Поиск по материалам сайта
Cлово "CREATION"
Входимость: 2. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 91кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 38кб.
Часть текста: XX в. Свою творческую задачу Уитмен видел в том, чтобы показать в литературе "нечто глубоко самобытное, совершенно чуждое заморского духа, образов и форм". Од хотел, чтоб,ы его гюэ^ы^во всем согласуясь с американской жизнью; "произрабтали из отечественных ассоциаций, смело живописуя Запад, укрепляя и поощряя к росту душу нации, чтобы своим рождением и зрелостью они были обязаны исключительно родной стране" 1 . И действительно, Уитмену удалось создать образец "Великой Американской Поэмы", той самой, которую с момента рождения Соединенных Штатов литераторы-патриоты предсказывали и приветствовали авансом как свидетельство самобытности молодой культуры. Но "узнали" поэмы Уитмена в этом качестве лишь немногие современники, широкое признание к поэту пришло только в следующем столетии. "Пакт" с Уолтом Уитменом от лица молодых поэтов, творцов "Поэтического Возрождения" 10—20-х годов XX в. заключит Эзра Паунд, а потом — уже от лица поколения 50-60-х годов (представителей так называемого "Сан-францискского Возрождения") — Аллен Гинсберг. К созданию национального поэтического эпоса в уитменовском духе причастны Харт Крейн и У. К. Уильямс, Карл Сэндберг и Чарльз Олсон, а также поэты, на Уитмена решительно непохожие, представляющиеся его антиподами, такие, как Т. С. Элиот или Уоллес Стивене. Уитмен оказался интересен потомкам как эпик и пронзительной откровенности лирик, как визионер и нонконформист, как представитель нации и как голос тех, кого социум выталкивает за пределы круга общепринятого, как художник, глубоко прочувствовавший современность в ее противоречивых потенциях, как стихийный философ и обновитель поэтического языка. Уолт Уитмен Изучение творчества Уитмена в Америке и за ее пределами началось в 20-30-е годы XX в., а всерьез развернулось, начиная с 50-х, когда на смену формалистическому...
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Часть текста: (известно, что всего отпечатано было около восьмисот) Уитмен впоследствии высказывался весьма противоречиво, но, вероятнее всего, оно исчислялось десятками. Критика странное сочинение заметила, однако ни восторга, ни понимания не выказала (из 26 отзывов в прессе 12 были в основном положительными, 5 смешанными и б резко отрицательными). В чем же состояла странность уитменовской "самодельной" книжки? Тоненькая (95 страниц), она форматом напоминала скорее не стандартный поэтический сборник, а альбом, уместный на столике в гостиной. Обложка — на темно-зеленом переплете тисненые золотом буквы названия, витиеватые, с элементами растительного (побеги и корешки) орнамента — отличалась некоторой изысканностью^! Но имени автора, вопреки традиции, на титульном листе не значилось — эта особенность, впрочем, отличала и ряд последующих изданий "Листьев" и самим Уитменом объяснялась так: "Поставить там имя было бы святотатством, все равно, что подписаться под вселенной. Смешно думать, будто Листья Травы принадлежат кому-то одному — я был, самое большее, рупором... Я люблю ощущение всеобщего партнерства — "Листья" следовало бы считать не только моим произведением, но — любого желающего" (3; v. 2, р. 78). 'Вместо имени и фамилии на титульном листе красовался портрет — одна из первых попыток Уитмена смоделировать образ "демократического барда" (известно, что Уитмен контролировал работу гравера, трудившегося над дагерротипом, для которого позировал годом раньше). Обращает на себя внимание вызывающая и в этом смысле "стратегическая" небрежность, внеэтикетность позы и одежды: поэт стоит подбоченясь, рука у пояса, другая —...
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: латиноамериканским странам интервенцией в случае, если они не будут соблюдать у себя порядок*. Он не только объявил о готовности США взять на себя роль международной полицейской силы, но и практически осуществил свою угрозу. * (Л. И. Зубок. Очерки истории США. Госполитиздат, М., 1956, стр. 392.) В течение первого десятилетия XX века США неоднократно учиняли кровавую расправу над освободительным движением Филиппин и в конце концов добились установления там колониального режима. Они превратили в свои колонии Кубу, Гавайские острова, остров Пуэрто-Рико, захватили Панаму, установили протекторат над Сан-Доминго, США становились жандармом Америки и уже в те годы пытались протянуть свои щупальца в Азию, для чего оказывали поддержку экспансионистским планам Японии, направленным против России, и помогали ей во время русско-японской войны. Стремительно богатевшие американские монополии вкладывали новые и новые капиталы за границей (интересы крупных монополий, трестов и явились пружиной экспансионистской политики Соединенных Штатов), а между тем в стране усиливалось обнищание трудящихся. Америка, по словам В. И. Ленина, сделалась "одной из первых стран по глубине пропасти между горсткой обнаглевших, захлебывающихся в грязи и в роскоши миллиардеров, с одной стороны), и миллионами трудящихся, вечно живущих на границе нищеты, с другой"*. * (В. И. Ленин. Соч., т. 28, стр. 45. ) Экономический кризис дважды на протяжении первого десятилетия XX века (1904 и 1907 годы) потряс США. Нищета трудящихся, продажность государственных деятелей, злоупотребления, вопиющие пороки системы стали слишком очевидны, и о них не могли не заговорить. В США в начале века появляется значительная группа литераторов, разоблачающих...
Входимость: 1. Размер: 91кб.
Часть текста: 1822). В судьбе Вашингтона Ирвинга (Washington Irving, 1783—1859) его соотечественники находили много необычного. Впервые литератор из провинциального Нью-Йорка сумел не затеряться в культурных столицах Старого Света, и его читали от Эдинбурга до Петербурга, а среди тех, кто благожелательно отозвался о сочинениях Ирвинга, были Скотт, Байрон и Гете. Впервые человек, который не мог бы отнести к себе даже мандельштамовское "с миром державным я был лишь ребячески связан", поскольку этот мир его просто не интересовал, тем не менее приобрел неоспоримый национальный престиж и сделал государственную карьеру, к которой вовсе не стремился: мы видим шестидесятилетнего Ирвинга посланником в Испании, а его последние годы отданы работе над биографией Вашингтона, притязающей на статус канонического, официального жизнеописания. Впервые было доказано, что и необустроенная в культурном отношении Америка способна по достоинству оценить писателя — ведь до Ирвинга это была, по преобладающему мнению, экстравагантная и несолидная фигура. Публикация в 1848 г. собрания сочинений Ирвинга, выходившего роскошно изданными томами, к которым он подготовил новые предисловия, не просто подтверждала его к тому времени уже бесспорный статус классика, но в определенном смысле знаменовала собой и новый, намного более престижный, чем прежде, статус литературы в американском обществе. Самое любопытное, что все эти свершения принадлежали литератору, постоянно подозреваемому в равнодушии к отечественным коллизиям и сюжетам. Опровергать этот пристрастный взгляд Ирвинг стремился не только в литературной полемике, но и делом. Вернувшись в 1832 г. домой после многолетних странствий по Европе, он тут же предпринял длительную поездку по тогдашнему фронтиру — не с целью ли положить конец разговорам о его оторванности от американской почвы? Он написал...