НОВЕЛЛИСТИКА 20-х ГОДОВ
Талант Драйзера-новеллиста проявился особенно ярко в 20-е годы. В течение десяти лет — с 1919 по 1929 год — он выпускает пять сборников рассказов: «Освобождение», «Двенадцать мужчин», «Краски большого города», «Цепи», «Галерея женщин». Собранные вместе рассказы, многие из которых написаны значительно раньше, приобретали новое звучание, новую остроту, определенную целеустремленность, выразительно подчеркнутую общим названием книги.
Новеллистика Драйзера, богатая и по значимости образов, и по проникновению в глубину человеческих переживаний, и по мастерству построения сюжета, композиции, составляет важнейшую часть его творческого наследия. Его рассказы не только обогащают наше знакомство с Драйзером-романистом, но и сами по себе принадлежат к лучшим образцам американской новеллы.
Каждый из пяти сборников рассказов и каждый из его восьми романов показывали новые стороны американской жизни, новые черты художественного дарования писателя.
иллюстрируют новеллы. Первыми шагами Драйзера в литературе были короткие рассказы-зарисовки очеркового характера, публиковавшиеся в различных американских журналах. Большая часть из них вошла в книгу «Краски большого города». Сжатая энергичная форма этих рассказов сочеталась с остротой жизненной ситуации.
Многие последующие новеллы Драйзера были своеобразными эскизами к романам, зачастую они воспроизводят в миниатюре сюжетную линию романа (рассказ «Мопассан-младший» легко сопоставляется с романом «Гений»).
В рассказе-портрете Драйзер стремится передать с наибольшей полнотой внешний и внутренний облик человека. В искусстве портрета Драйзер достиг большого совершенства — он создал целую галерею ярких, запоминающихся портретов мужчин и женщин, очень разных и очень /типичных для американской действительности. В «Галерее женщин» почти все повести и рассказы посвящены женщинам из мира искусства и литературы — писательницам, художницам, скульпторам, актрисам; много общего в их судьбах — почти все они «неудачницы», но каждая из них нарисована по-своему. И писательницу Оливию Бранд никак нельзя спутать с писательницей Эммануэлой, а актриса Эрнестина отличается от актрисы Эстер Норн. Это достигается не только индивидуализацией внешнего портрета, но главное — глубиной изображения их характеров.
Драйзер не прошел и мимо жанра юмористического рассказа. Здоровым и неукротимым юмором людей труда насыщен рассказ «Путешествие на «Айдльуайльде».
В новелле «Западня» юмор выполняет другую, обличительную задачу. Здесь особенно осязаемым становится значение традиций Марка Твена для творчества Теодора Драйзера.
«Золотой мираж», «Прибежище». В новелле «Ураган» раскрыта трагедия девушки, брошенной своим возлюбленным, и к тому же воспитанной в нормах пуританской благочестивости.
Как уже отмечалось, рассказы играли важную роль в творческой лаборатории писателя. Часто рассказ служил эскизом натуры для какой-либо детали большого литературного полотна — романа. Во многих случаях новеллы были первыми набросками его автобиографических произведений. И в том и в другом случае Драйзер стремился художественно обобщить увиденное и пережитое.
Сборник рассказов «Цепи» объединяет мысль о том, как сковывают и опустошают человеческую личность в Америке законы, обычаи, порядки, нравы буржуазного общества. По своей тенденции многие рассказы примыкают к «Американской трагедии». Наиболее характерны в этом отношении новеллы «Золотой мираж» и «Рука». В этих рассказах, как бы полемизируя с ранним Твеном, с его «Закаленными», Драйзер осуждает золотую лихорадку. Он показывает, как она иссушает, опустошает людскую душу. Противочеловечность индивидуализма, его преступность обрисованы писателем выразительно, с огромной силой.
