Поиск по материалам сайта
Cлово "GOT"
Входимость: 3. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 34кб.
Часть текста: миллионов людей, став для них способом национального самоопределения. Герой по имени Братец Кролик и жанр под названием блюз - вот два важнейших элемента, внесенных афро-американцами в общенациональную культуру второй половины XIX в с течением времени масштабность этого вклада проявлялась все больше и больше. В послевоенные годы изменившееся самосознание нации столкнулось с афро-американским фольклором как системой жанров и видов народного творчества, хотя со всей полнотой еще не смогло осознать этого. В двадцатом столетии по отношению к этно-культурным меньшинствам, сильно зависящим от традиционного уклада, осознающим себя в значительной мере посредством устной культуры, будет применен термин folklife, близкий по смыслу к определению "народная культура". Вторая половина XIX в выявила, что в стране, помимо индейцев, имеется два меньшинства в полной мере отвечающих этому понятию: афро-американцы и мексикано-американцы. Сам вывод этот будет сделан много позднее; в период "позолоченного века" понадобились еще опосредованные формы, исторические "мостики", которые впоследствии превратятся в магистрали, по которым важнейшие составляющие американской нации устремятся навстречу друг другу. Верования, материальная народная культура, устное народное творчество — эти три важнейших компонента афро-американской культуры заявляли о себе с возросшей силой в послевоенной действительности США. В историко-литературном контексте наибольшее значение имеет, конечно, третья часть этого единства, поэтому она заслуживает детального рассмотрения. Афро-американский фольклор представлен несколькими жанровыми разновидностями прозаического (эпического) повествования, а также...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: романтиков представлялось нестерпимо фальшивым, искусственным и скучным, о чем свидетельствуют некоторые его убийственные отзывы о Вальтере Скотте, Купере, Эдгаре По, Готорне. Так, в письме к Брэндеру Мэтьюзу от 4 мая 1903 г. Твен жалуется: Сейчас я лежу и умираю от вальтерскоттовской отравы. Я прочел первый том “Роб Роя” и дотянул до 19-й главы “Гая Мэннеринга”, и у меня уже отваливается голова, ежели я не подкреплюсь чем-нибудь. Господи, как все это инфантильно! Так искусственно, так фальшиво. А какие восковые фигуры, скелеты и призраки. И это интересно? Какое там! Невозможно почувствовать хоть какой-то интерес к этим безжизненным подделкам, к этой бессодержательной чуши. А какая бедность выдумки! [1]. Несколькими годами ранее он пишет Хоуэллсу: Я терпеть не могу... Готорна и всю эту компанию; я понимаю, куда они клонят за сто лет до того, как им, наконец, удается добраться до сути, и они наводят на меня смертельную скуку [2]. И в другом письме тому же адресату он сетует по поводу Эдгара По: Я не могу читать его прозу... Я бы смог читать ее только, если бы мне за это платили [3]. И, наконец, вершиной этой войны с романтиками явился знаменитый памфлет Литературные грехи Фенимора Купера, где Твен утверждает, что романист нарушил по крайней мере 18 из 19 непреложных законов литературного творчества, пользуясь набором излюбленных бутафорских приемов, создавая неестественных персонажей, изображая чудеса вместо реальности. Очевидно, аналогичные высказывания Твена и ряда его современников (Хоуэллса, Норриса, С. Крейна) дали повод американскому литературоведу Р. Саломону назвать одну из своих работ Реализм как отказ от наследия, в которой он писал, что творчество американских реалистов конца XIX в. представляло собой полное отречение от всего, созданного американскими романтиками [4], что, разумеется, не соответствует действительности. Исследователи, делая акцент на реалистическом новаторстве Твена, часто опускают его положительные суждения ...
