоторого числа женщин, он вплетает в изображаемые им образы свою философию и заставляет события и их причины служить подтверждением его теорий»3.
Рут Кеннел, отмечая типичность для Америки женских образов, созданных Драйзером, выделяет образ Эрниты: «В сущности, из всех упомянутых женщин только одна Эрнита и вышла по-настоящему, за традиционные пределы, положенные ей ее полом»4. Вместе с тем Рут Кеннел выдвигает ряд критических замечаний по поводу «Эрниты», и в связи с этим имеет смысл несколько подробнее на этих замечаниях остановится.
«Эрнита, — пишет Рут Кеннел, - одна среди всех его женщин делает какое-то серьезное дело, выходящее за пределы чисто женских границ. Она — революционерка и социалистка, она феминистка, восставшая на буржуазное американское общество. Ее чисто женские интересы, замужество и материнство, имеют для нее второстепенное значение»5. Охарактеризовав таким образом Эрниту, Рут Кеннел заключает свои рассуждения следующим образом: «Но относится ли автор к подобному типу с симпатией? Нисколько! Наоборот, он излагает ее историю даже с некоторой враждебностью»6. Таким образом, Рут Кеннел была неудовлетворена трактовкой Эрниты Драйзером.
Рут Кеннел формулирует эти свои замечания более развернуто: «Располагая обширным материалом, он все же сделал из Эрниты самый бледный «портрет». Он обращается с событиями ее жизни и мотивами ее поступков слишком свободно; он делает вид, будто она сообщила ему свою историю, и выдает свои слова за ее собственные. Разбросанные повсюду выражения вроде «она сказала» или «она сообщила мне» освобождают его от всякой ответственности»7. Рут Кеннел приходит к выводу, что Драйзер из Эрниты- сделал «скорее трагическую и одинокую фигуру». По словам Кеннел, Эрнита в изображении Драйзера «решается остаться в России и продолжать свою работу, в которую она тоже верит не до конца»8«Когда Эрнита на самом деле вернулась в Америку, то никто из ее знакомых, кроме автора, не нашел, что у нее печальный и разочарованный вид. Все находили, наоборот, что она поздоровела и по виду лучше и счастливее, чем несколько лет назад, когда она уезжала в Сибирь»9.
Главный же упрек. Рут Кеннел в адрес Драйзера по поводу Эрниты состоял в том, что этот образ не согласовывался с реальной жизнью его прототипа: «Когда Драйзер, бывший тогда в большой дружбе с Эрнитой, сообщил ей о своем желании включить и ее портрет в свою «Галерею», она ответила ему: «Нет, я не могу на это согласиться не только из-за тех людей, которые со мной связаны, наши с вами социальные взгляды чересчур различны, и я чувствую, что вы не сможете поэтому правильно интерпретировать мою жизнь».
Получив от нее отказ, он все же рассказ о ней напечатал, не сделав при этом никакой попытки согласовать его с ее действительной жизнью»10.
Рут Кеннел нигде не указывает, что Эрнита написана с нее, но замечает, что в американской газете «Нью-Йорк уорлд» рецензент написал о «Галерее женщин»: «Некоторые из действующих лиц одеты в столь прозрачнее одежды, что под ними сразу укрывается оригинал; такова, например, Эрнита, написавшая о своем путешествии в Россию под собственным именем»11. После этой цитаты Рут Кеннел заключает свое суждение о методе Драйзера-новеллиста весьма недвусмысленно: «Будем надеяться, что героини других рассказов не настолько пострадали от руки Драйзера-вивисектора»12 в ее личную жизнь, но и это огорчение не помешало Рут Кеннел отметить, что «Галерея женщин» написана «великим романистом, повествователем и портретистом капиталистической Америки, великим истолкователем человеческой природы», и она заключила свою статью о книге Драйзера словами: «Я рекомендую русским читателям «Галерею женщин» как книгу, весьма для американских женщин характерную.
К сожалению, женщин, стремящихся к половому и экономическому равенству, которое дает им возможность иметь с мужчинами подлинно товарищеские отношения, — отношения единственно ценные с точки зрения коммуниста, — таких женщин в Америке слишком мало, чтобы попасть в число портретов в американскую «Галерею», а если даже они в нее и попадают, то им нечего ждать от портретиста сочувственного изображения»13.
Рут Кеннел стояла выше личных соображений в общей оценке книги Драйзера, и это в высшей степени характерно для этой благородной и самоотверженной женщины.
Два аспекта в «Эрните» не удовлетворяли Рут Кеннел — излишнее сходство с прототипом, с одной стороны и своеволие Драйзера в трактовке некоторых сторон жизни Эрниты-—с другой.
Что касается сходства с прототипом, то Драйзер изменил лишь имя своей героини и некоторые моменты биографии: Рут Кеннел родилась в Оклахоме, Эрнита же происходила из Техаса. В остальном же Драйзер сохранил основную канву жизни Рут Кеннел. Для сравнения можно привести отрывок из биографии Рут Кеннел, опубликованный в 1945 году. В нем говорится: «В 1917 г. Рут Эпперсон, девушка из Оклахомы, которая обучилась профессии детского библиотекаря в университете Калифорнии и работала в этом качестве в Ричмонде, Калифорния, вышла замуж за Фрэнка Р. Кеннела и через пять лет уехала с ним в Кемерово, в Сибирь, в СССР по контракту о технической помощи. Там она работала библиотекарем и писала статьи для «Нейшен». В 1925 г. она отправилась работать библиотекарем в Москву; в 1926 г. ее муж уехал в Томск, в Сибирь, преподавать в Сибирском технологическом институте. В 1927 г. Кеннел путешествовала по Советскому Союзу как секретарь и переводчица романиста Теодора Драйзера и писала предисловия к русским переводам романов Драйзера»2. Почти все эти моменты нашли отражение в «Эрните», кроме места рождения Рут Кеннел, ее девичьей фамилии, фамилии ее мужа и того немаловажного обстоятельства, что она участвовала в издании первого собрания сочинений Т. Драйзера в СССР.