В рассказе «Рука» один из разведчиков земных недр, разбогатев нечестным путем, убивает менее расторопного компаньона, который, не участвуя в мошенничествах своего товарища, угрожал его разоблачить и требовал своей доли барышей. Вытянутая рука убитого преследует стяжателя. Его мучают ночные кошмары, одолевает мания преследования, и в конце концов он сходит с ума. Ночью в больнице он душит себя собственной рукой. В отличие от декадентских копаний в психике ненормального человека Драйзер реалистически раскрывает психологию стяжателя, отягощенную и сломанную мыслями об убийстве и обманах. Его не осудила буржуазная Америка, но его сознание не выдержало чудовищности убийства друга. В этом рассказе образ руки становится реалистическим символом, олицетворяющим ужас и бесчеловечность убийства ради прибыли.
Использование подобных реалистических символов и вынесение их в названия рассказов характерны для книги «Цепи» (рассказы «Цепи», «Тень», «Ураган»).
«Золотой мираж» — само название рассказа прекрасно передает его идею — погоня за богатством доводит бедняка до галлюцинаций, лишает человека рассудка. В земле, которая принадлежит семье бедного фермера Бэрси Квидера, обнаружен цинк. Стремясь разбогатеть, старик Квидер пытается ее наиболее выгодно продать. Он скрывает даже от своих детей сумму за которую согласился уступить землю перекупщику. Узнав, что он продешевил, Квидер пробует отказаться от уговора и продать землю другому, предложившему большую цену. Все это он делает тайком, теша себя надеждой скрыть размеры богатства от своих родных. Дети, ничего не подозревающие о тайных сделках отца, силой заставляют его продать землю по дешевке. Потрясенный неудачей, Бэрси Квидер сходит с ума. Но близких беспокоит не состояние больного, а полученные им деньги. Снова, как и в «Американской трагедии», писатель-гуманист раскрывает трагические последствия растлевающего воздействия идеологии обогащения на людей.
Отметим еще раз полемичность этих рассказов. В «Американской трагедии», в рассказах «Рука» и «Золотой мираж» писатель концентрирует внимание на людях, изувеченных буржуазным обществом, — на юноше, приговоренном к смертной казни за убийство, на человеке, удушившем себя в припадке безумия, наконец, на фермере, лишившемся рассудка. Темы эти сами по себе весьма распространены в американской литературе, но решались они чаще всего в плане легковесного утрирования изломов человеческой психики, с целью доказать порочность самой природы человека, лишить людей веры в свои силы, перенести вину с общественных условий, породивших эти уродливые явления, на некую абстрактно понимаемую природу человека. Другим характерным для апологетической литературы решением этих тем было шовинистическое восхваление американского правосудия, избавляющего общество от таких «опасных» людей, как Клайд Гриффитс. Решая в подлинно реалистическом плане эти темы, Драйзер концентрировал внимание на общественных условиях, их породивших, и, никак не игнорируя переживания человека, попавшего в трагическое положение, правдиво раскрывал социальные причины, которые доводят людей до подобного состояния.
Драйзер стремится развеять ореол романтики, созданный вокруг Дальнего Запада ранними рассказами Марка Твена и Брет Гарта. Он подчеркивает безрадостность природы этого края. «Надо увидеть это собственными глазами, — начинает он рассказ «Золотой мираж», — иначе не понять, до чего убог этот суровый край, до чего скудна каменистая почва, как жалки дома, амбары, сельскохозяйственные орудия, лошади, скот и даже люди — особенно люди; да и как могли бы они процветать на этой земле, приносящей лишь самые жалкие плоды?» (X, 513). Такой зачин рассказа определяет и общий его тон — мрачный и трагический. Все изобразительные средства в рассказе подчинены одной задаче — раскрыть трагизм общественных условий, порождающих «золотые миражи».
Творческой манере Драйзера-новеллиста присуще стремление точно передать детали, фон, на котором происходит действие его произведения, и подчеркнуть характерность, обычность обрисованных образов. В тех случаях, когда Драйзер углубляется в нюансы психологии человека, он, в отличие от Хемингуэя, Колдуэлла или Стейнбека, концентрирует свои усилия не столько на том, чтобы скрупулезно передать те или иные настроения человека, сколько на анализе причин, вызвавших и породивших их. И в самой манере передачи человеческих чувств и переживаний Драйзер идет по иному пути, чем Хемингуэй, который предпочитает лаконичные, скупые фразы, отрывистый диалог. Драйзер не боится описывать внешние проявления человеческих переживаний в сочетании с развернутой обрисовкой во всей полноте самих субъективных переживаний.