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Часть текста: значимости место в англоязычной литературной традиции. В эпоху, когда сфера высшего образования играет первостепенную роль в жизни общества и десятки миллионов молодых людей проводят годы в стенах вузов, а число работающих в них преподавателей и профессоров составляет сотни тысяч, внутренний мир высшего учебного заведения, его нравственные и духовные параметры, педагогические и научные изыскания, профессиональные конфликты потребовали художественного осмысления. Истоки университетской прозы (в англоязычной традиции - academic novel, university novel, college novel, а также campus fiction) обнаруживаются еще в средневековье, однако первым настоящим университетским романом принято считать произведение Джона Гибсона Локхарта «Реджинальд Дальтон: Рассказ об английской университетской жизни» (Reginald Dalton: A Story of English University Life, 1823). С тех пор перипетиям жизни кампусов в Великобритании, США и других англоязычных странах были посвящены сотни книг. В рамках университетской прозы нашлось место самым различным жанрам - здесь и роман воспитания, и производственный роман, и сатира, и политический роман, - а о ее художественном уровне говорит тот факт, что в разное время университетская тема интересовала таких видных англоязычных литераторов, как Ч. П. Сноу, М. Брэдбери, Д. Лодж, Т. Шарп, С. Льюис, М. Маккарти, Б. Маламуд, Э. Лури. Совершенно закономерно, что именно к университетской литературной традиции относятся и два великих американских романа второй половины XX в. - «Пнин» В. Набокова и «Козлоюноша Джайлз» Дж. Барта, о котором и пойдет речь в данной статье. Роман «Козлоюноша Джайлз, или Исправленная и...
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Часть текста: Хемингуэя с тем, чтобы проследить творческую эволюцию писателя в целом. Обращаясь к проблеме поэтики позднего творчества Э. Хемингуэя, необходимо отметить, что вследствие незавершенности ряда его произведений этих лет мы можем говорить лишь о более или менее общих принципах и тенденциях, характерных для этой стороны его творчества 40-50-х годов. Делать какие-либо выводы о них необходимо и возможно, лишь опираясь на таковые в книгах, завершенных автором. По нашему мнению, прослеживается непосредственная связь между типом героя и характером конфликта «поздних» книг Хемингуэя, с одной стороны, и поэтикой этих произведений, с другой. Тип, типическое понимается нами как воплощение общего в индивидуальном, если оно достигает яркости и полноты. Подобное широкое понятие типического обосновано Г. Н. Поспеловым, для которого оно обозначает высокую степень характерности. В произведениях Хемингуэя 40-50-х годов явно различаются два типа героя: один из них существует в мире творческих устремлений и межличностных отношений, разрешает локальные конфликты; другой участвует в социально-исторической жизни своего времени. С типом героя во многом связаны особенности проблематики и поэтики произведений «позднего» Хемингуэя . 14 При обращении к ранним периодам творчества Хемингуэя основным предметом исследования литературоведов с точки зрения поэтики были проблемы подтекста, особенности жанра лирического романа в его творчестве, роль диалога (труды К. Бейкера, Э. Баргесса, Ч. Фентона, Э. Кейзена, И. А. Кашкина, 3. Маянц, Ю. Я. Лидского, Т. Мотылевой). При обращении к позднему творчеству писателя необходимо смещение литературоведческих акцентов на другие аспекты его стилистики в связи с усилением их значимости в структуре художественного целого. Изменение стилистики...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: и античные аллюзии, а также опыт психоанализа З. Фрейда и транзакционного анализа Э. Берна, создает современную версию притчи о возвращении блудного сына к отцу. Писатель значительно усложняет классическую модель отношений «отец-сын»: кроме родного отца главного героя Джеда Тьюксбери в романе появляются фигуры «заместителей отца» (профессор Штальман, Перк Симс, Эльвира Тьюксбери, которая вынуждена выполнять отцовские функции). История блудного сына завершается своеобразным обрядом инициации героя, подразумевающим его готовность вернуться домой (“coming home”), примириться с прошлым, семейной историей и собственным отцом. В художественном пространстве Р. П. Уоррена история блудного сына почти всегда сопряжена с проблемой «мнимого прошлого» и мотивом «поиска отца». Джек Берден («Вся королевская рать»), убежденный, что «Ученый Прокурор «не может быть его настоящим отцом, многие годы посвящает расследованию обстоятельств своего рождения. Джеду Тьюксбери («Место, куда я вернусь») также потребуется много времени, чтобы понять собственного отца. Джед, болезненно воспринимающий любое упоминание о Франте Тьюксбери, попытается отрешиться от семейной истории. Смерть...