Поиск по материалам сайта
Cлово "ESPRIT"
Входимость: 2. Размер: 91кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 91кб.
Часть текста: замечает он,— что человек, приехавший из дебрей Америки, изъясняется правильным английским языком. На меня смотрели как на диковинку: дикарь с пером в руке, а не на голове. Всем было любопытно узнать, что скажет это существо, познакомившись с цивилизацией" (из авторского предисловия к книге "Брейсбридж-холл", 1822). В судьбе Вашингтона Ирвинга (Washington Irving, 1783—1859) его соотечественники находили много необычного. Впервые литератор из провинциального Нью-Йорка сумел не затеряться в культурных столицах Старого Света, и его читали от Эдинбурга до Петербурга, а среди тех, кто благожелательно отозвался о сочинениях Ирвинга, были Скотт, Байрон и Гете. Впервые человек, который не мог бы отнести к себе даже мандельштамовское "с миром державным я был лишь ребячески связан", поскольку этот мир его просто не интересовал, тем не менее приобрел неоспоримый национальный престиж и сделал государственную карьеру, к которой вовсе не стремился: мы видим шестидесятилетнего Ирвинга посланником в Испании, а его последние годы отданы работе над биографией Вашингтона, притязающей на статус канонического, официального жизнеописания. Впервые было доказано, что и необустроенная в культурном отношении Америка способна по достоинству оценить писателя — ведь до Ирвинга это была, по преобладающему мнению, экстравагантная и несолидная фигура. Публикация в 1848 г. собрания сочинений Ирвинга, выходившего роскошно изданными томами, к которым он подготовил новые предисловия, не просто подтверждала его к тому времени уже бесспорный статус классика, но в определенном смысле знаменовала собой и новый, намного более престижный, чем прежде, статус литературы в американском обществе. Самое любопытное, что все эти свершения принадлежали литератору, постоянно подозреваемому в равнодушии ...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: или кто угодно еще. Рецензент журнала "Вилледж войс" недавно с ликованием написал, что из всех известных писателей я единственный, кто не создал ни одного настоящего характера, так что следующий шаг будет заключаться в том, чтобы по этой причине не оставить от моих книг камня на камне. Он был неправ, этот критик, ведь Элиот Розуотер, Билли Пилигрим и еще кое-кто из выдуманных мною людей обладают многомерностью, объемностью и своеобразием, достаточным, чтобы удовлетворить любые вкусы. Однако одно его суждение следует признать правильным: во многих моих книгах, включая и эту, индивидуальности не являются главным действующими лицами. Главное действующее лицо в романе "Фокус-покус" (разумеется, не считая меня) - империализм, то есть захват чужих земель с населяющими их народами и залегающими в них богатствами посредством самых современных орудий поражения, иначе говоря, флотов и армий. Сколько раз ни повторяли, не лишне снова напомнить, что в год, когда Христофор Колумб открыл это полушарие, тут жили многие миллионы людей, и вооруженные до зубов европейцы отобрали у них все, чем те владели. Когда такое же происходит в более скромных масштабах, мы эти действия признаем уголовно наказуемыми, то есть квалифицируем их как вооруженное ограбление. Как и следовало ожидать, подобное насилие не осталось без последствий, и одно из последствий - это нежелание богатых наследников тех первых завоевателей взять на себя ответственность за результаты деятельности их праотцев: за то, что теперь, хоть до хрипоты спорь, не разберешь, кому что принадлежит, только, кому бы ни принадлежало, все равно нужно огромное искусство, чтобы этой собственностью распоряжаться, да к тому же для этого нужны ужасно дорогостоящие и скучные системы...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: комиссию и после собеседования или нажима на ее членов пробить себе дорогу в Принстон. Личное присутствие Скотта подействовало на заседавших в комиссии жрецов науки убедительнее, чем результаты его экзаменов. Ко множеству доводов в свою пользу он присовокупил и тот факт, что у него сегодня день рождения и было бы жестоко отклонить его кандидатуру в такой знаменательный для него день. Что бы там ни было, комиссия постановила принять его, и 24 сентября Фицджеральд телеграфировал матери: «ПРИНЯТ, ВЫСЫЛАЙ, ПОЖАЛУЙСТА, НАКОЛЕННИКИ И БУТСЫ НЕМЕДЛЕННО. ЧЕМОДАН ЖДУ ПОЗЖЕ» Щитки и бутсы, безусловно, могли бы подождать. Хотя в то время игроки в регби были пожиже (сантиметров на пять пониже и весом, соответственно, полегче), чем теперь, — 170 сантиметров и 65 килограммов не ахти какие данные, если, конечно, не обладать талантом, намного превосходившим способности Фицджеральда. Один из сокурсников вспоминал о нем как о «трудяге» и напористом игроке, стремительно мчавшемся по полю с развевающейся копной светлых волос, в черной майке команды школы Ньюмена с белыми полосками на рукавах. Ему особенно удавались перехваты пасов противника. Как-то позднее Фицджеральд писал о «наплечниках, за один день измочаленных первокурсником на поле принстонского стадиона». Автору этих строк он признавался, что изодрал их в три дня и ретировался с полупочетом и вывихнутой лодыжкой (в романе «По эту сторону рая» герой получает настолько серьезную травму колена, что выбывает из строя на весь сезон). Ну что ж, раз мечта прославиться, став звездой регби, к его невыразимому сожалению, осталась неосуществленной, ему придется отыскать иной способ, чтобы привлечь к себе внимание публики. Красота Принстона, который в то время был поменьше и посонливее, нежели теперь, нашла отклик в его душе. В ту пору железная дорога еще упиралась в начало улицы Блэйр, а Нассау-стрит оставалась невымощенной. Стадион «Пальмер» только сооружался, и его ...