Американская литература. Поиск по текстам материалов сайта. Cлово "HEART".

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 33кб.

Часть текста: что эта работа в настоящее время особенно актуальна. Виктор Финкель Пусть я умру – Ты будешь жить – И суждено опять Заре – блеснуть, Полудню жечь, И времени журчать. И будут пчелы черпать сок – Не стихнет стая птиц, Могу я смело взять расчет – Курс акций устоит. Эмили Дикинсон Перевод В. Марковой Ледяной костер, огневой фонтан! Высоко несу свой высокий стан, Высоко несу свой высокий сан – Собеседницы и Наследницы! Марина Цветаева “Что другим не нужно – несите мне” Эмили Дикинсон и Марина Цветаева – два великих поэта. Их жизни протекали в различных временных поясах и на различных континентах. Эмили Дикинсон – неотъемлемая часть 19-го века. Её глубинная высокоинтеллектуальная поэзия развивается и существует в относительно спокойных рамках, когда гражданин государства мог принадлежать самому себе. Марина Цветаева, хотя и родилась в 1892 году, – дитя и органическая часть первых сорока лет страшного и безжалостного двадцатого века. Она существовала и писала на фоне Первой мировой войны, революции и гражданской войны в России, фашистской диктатуры в Германии, на фоне потерявшей ориентацию между двумя мировыми войнами Европы и, наконец, в начальный период Второй мировой войны. Все эти годы едва ли не любой человек Европы и России был крохотным, почти беспомощным винтиком гигантских воюющих и взаимоненавидящих систем. Итак, совершенно понятно корневое различие судеб двух великих поэтов. Двух...

Входимость: 3. Размер: 15кб.

Часть текста: стиля Джона Барта является использование автором аллюзии в качестве художественного приема. Согласно «Толковому словарю иноязычных слов», аллюзия (от лат. аПшю - «намек, шутка») - «соотнесение описываемого или происходящего в действительности с устойчивым понятием или словосочетанием литературного, исторического, мифологического и т. п. характера» [7, с. 55]. Аллюзия как художественный прием, обогащающий образ дополнительными ассоциативными смыслами по сходству или различию путем намека, формируется на интуитивном уровне художественного творчества и эстетического восприятия и используется художниками как прием вполне сознательно. Аллюзии в искусстве - свидетельство непрерывности и диалогичности художественного процесса [3, с. 23]. Примерами аллюзий в текстах анализируемых романов являются название произведения («The Floating Opera» - ссылка на устойчивое словосочетание «“Floating Opera” showboat»), имена протагонистов (Тодд - созвучно немецкому слову tod - «смерть»; Хорнер - от английского horner - «рогач или тот, кто наделяет рогами других»). Употребление главным героем «Плавучей оперы» выражения «Damocletian heart» при упоминании о своем здоровье является средством соотнесения реального состояния дел с устойчивым понятием мифологического характера. Больное сердце героя, подобно дамоклову мечу, представляет собой постоянную угрозу для его жизни и является предметом бесконечных треволнений героя по этому поводу, с одной стороны, и цинической провокации - с другой. Еще одним примером аллюзии можно назвать словосочетание «Laocoon’s smile» [9, р. 34], неоднократно встречающееся на страницах романа «Конец пути». Намек на древнегреческого жреца-прорицателя Лаокоона, улыбка которого, запечатленная на каменном бюсте, время от времени...

Входимость: 3. Размер: 56кб.