В сборнике рассказов «Цепи» выявляются некоторые новые черты творческой манеры Драйзера. Рассказ «Цепи» развертывается как внутренний монолог, перемежающийся краткими — в две-три фразы — описаниями поступков его героя. В нем прекрасно передана пустота внутреннего мира богача Гаррисона, которому все богатства не могут возместить чувства настоящей человеческой любви.
«Победитель», повествующие о некоем Дж. X. Остермане, архимиллионере, нефтяном короле. В рассказе пять главок. Каждая содержит документ, с большой точностью раскрывающий деятельность миллионера и его характер. Первая главка — это выдержки из статьи главного инженера компании «Остерман-нефть» о покойном Дж. X. Остермане, опубликованной в журнале «Технический вестник»; вторая — три отрывка из воспоминаний бывшего секретаря миллионера; третья — несколько фактов из его биографии, опубликованной в журнале «Лингли мэгазин»; четвертая содержит отрывки из собственноручных записей нефтяного короля, сделанных им за последние пять лет; пятая — воспоминания юриста, поверенного Дж. X. Остермана. Самим подбором документов Драйзер подчеркивает типичность образа Дж. X. Остермана. О каждом умершем миллионере печатается множество воспоминаний, некрологов, биографий, и они как капли воды похожи друг на друга. Но даже из этих хвалебных славословий возникает страшный образ самодура, эксплуататора, мошенника, пытающегося навязать свою волю целым народам. «Всего за неделю до смерти — удар настиг его внезапно в его загородном доме, — повествует главный инженер компании, — миллионер пришел ко мне в контору с предложением ссудить деньгами правящие круги некоего небольшого азиатского государства, чтобы получить возможность на мирных началах добывать там нефть и другие природные богатства. Этот план предусматривал, между прочим, создание в этом государстве на средства м-ра Остермана хорошо вооруженной армии» (X, 548). Так, воспроизводя стиль журнального панегирика и пародируя его, Драйзер рисует сатирический образ американского капиталиста,. высмеивая одновременно американскую буржуазную печать, смакующую перипетии всякого рода маневров и мошенничеств магнатов капитала.
Главное внимание писатель сосредоточивает на оценке деятельности Дж. X. Остермана — нефтяного короля, и, в отличие от первых томов «Трилогии желания», тон его, безоговорочно осуждающий, лишенный даже тени любования. С иронией воспроизводя суждения приближенных архимиллионера о его жизни и деятельности, Драйзер, показывает, как выплывают наружу и становятся общим достоянием неблаговидные поступки Дж. X. Остермана. Писатель мастерски дает свою оценку герою, излагая мысли нефтяного короля, приводя его дневниковые записи от третьего лица. «Его время прошло, — записывает в свой дневник Дж. X. Остерман, — теперь остается только умереть, ведь он сам в сущности никому не нужен, нужны только его деньги» (X, 560). Приговор капиталисту Драйзер выносит лаконичной обрисовкой человеческой личности, завершившей свой жизненный путь и чувствующей собственную пустоту, бесполезность, бесплодность. После него остаются только несчастные люди, ограбленные и обесчещенные, и огромная сумма денег. Он никого не интересует, все интересуются только его деньгами. Никакой пользы народу, человечеству его деятельность не принесла, наоборот, слезы, разорение, угнетение сопровождали его махинации. Впоследствии, работая над завершением «Трилогии желания», Драйзер использовал этот рассказ как эскиз для обрисовки последних дней Каупервуда.
В рассказе «Святой Колумб и река» с сочувствием изображены рабочие, их самоотверженный труд, но и в этом рассказе его внимание сосредоточено на том, чтобы показать воздействие на рабочих буржуазных предрассудков и суеверий. Здесь, как и в других рассказах сборника «Цепи», главное для писателя — беспощадная критика американской действительности. В этом отношении книга «Галерея женщин» представляет значительный шаг вперед, ибо главный ее замысел не только и не столько в изображении трагической судьбы женщины в буржуазном мире, сколько в поисках и изображении положительного героя и настоящего пути к счастью для простого человека.