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: заданный пуританским наследием Новой Англии. Фигура художника-гения впервые возникает у Готорна в новелле «Пророческие портреты» («The Prophetic Pictures», 1837). Художник (который в новелле не называется по имени) обладает природным даром «настраиваться на любой тип характера» [132] 1 и «изображает не только черты лица, но и душу, и сердце человека» [133]. На его портретах «the whole mind and character were brought out on the countenance, and concentrated into a single look, so that, to speak paradoxically, the originals hardly resembled themselves so strikingly as the portraits did» [179] 2 . Молодой человек Уолтер Ладлоу, в судьбе которого художнику суждено сыграть важную роль, восторженно рассказывает о нем своей невесте, но в то же время называет способности художника «ужасным даром» («an awful gift», 176) и опасается заказывать ему портрет. Последнее, как оказывается, не случайно, поскольку даже невеста Уолтера уже интуитивно прозревает в своем избраннике опасные черты характера, которые художник впоследствии отобразит на портрете. Не только Уолтер, но и благочестивые жители пуританских колоний страшатся мастерства художника: «Some deemed it an offence against the Mosaic law, and even a presumptuous mockery of the Creator, to bring into existence such lively images of...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: Эдгар По, Натаниэль Готорн, Герман Мелвилл, Уолт Уитмен, Марк Твен говорили от лица молодой нации, внося свой вклад в решение вопросов извечно волновавших человечество, но, несмотря на блестящий расцвет литературы, ни в XVIII, ни в XIX столетии драма не была важной частью американской литературы, и лишь к концу I-ой мировой войны появились первые признаки, что она может стать таковой. Среди причин «запаздывания» драматургии в Соединенных Штатах следует обратить внимание на такой фактор как специфичность ее как рода литературы, особенности ее формирования. Драма «по сути дела, не является просто еще одним литературным родом, - она представляет собой нечто уже выходящее за пределы литературы и анализ ее может быть осуществлен не только на основе теории литературы, но и теории театра» (48, с. 335). Без драмы, без исторически складывающихся ее особенностей и возможностей – конфликты эпохи не получат адекватного художественного отражения. В теории драмы важно раскрытие содержательной специфики формы, а также исторических предпосылок, которые вызывают ее к жизни, формируют, определяют дальнейшее развитие, трансформацию. Необходимость обращения к драме для художественного отражения данной эпохи можно раскрыть только изнутри, исходя из содержательной сущности формальных, структурных законов ее основных жанров – комедии, трагедии, собственно драмы, способных воплотить сложную диалектику общественного развития, глубокие исторические сдвиги, острые, непримиримые противоречия. Именно в те периоды, когда происходят сложные процессы борьбы еще не сошедшего с исторической арены старого, пришедшего ему на смену настоящего и уже активно заявляющего о себе будущего, периоды, в которые обнаруживается необходимость и историческая возможность перестройки или...
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Часть текста: Да и что, в самом деле, было ей изливать в провинциальном стародевичьем уединении? В ее жизни ничего (почти) не было. И было — все. Ибо не история жизни с ее перипетиями и пестрой суетой интересует Дикинсон-поэта, а самое жизнь, ее сокровенное качество, обнажающее себя в таких неизбежных "событиях", как любовь и смерть, хотя в сущности и впечатление от заката солнца или птицы на дереве может быть пережито как "событие". С годами все более сознательно и строго Дикинсон охраняла свою свободу сосредоточиваться на главном. "Только отдельный, уединенный, — напишет впоследствии Р. -М. Рильке, — управляется, как вещь, глубокими законами" 4. Определяющим свойством жизни, во всех ее проявлениях, от стиля общения до творчества, для Эмили Дикинсон было то, что по-английски обозначается словом "deliberateness": осознанность, обдуманность, преднамеренность, предумышленность. Затворничество ее не явилось следствием несчастной случайности (неудавшегося романа — таково расхожее сентиментальное клише). Как и житье Генри Торо на берегу Уолденского пруда, это результат сознательного выбора. "Я ушел в лес, потому, что хотел жить разумно (to live deliberately)..." — писал Торо. Это значило: "иметь дело с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил. Я не хотел жить подделками вместо жизни — она слишком драгоценна для этого... Я хотел погрузиться в самую суть жизни и добраться до ее сердцевины, хотел жить со спартанской простотой, изгнав из жизни все, что не является настоящей жизнью" 5. Для Дикинсон, как и для Торо, личное существование ...