Часть текста: Фигура творца, творческой личности присутствует в четырех романах писателя в числе главных персонажей. Эта же проблематика затрагивается и в ряде более ранних новелл Готорна, где различные аспекты темы разрабатываются в рамках романтической идейно-художественной парадигмы, в которую вносит коррективы обостренный морализм Готорна, заданный пуританским наследием Новой Англии. Фигура художника-гения впервые возникает у Готорна в новелле «Пророческие портреты» («The Prophetic Pictures», 1837). Художник (который в новелле не называется по имени) обладает природным даром «настраиваться на любой тип характера» [132] 1 и «изображает не только черты лица, но и душу, и сердце человека» [133]. На его портретах «the whole mind and character were brought out on the countenance, and concentrated into a single look, so that, to speak paradoxically, the originals hardly resembled themselves so strikingly as the portraits did» [179] 2 . Молодой человек Уолтер Ладлоу, в судьбе которого художнику суждено сыграть важную роль, восторженно рассказывает о нем своей невесте, но в то же время называет способности художника «ужасным даром» («an awful gift», 176) и опасается заказывать ему портрет. Последнее, как оказывается, не ...

Входимость: 3. Размер: 69кб.

Часть текста: Часть 2 Полвека и более (если вести отсчет от первой публикации поэтических сборников в 90-х годах) даже самые благожелательные читатели Дикинсон судили ее по чуждому ей закону, прочитывая стихи как лирическое излияние сердечных переживаний. Чем они являются безусловно, но это ли главное? Да и что, в самом деле, было ей изливать в провинциальном стародевичьем уединении? В ее жизни ничего (почти) не было. И было — все. Ибо не история жизни с ее перипетиями и пестрой суетой интересует Дикинсон-поэта, а самое жизнь, ее сокровенное качество, обнажающее себя в таких неизбежных "событиях", как любовь и смерть, хотя в сущности и впечатление от заката солнца или птицы на дереве может быть пережито как "событие". С годами все более сознательно и строго Дикинсон охраняла свою свободу сосредоточиваться на главном. "Только отдельный, уединенный, — напишет впоследствии Р. -М. Рильке, — управляется, как вещь, глубокими законами" 4. Определяющим свойством жизни, во всех ее проявлениях, от стиля общения до творчества, для Эмили Дикинсон было то, что по-английски обозначается словом "deliberateness": осознанность,...

Входимость: 2. Размер: 17кб.

Часть текста: ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ http: //readeralexey.narod.ru/DOKL/AxyonovDokl142009.pdf В своих новеллах Натаниель Готорн (1804–1864) довольно часто обращается к американскому дореволюционному прошлому. При этом прошлое для него является не чем-то отдельным от настоящего, не объектом нарочитой эстетизации, но материалом для морально-философских обобщений. В прошлом действуют те же духовные законы, что и в настоящем. Эти законы задают единство и смысл истории и представляют для Готорна главный интерес. При всем его внимании к исторической детали, к колориту прошлой эпохи, не факт и не документ для него главное, но нравственный смысл происходящего. Обращение Готорна к прошлому было продиктовано также требованиями романтического метода. Готорн часто жалуется в предисловиях, что окружающая его жизнь дает мало материала для романтической повести. В современной ему Америке «нет тени, нет старины, нет тайны, нет колоритного и мрачного зла, нет ничего, кроме банального процветания при простом и ясном солнечном свете» 1 . Этот обыденный свет не позволяет видеть «правды человеческого сердца», которая гораздо легче обнаруживается на некоей «нейтральной территории между реальным и сказочным миром» 2 , где встречаются и сливаются действительное и воображаемое. Такой «нейтральной территорией» становится у Готорна прошлое. Люди и предметы, воспринимаемые сквозь историческую дымку, теряют свою самодовлеющую однозначность и превращаются в символы, в которых выражает себя жизнь человеческого сердца. Поэтому факты истории в изображении Готорна непременно выстраиваются в аллегорию, раскрывая свой моральный смысл. Восприятие Готорном прошлого предельно субъективно и эмоционально насыщенно, он (как в следующем веке У. Фолкнер) создает на материале прошлого своеобразную «мифологию», которая помогла бы определить его собственное место в истории и бытии. Соответственно, в...

