Поиск по материалам сайта
Cлово "ESCAPE"
Входимость: 2. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 57кб.
Часть текста: черных рабов создавались и ранее, в XVIII в., но оформляться в самостоятельный жанр и обретать известность они начинают именно в это время, когда к ним стали относиться как к культурным и политическим манифестам, как к документам огромной важности, взывающим к серьезной коррекции в сфере американской демократии, с течение времени все далее отступавшей от принципов, на которых она базировалась изначально. В академических историях американской литературы этим повествованиям долгое время отказывали в литературном статусе — вплоть до второй половины XX в., когда в соответствии с изменением подходов к национальному прошлому, а также общефилософским проблемам бытия негритянские автобиографии начали восприниматься как "голос наших афро-американских предков и альтернативный взгляд на историю" 1. Между тем, в период их создания вхождение афро-американских автобиографий в англо-американскую культуру было связано с их непосредственным подключением к полемике охранительно-рабовладельческой и аболиционистской идеологий; последняя в разгорающемся споре быстро усиливала свои позиции. Рассказы черных рабов о своей судьбе, являвшиеся живым свидетельством угнетения человека в самом демократическом обществе мира, стали аргументом из первых рук в пользу отмены института рабовладения. Указывая на преемственность этих повествований (негритянских автобиографий, black autobiographies) по отношению к автобиографиям черных невольников конца предыдущего, XVIII в. {slave narratives), американская критика не делает ныне между ними существенных различий, так что оба термина нередко используются для определения одного и того же явления. Однако в XIX в....
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: исторической детали, к колориту прошлой эпохи, не факт и не документ для него главное, но нравственный смысл происходящего. Обращение Готорна к прошлому было продиктовано также требованиями романтического метода. Готорн часто жалуется в предисловиях, что окружающая его жизнь дает мало материала для романтической повести. В современной ему Америке «нет тени, нет старины, нет тайны, нет колоритного и мрачного зла, нет ничего, кроме банального процветания при простом и ясном солнечном свете» 1 . Этот обыденный свет не позволяет видеть «правды человеческого сердца», которая гораздо легче обнаруживается на некоей «нейтральной территории между реальным и сказочным миром» 2 , где встречаются и сливаются действительное и воображаемое. Такой «нейтральной территорией» становится у Готорна прошлое. Люди и предметы, воспринимаемые сквозь историческую дымку, теряют свою самодовлеющую однозначность и превращаются в символы, в которых выражает себя жизнь человеческого сердца. Поэтому факты истории в изображении Готорна непременно выстраиваются в аллегорию, раскрывая свой моральный смысл. Восприятие Готорном прошлого предельно субъективно и эмоционально насыщенно, он (как в следующем веке У. Фолкнер) создает на материале прошлого своеобразную «мифологию», которая помогла бы определить его собственное место в истории и бытии. Соответственно, в «исторических» новеллах Готорна интересно и то, как в осмыслении прошлого раскрывается мировоззрение автора, и то, как это определяет художественные особенности новелл. В своем докладе я хотел бы рассмотреть раннюю новеллу Готорна «Кроткий мальчик» (“The Gentle Boy”, 1832). Говоря об этом произведении, я постараюсь следовать линейному движению самого текста в последовательности его важнейших событий. Действие рассказа «Кроткий мальчик» приходится на середину XVII в. В прологе Готорн сообщает, что в 1656 году в Новой...
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: только популярна, но и уважаема в литературных кругах: в 1927 г. ее выдвигали на Нобелевскую премию по литературе, в 1930 г. избрали членом Американской Академии искусств и литературы, писатели более молодого поколения (Ф. С. Фицджеральд, С. Льюис) относились к ней как к признанному мэтру 1 . Однако после смерти Уортон ее репутация пошатнулась, и на некоторое время ее творчество было фактически предано забвению, чему в немалой мере способствовала и ограниченность литературно-критических оценок тех лет. Уортон поместили в категорию писателей-регионалистов, мемуаристов старого Нью-Йорка 2 , за ней утвердилась репутация холодной, высокомерной великосветской дамы, литературной аристократки, презрительно относящейся к своим же героям из более низких общественных слоев и чуждой духу современной демократичной Америки 3 . С тех пор критика не раз пыталась отдать Уортон должное и вернуться к серьезному и вдумчивому рассмотрению ее жизни и творчества 4 . В опубликованной автобиографии Уортон была достаточно сдержанна, рассказывая о своей личной жизни, но не побоялась сохранить для потомков много сугубо личных материалов, переписки и рукописных набросков художественных произведений. Она принадлежала своему веку и вынуждена была считаться с его жесткими требованиями, но, как верно отмечает ее биограф Р. У. Б. Льюис, обращала свой взор вперед, в век "большей свободы и прямоты" 5 , о чем свидетельствуют и оставленные ею специально для исследователей материалы: хотя при жизни Уортон и не любила излишней публичной откровенности, она хотела, чтобы в дальнейшем люди знали о ней правду....