Женщины, нарисованные Драйзером, по-разному понимают свое место в жизни, но все они стремятся найти eгo, а находят далеко не все. Кончает самоубийством киноактриса Эрнестина, становится морфинисткой энергичная медицинская сестра Регина, неудовлетворена жизнью ищущая развлечений Рейна. Грустной и безрадостной становится жизнь других героинь книги. Многие из них главный смысл жизни видят в поисках любимого человека — художница Адамс Ринн и другие героини книги. В этой галерее выделяются героини новелл «Оливия Бранд» и «Эрнита», в которых можно увидеть воплощение положительных идеалов писателя.
Оливия Бранд — незаурядная женщина. Писатель создает обаятельный образ женщины, порвавшей с мужем, крупным лесопромышленником. Драйзер находит и воссоздает характерные для своей новой героини черты — силу, мужество, твердость воли, обретенные после знакомства с революционерами и изучения революционной литературы.
убедившись, что муж — недалекий, жадный, самонадеянный и невежественный человек, решила уйти от него и жить самостоятельно, хотя « ей было еще нелегко отрешиться, от тех консервативных понятий, которые внушались ей с самого детства» (X, 591). После разрыва со старыми своими представлениями о жизни, после знакомства с теми, кто борется и мыслит, начинается новая, настоящая жизнь Оливии Бранд.
Она хочет стать писательницей. Оливия вскоре понимает, что первоначально увлекшая ее мысль учиться в Колумбийском университете была ошибкой. «Нельзя научиться стать писателем. Для этого нужно жить и понимать жизнь. Теперь она в этом убедилась, а также в том, что писательское мастерство — это особый дар, тесно связанный с личностью и характером человека» (X, 595). В образе Оливии Бранд Драйзер передает свое новое понимание места писателя в жизни. Значительно раньше Драйзер многое сказал об этом в своих произведениях — достаточно вспомнить роман «Гений» и рассказ «Мопассан-младший». Развивая теперь эту тему, он создает впервые образ писателя — положительного героя. В Оливии Драйзер обнаруживает «что-то новое, а именно, что ее глубоко волновали и тревожили те явления, которые сам я привык рассматривать как неизлечимые язвы жизни; в отличие от меня она не считала их столь безнадежно непоправимыми» (X, 578). Называя Оливию женщиной незаурядной и способной, он видит в ней «душевную отзывчивость и человечность, которые не позволяли ей спокойно и равнодушно относиться к страданиям людей. Эта отзывчивость главным образом и побуждала ее, как мне кажется, читать, думать, искать, общаться с людьми и бывать повсюду: ей хотелось самой все видеть и слышать, все узнать из первых рук» (X, 580). Автор, таким образом, в Оливии. усматривает новый тип писателя, видящего пути борьбы за лучшее будущее. Глубоко понимая жизненные процессы, происходившие в американском обществе и, в частности, в литературной жизни, Драйзер отметил и появление в литературе США писателя-борца за народное дело и увидел в нем воплощение своих идеалов, своего положительного героя. В образе Оливии подчеркнута и другая ее особенность — стремление лучше знать жизнь и знать ее не понаслышке, а увидеть все своими глазами.
Выдающийся рабочий лидер сказал, что из всех женщин, сочувствующих рабочему движению, которых ему случалось встречать, Оливия не то, чтобы больше всех понимала, но была самой отзывчивой и умела воодушевлять других. «Она помогала нам во время стачек в Лоуренсе и Патерсоне, — сказал он» (X, 601). Эти строки опубликованы в 1929 году, а через два года писатель сам направился в центр забастовочного движения горняков — Гарлан и оказывал там стачечникам активнейшую поддержку.