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: The Faith of Men. The Macmillan Company, April, 1904 (Collected stories). The Sea Wolf. The Macmillan Company, October, 1904 (Novel). War of the Classes. The Macmillan Company, April, 1905 (Sociological essays). The Game. The Macmillan Company, June, 1905 (Novel). Tales of the Fish Patrol. The Macmillan Company, September, 1905 (Juvenile). Moon-Face and Other Stories. The Macmillan Company, September, 1906 (Collected stories). Scorn of Women. The Macmillan Company, November, 1906 (Play). White Fang. The Macmillan Company, September, 1906 (Novel). Love of Life, and Other Stories. The Macmillan Company, September, 1907 (Collected stories). Before Adam. The Macmillan Company, February, 1907 (Novel). The Road. The Macmillan Company, November, 1907 (Tramping Experiences). The Iron Heel. The Macmillan Company, February, 1908 (Novel). Martin Eden. The Macmillan Company, September, 1909 (Semi-autobiographic Novel). Lost Face. The Macmillan Company, March, 1910 (Collected stories). Revolution. The Macmillan Company, March, 1910 (Sociological Essays and Others). Burning Daylight. The Macmillan Company, October, 1910 (Novel). Theft. The Macmillan Company, November, 1910 (Play). When God Laughs. The Macmillan Company, January, 1911 (Collected stories). Adventure. The Macmillan Company, March, 1911 (Novel). The Cruise of The Snark. The Macmillan Company, June, 1911 (Articles). South Sea Tales. The Macmillan Company, October, 1911 (Collected stories). A Son of the Sun. Doubleday, Page and Company, May, 1912 (Collected stories). The House of Pride. The Macmillan Company, March, 1912 (Collected stories). Smoke Bellew...

Входимость: 2. Размер: 81кб.

Часть текста: не новатор в поэзии. С легкой руки Эмерсона утвердилось мнение, что Лонгфелло, конечно, был мастером, создавшим немало хороших вещей, но ни одной превосходной, безусловно оригинальной, такой, в которой безошибочно воплотился бы его неповторимый гений, а не преобладали бы пересказ, перепев, интерпретация преданий, легенд, исторических событий, картины экзотических стран и далеких эпох. Но причина не в заимствовании сюжетов, которые поэт и впрямь с легкостью черпал из арсенала любой национальной традиции, хотя чаще всего именно проблема "подлинности", "оригинальности" является предметом спора, который ведется вокруг наследия Лонгфелло, его важнейших произведений, вплоть до самого значительного — "Песни о Гайавате". Действительно, среди новаторов и бунтарей XIX в. (не говоря уже о XX в.), таких, как Торо, По, Мелвилл, Уитмен, даже Э. Дикинсон, Лонгфелло предстает фигурой традиционнейшей из традиционных. Он не стал тем поэтом-реформатором, о котором мечтал Эмерсон, и в поэзии американского романтизма занял второе место — после Эдгара По, оставившего значительно меньшее в количественном отношении, но бесспорно более самобытное и яркое поэтическое наследие. О Лонгфелло порой даже забывают упомянуть, перечисляя крупнейших американских романтиков, либо включают его в одну обойму с бостонскими...

Входимость: 2. Размер: 37кб.