Если же говорить об образе Эрниты и ее оценке Рут Кеннел, то с ней можно согласиться в том, что Драйзер в трактовке образа коммуниста, при всем своем уважении к Эрните, остался на уровне собственных представлений о коммунизме, которое он, однако, изложил от имени Эрниты: «И потом, как Эрнита с улыбкой мужественно заявила мне однажды: «В годы моей юности и фанатизма мне казалось, что коммунизм может и должен изменить самую природу человека — сделать его лучше, добрее, развить в нем братские чувства к людям. Теперь я не уверена, что это так. /Но во всяком случае коммунистическое учение может привести к созданию более совершенного общественного строя, и ради такой цели я всегда готова работать» (X, 654). В этих словах, которыми заканчивается повесть «Эрнита», выражен серьезнейший сдвиг в мировоззрении Драйзера — он говорит устами Эрниты о том, что коммунистическое учение может привести к созданию более совершенного общественного строя — и это было большим завоеванием Драйзера — художника-реалиста и мыслителя. Но видеть в Эрните элементы некоего разочарования и в этом усмотреть ее эволюцию было для Драйзера данью прошлому, отражение сложности его движения к новому миросозерцанию и новому творческому методу.
Рут Кеннел не давала Драйзеру поводов для таких выводов и заключений в 20-е годы, не дает поводов для этого и ее мужественная и цельная жизнь.
Вернувшись в конце 20-х годов в США, она опубликовала в 1931 году книгу для детей «Ваня с улицы» — о беспризорных ребятах и их судьбе, а в 1933 году — «Товарищ один костыль» — об американцах, участвовавших в социалистическом строительстве в Сибири. В 30-е годы Рут Кеннел вновь жила в СССР и работала корреспондентом газеты «Москоу ньюс». В годы второй мировой войны она активно выступала за оказание помощи советскому народу в борьбе против фашизма и посвятила героизму советских людей несколько книг и рассказов для детей. Она активно участвовала в движении против войны во Вьетнаме, а сейчас пишет книгу об американцах, работавших в Кузбассе в 20-е годы.
В 1971 году на родине Драйзера, в городке Терре-Хоте, состоялось юбилейное торжество по случаю столетия со дня рождения писателя, и там Рут Кеннел с молодым задором полемизировала с теми, кто пытался дискредитировать прогрессивные взгляды Драйзера, на формирование и развитие которых она, несомненно, оказала существенное влияние.
связанные с Драйзером. Профессор Р. М. Самарин, присутствовавший при беседе Рут Кеннел с директором Института И. И. Анисимовым и не знавший, что Рут Кеннел — прототип Эрниты, написал потом в предисловии к трудам И. И. Анисимова о его встрече с «пожилой, говорливой американкой с удивительно молодыми глазами — верным другом и помощником Драйзера»14. И не случайно Драйзер начал свой портрет Эрниты с глаз: «Знаю ясный и смелый взгляд ее глаз, жаждущих правды» (X, 613). Эту жажду правды и верность высоким идеалам Рут Кеннел сохранила и по сей день.
Конечно, образ Эрниты не адекватен Рут Кеннел, которая имела основание высказывать по этому поводу свои во многом обоснованные претензии, но в конечном счете этот образ получил самостоятельную жизнь, став в литературе США первой удачной попыткой нарисовать американского коммуниста-борца.
Повесть «Эрнита» существенно меняет и тональность «Галереи женщин», которая вначале предназначалась для того, чтобы кроме всего эпатировать мещан и пуритан. Эрнита, несмотря на то, что Драйзер во многом построил рассказ о ее личной жизни по тем же канонам, что и другие портреты из «Галереи женщин», оказалась совершенно новым началом, которое не могло не повлиять и на весь облик книги.
Образом Эрниты писатель показывает, что освобождение женщине несет коммунизм. Это углубляет и идейную суть «Галереи женщин», выраженную во всей системе образов книги. В этом отношении «Галерею женщин» можно считать произведением новаторским, оставившим заметный след в истории прогрессивной американской литературы.
«Эрните» по-новому звучит гуманизм Драйзера. Гуманизм осуждения пуританского ханжества и сострадания трагической судьбе Клайда Гриффитса перерастает в гуманизм, утверждающий во имя человечности борьбу против тех общественных условий, которые порождают американские трагедии.
Примечания.
1. Т. Драйзер. Собр. соч. М. — Л., ГИХЛ. 1933, т. 13, «Галерея женщин», стр. 5—23.
2 Там же, стр. 287—295.
3. Т. Драйзер. Собр. соч., т. 13, стр. 288.
6. Там же.
7. Там же.
8. Там же.
—294.
10. Там же, стр. 294.
11. Там же.
12. Там же.
«Vouth Replies I can». Knopf. N. Y. f p. 53.
«Художественная литература», 1971, стр. 11.