Рассказывая об опасностях, трудностях и риске, сопряженных с участием в забастовке, Драйзер обращает внимание на отношение Оливии к рабочим: «Она близко принимала к сердцу тяжелое положение рабочих, она сострадала голодным и угнетенным, но больше всего ее, пожалуй, увлекало другое — героизм, благородство, красота, которые она видела в этой борьбе» (X, 601). Здесь рассматриваются, таким образом, две стороны отношения к рабочим — как к жертвам капиталистической эксплуатации и как к борцам против нее. При этом увлечение Оливии героизмом, благородством, красотой рабочих-борцов привлекает Драйзера, который вскоре и в «Трагической Америке», и в предисловии к книге «Говорят горняки Гарлана» сосредоточит свое внимание на способности рабочих добиться победы.
Огромный интерес представляет и та оценка, которую Драйзер дает литературным способностям Оливии Бранд: «Я понял, что эта женщина способна на нечто большее,, чем поденная литературная работа, что она могла бы подняться до вершин подлинного творчества, где живут, мыслят и творят те, кто властвует над умами человечества» (X, 602). Возможность возвыситься над литературной поденщиной и достигнуть вершин подлинного творчества Оливии давало неукротимое стремление воспеть героизм, благородство, красоту борющегося рабочего. Ведь не случайно эта оценка Драйзера почти дословно воспроизводит те слова, которые написаны им о Горьком — представителе «великой мировой плеяды реалистических мыслителей, глядящих на наше настоящее и будущее с тех духовных высот, которых так трудно достигнуть и с которых открываются самые широкие и самые ясные перспективы» (XII, 259).
— провинциальная девушка из семьи профессора математики, правоверного баптиста, становится писательницей передовых взглядов и убеждений, он пишет и о ее легкомыслии, и о несогласии с некоторыми руководителями американского рабочего движения. Оливия Бранд обрисована всесторонне — это личность нового склада, это женщина по убеждению порывающая с предрассудками буржуазной морали и уходящая из буржуазной семьи.
В «Галерее женщин» Оливия Бранд воплощает представления Драйзера о месте художника в жизни. Новое эстетическое кредо Драйзера, его новый идеал писателя нашел воплощение в живом облике Оливии Бранд. Та эстетическая программа, которую выдвигала Оливия Бранд, практически претворяется Драйзером в повести «Эрнита», заслуживающей специального рассмотрения и выходящей по многим важным качествам ее героини за рамки тех повестей и рассказов, которые составляют «Галерею женщин». Вместе с тем «Эрнита» придает этой книге и известную целостность и некоторую новую окраску, отличающуюся в значительной мере от первоначального замысла писателя.
Задумывая первые повести и рассказы, составившие «Галерею женщин», Драйзер писал Г. Л. Менкену 8 апреля 1919 года: «Боже, что за работа! Если бы я смог сделать ее как следует, призраки пуритан поднялись бы из могил, задыхаясь от ярости»1. Писатель хотел бросить вызов, мещанскому ханжеству и морализаторству тогдашних законодателей американской литературной моды, той викторианской, идущей от Хоуэллса чопорности, которая всегда вызывала протест Драйзера. В ходе работы над «Галереей женщин», а работа эта продолжалась десятилетие — с 1919 года и вплоть до конца 20-х годов, идейно-эстетические горизонты писателя существенно раздвинулись, и в значительной степени благодаря повестям «Оливия Бранд» и «Эрнита» эта книга приобрела новую масштабность большого социального полотна о судьбе американской женщины и о путях ее подлинного освобождения не только и не столько от рабского подчинения мужу или ханжеской морали, сколько от рабства социального, порождаемого всем укладом жизни буржуазной Америки.
Драйзера удивительно оперативна и мобильна — писатель реагирует на волнующие его события или судьбы людей исключительно быстро, незамедлительно — именно так написана «Эрнита». Часто новеллистика предворяет разработку большого и многопланового полотна — достаточно напомнить рассказ «Могучий Рурк», послуживший зарисовкой к эпизоду из «Гения», но новеллистика Драйзера имеет и чрезвычайно большой самостоятельный смысл, она воссоздает в многочисленных эскизах чрезвычайно богатую галерею образов, типов, характеров — панораму Америки XX века.
Примечания.
1 Цит. по кн.: W. A. Swanberg. Dreiser. N. Y., 1965, p. 294.
.