Часть текста: Смерти». А. П. Уракова Пустота под маской: антропологический аспект рассказа Э. А. По «Маска Красной Смерти». Российско-французская конференция «Антропологический подход в изучении драматургии и зрелищных искусств» (апрель, 2007). http: //www.nrgumis.ru/articles/207/ Рассуждая в 1846 г. об американской драме, Эдгар По писал: «Драма сегодня не получает надлежащего внимания, потому что она его не заслуживает. Мы должны сжечь или похоронить старые модели. Нам необходимо Искусство, а что такое искусство, мы только сейчас начинаем понимать: место абсурдных условностей должны занять принципы, основанные на Природе и здравом смысле» 1 . Американские пьесы для По — неизменный объект уничижительной критики или пародирования. В раннем комическом рассказе «Без дыхания» потерявший дыхание герой учит наизусть трагедию драматурга-современника Джона А. Стоуна «Метамора», дабы скрыть свой физический изъян: «К счастью, я вспомнил, что при исполнении этой пьесы (или, во всяком случае, той ее части, которая составляет роль героя) нет никакой надобности в оттенках голоса, коих я был лишен, и что всю ее следует декламировать монотонно, причем должны преобладать гортанные звуки». Пьеса оказывается столь универсальной, что «в ответ на всякий вопрос или замечание» страдалец «мог своим замогильным голосом с легкостью продекламировать какой-нибудь отрывок из упомянутой трагедии, — любыми строчками из нее, как я вскоре с удовольствием отметил, можно было пользоваться при разговоре на любую тему». Все, впрочем, кончается тем, что на героя едва не надевают смирительную рубашку 2 . Драматургический опыт самого По — автора незаконченной пьесы «Полициан» — в свою очередь, можно назвать неудачным, что, впрочем, сполна искупает театральность его прозы. В рассказах По...

Входимость: 2. Размер: 48кб.

Часть текста: Том 5. Пол Данбар До Гарлемского ренессанса негритянские авторы, обращавшиеся к народной культуре, были не правилом, а редким исключением — правда, именно эти исключения и остались в истории афро-американской литературы как значительные фигуры. Отношение таких "предренессансных авторов", как Чеснатт и Данбар, к фольклору, устному народному творчеству, было неоднозначным, сложным, противоречивым, часто непоследовательным. Ярким примером тому служат судьба и творчество Пола Данбара— самого выдающегося негритянского поэта "доренессансного" периода. Он, подобно Чеснатту, столкнулся с драматической дилеммой, справиться с которой оказалось ему не под силу. Для Данбара необходимость обращения к негритянской фольклорной традиции означала признание второсортности и маргинальности собственного творчества. В то же время он понимал, что для негритянского автора это единственный способ вызвать интерес белых читателей, заявить о себе как об оригинальном поэте с яркой творческой индивидуальностью, добиться общенационального признания. Пол Лоуренс Данбар (Paul Lawrence Dunbar, 1872-1906) был сыном беглого раба, добравшегося с Юга в Канаду по знаменитой "подземной железной дороге". Позже, во время Гражданской войны, Джошуа Данбар вернулся в Штаты, чтобы сражаться на стороне северян." После войны он переезжает в родные края, на Юг, и женится на Матильде Мерфи. Они поселяются в Дейтоне, шт. Огайо, где в 1872 г. появляется на свет Пол Данбар. Отец Пола был человеком нелегкого нрава — тяжелая биография и жизненные перипетии сделали его жестким, суровым и авторитарным. В...

Входимость: 1. Размер: 19кб.

Часть текста: Сейчас я лежу и умираю от вальтерскоттовской отравы. Я прочел первый том “Роб Роя” и дотянул до 19-й главы “Гая Мэннеринга”, и у меня уже отваливается голова, ежели я не подкреплюсь чем-нибудь. Господи, как все это инфантильно! Так искусственно, так фальшиво. А какие восковые фигуры, скелеты и призраки. И это интересно? Какое там! Невозможно почувствовать хоть какой-то интерес к этим безжизненным подделкам, к этой бессодержательной чуши. А какая бедность выдумки! [1]. Несколькими годами ранее он пишет Хоуэллсу: Я терпеть не могу... Готорна и всю эту компанию; я понимаю, куда они клонят за сто лет до того, как им, наконец, удается добраться до сути, и они наводят на меня смертельную скуку [2]. И в другом письме тому же адресату он сетует по поводу Эдгара По: Я не могу читать его прозу... Я бы смог читать ее только, если бы мне за это платили [3]. И, наконец, вершиной этой войны с романтиками явился знаменитый памфлет Литературные грехи Фенимора Купера, где Твен утверждает, что романист...

Поиск по материалам сайтаCлово "HEART"

Поиск по материалам сайта
Cлово "HEART"