Поиск по материалам сайта
Cлово "ARVIN"
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 81кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: других влияний, оставлявших неизбежно свой след на развитии причудливой новоорлеанской культуры (прежде всего речь идет о немецком и кейджунском компонентах) Формально французское владычество в Луизиане завершилось впервые в 1762 г., когда секретным указом король Франции Людовик XV передал неприбыльную и удаленную колонию в дар своему испанскому кузену Карлу III. Испанское владычество, оказавшееся недолгим (1763—1801), было поначалу встречено жителями Луизианы с неудовольствием. В 1768 г. лидеры французской оппозиции Нового Орлеана послали петицию Людовику XV с протестом против прихода испанцев и попытались устроить мятеж и изгнать новых хозяев. Американские историки часто называют эти события первой, неудавшейся революцией в Северной Америке. Испанское влияние на культуру Нового Орлеана нельзя назвать глубоким — оно по сути ограничилось внешней сменой власти, хотя в повседневной жизни Нового Орлеана испанские обычаи и элементы материальной культуры привились довольно скоро. Несмотря на приток переселенцев из Испании и ее колоний, иберо-американские колонисты все же ощущали себя меньшинством, пытаясь скорее ассимилироваться в креольской среде, нежели насаждать свои порядки. К концу XVIII в. сильнее стало ощущаться и американское влияние на культуру Нового Орлеана, что в будущем оказалось фатальным для креолов. Однако, пока креольская культура доминировала, сохранялась и франкоязычная основа местной словесности. Даже первая новоорлеанская газета редактировавшаяся тогдашним испанским губернатором Каронделе и издававшаяся с конца XVIII в., публиковалась на французском. А в открывшемся в 1792 г. первом французском театре парижан братьев Анри представления шли тоже на французском языке. Очень скоро истории было угодно резко...
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: Дик». Раннее творчество Мелвилла рассматривают по преимуществу как явление, остающееся в основном русле литературного развития 40-х годов прошлого столетия. Иногда исключение делается для «Марди» (1849), где в зародыше содержатся некоторые идеи, впоследствии широко отразившиеся в прославленной книге о Ките. «Моби Дик», разумеется, вершина Мелвилла. Однако пути к ней писатель начал прокладывать буквально с первых же написанных им страниц. Первый период творчества Мелвилла — это путь к синтетизму, к «двойному зрению», как нередко называют критики основную черту его повествования, сочетающего пафос осмысления мира в обобщенных образах-символах, которые впрямую выводят к понятиям романтической философии бытия, и установку на подлинность, фактическую достоверность описываемых событий. Речь, в сущности, идет о совмещении в границах рассказа двух типов образного мышления: один из них — движение от идеи к частным ее подтверждениям, другой — движение от конкретного к общей мысли 11 . Достигнутый в «Моби Дике» синтез создал художественную символику, по своему типу оставшуюся уникальным достоянием Мелвилла в романтической литературе США. Ранние произведения были опытами и поисками в направлении такого синтеза, еще не до конца осознанного Мелвиллом как главная задача творчества. Однако важен сам характер его творческих устремлений, ясно говорящий о неудовлетворенности Мелвилла господствовавшим в его эпоху принципом романтического двоемирия, которое — при всех различиях между крупнейшими американскими писателями того времени — создавало в литературе разрыв между идеальным и действительным, так что субъективный мир героя, мир желаемого, оттеснял на периферию произведений истинный мир. Синтетизм Мелвилла был...
Входимость: 1. Размер: 81кб.
Часть текста: новатор в поэзии. С легкой руки Эмерсона утвердилось мнение, что Лонгфелло, конечно, был мастером, создавшим немало хороших вещей, но ни одной превосходной, безусловно оригинальной, такой, в которой безошибочно воплотился бы его неповторимый гений, а не преобладали бы пересказ, перепев, интерпретация преданий, легенд, исторических событий, картины экзотических стран и далеких эпох. Но причина не в заимствовании сюжетов, которые поэт и впрямь с легкостью черпал из арсенала любой национальной традиции, хотя чаще всего именно проблема "подлинности", "оригинальности" является предметом спора, который ведется вокруг наследия Лонгфелло, его важнейших произведений, вплоть до самого значительного — "Песни о Гайавате". Действительно, среди новаторов и бунтарей XIX в. (не говоря уже о XX в.), таких, как Торо, По, Мелвилл, Уитмен, даже Э. Дикинсон, Лонгфелло предстает фигурой традиционнейшей из традиционных. Он не стал тем поэтом-реформатором, о котором мечтал Эмерсон, и в поэзии американского романтизма занял второе место — после Эдгара По, оставившего значительно меньшее в количественном отношении, но бесспорно более самобытное и яркое поэтическое наследие. О Лонгфелло порой даже забывают упомянуть, перечисляя крупнейших американских романтиков, либо включают его в одну обойму с бостонскими "браминами". В отношении живой традиции, оставленной поэтом, приговор XX века, вынесенный Э. Э. Каммингсом, сказавшим, что кембриджские дамы все еще верят в Христа и Лонгфелло, но оба они мертвы, прозвучал вовсе уничижительно. Собственно говоря, такого ...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: значения. Так же обстояло дело и с прозой еще примерно тридцать лет после смерти Мелвилла. Забвение было полным. Разве что Джек Лондон с грустью вспомнил о мелвилловской утопии, когда, путешествуя на «Снарке», добрался в 1911 г. до долины тайпи, где ему предстала картина запустения и вымирания. Лондон набрел на книги Мелвилла случайно, когда подростком перечитал почти все, чем располагала оклендская библиотека. Тогдашние историки литературы если и упоминали Мелвилла, то лишь походя как третьеразрядного беллетриста давно отшумевшей эпохи. В 20-е годы все переменилось. Начиная с первой биографии Мелвилла, написанной Р. Уивером (1921), «моряк и мистик», как его характеризовал пионер мелвилловских штудий, стал возвращаться к новой жизни. Пропыленные фолианты были извлечены на свет, а вскоре их заменили серии комментированных современных публикаций. Книги о Мелвилле теперь появлялись едва ли не с той же периодичностью, что и переиздания его собственных книг. И чуть ли не каждая работа заключала в себе мысль о драматизме и парадоксальности его судьбы. В самом деле, из всей блистательной плеяды американских романтиков он оказался, быть может, наиболее созвучным, наиболее важным для нашего времени, каким же образом его умудрились просмотреть тогдашние читатели и литераторы? Впрочем, не все. И столетие назад было несколько людей, сознававших истинный масштаб Мелвилла как личности и как писателя. Прежде всего Готорн. Не напрасно Мелвилл восторгался им в известной статье и «Мхах старой усадьбы», а на титульном листе «Моби Дика» выразил «преклонение перед гением» своего соотечественника, которому он уже успел предречь будущее американского...