Поиск по материалам сайта
Cлово "PLAYER"
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Входимость: 1. Размер: 62кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Часть текста: оказалась куда прозаичнее. Вроде бы те же люди окружали молодого писателя: "мамка" - негритянка по имени Кэлли Барр, которую Фолкнер с детства нежно любил и черты которой воплотил в фигуре маленькой отважной Дилзи ("Шум и ярость"), "тетушка" - Йола Фолкнер, жена двоюродного брата отца с ее бесконечными рассказами о славе былых времен: она потом тоже вошла в книги-- в лице мисс Дженни ("Сарторис") и бабушки ("Непобежденные"); дед, основавший первый в Оксфорде банк, а затем продавший его и теперь днями просиживающий в качалке у входа в один из принадлежавших ему магазинов,-- воскрешенный в облике старого Баярда Сарториса. И все-таки время коснулось Оксфорда. Только в 1908 году прогромыхал по его грязным, немощеным улицам первый автомобиль, а сейчас в городке вовсю тарахтели "форды" и "крайслеры", и былая стоянка конных экипажей превратилась в "паркинг"; леса, столь недавно еще подступавшие к самой ограде дома Фолкнеров, уходили все дальше и дальше в дельту Миссисипи; округа наполнилась шумом лесопилен и деревообделочных фабрик; в магазинах бойко шла торговля, а новый хозяин банка, в отличие от старого Джона Фолкнера, охотно кредитовал тех, кто решил поменять гужевой транспорт на двигатель внутреннего сгорания. Словом, Оксфорд открылся всем ветрам, "деловая" Америка стала не сразу, но верно поглощать его. "Бизнес американского народа - это бизнес", - провозгласил в начале 20-х годов президент Кулидж, и слова эти донеслись и до провинциальной глуши. Прошлое ушло, настоящее вызывало горечь и гнев. Многие американские писатели запечатлели этот мучительный перелом времени -...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: юбилей. Родители будущего поэта, Вэчел Томас Линдсей и Кэтрин Линдсей, принадлежали оба к церкви кэмпбеллитов — унаследованный от них евангелический, миссионерский жар очень ощутим и в его творчестве. Отец и вся родня по его линии были родом с Юга, из штата Кентукки, и "южные" (как бы проевропейские, "старосветские") культурные ориентации и симпатии для Линдсея всегда оставались существенными. "В раннем детстве я слыхом не слыхивал о Новой Англии", — настаивает он в автобиографическом очерке, символически открещиваясь от пуританского наследства, а заодно и от сформированного в его лоне культурного канона, связанного с умозрительностью, отвлеченным интеллектуализмом и морализмом. Что касается родной "почвы" Среднего Запада, то с ней его связывали сложные отношения любви-укорененности и ненависти-отталкивания (отсюда — пожизненный ритм убеганий и возвращений). Спрингфилд, затерянный среди прерий, распаханных и засеянных кукурузой и пшеницей (иные улицы упирались в поля и в них терялись), был для него конкретным, до мелочей знакомым и памятным местом, но в то же время воспринимался как символическая сердцевина Америки, "мистический Спрингфилд, где я обитаю всегда, где бы ни находился" (1; р. XX). Простоватая безвкусица провинциального быта, необлагоро-женный цивилизацией ландшафт, с одной стороны, гнетуще действовали на поэтическое воображение, с другой — будили, провоцировали в нем новые импульсы. Никому за пределами Америки не ведомый и никакими культурными памятниками не отмеченный городок Спрингфилд Линдсей с завидным упорством прославлял как возлюбленную родину и "фокус" всемирного нравственно-эстетического возрождения, Афины или Флоренцию...
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Часть текста: Старого Француза, лавка дядюшки Билла Варнера, в которой Сноупс работает приказчиком, его женитьба на беременной Юле Варнер, эпизод продажи техасских лошадок,— все эти элементы сюжета будущего романа Фолкнера «Деревушка» возникли в конце 1926 года. Однако писателю потребовалось почти пятнадцать лет, чтобы они слились в единое романное целое. Первоначальный вариант рукописи второго романа — «Поверженные знамена» („Flags in the dust")—начинается с размышлений старого Баярда Сарториса над сундуком с семейными реликвиями. Среди них — толедский клинок, который во времена короля Карла I привез с собой в Виргинию первый «американский» Сарторис. Кроме «романтической обреченности имени» 1 это было его единственное достояние — «украшенный драгоценными камнями кинжал, с которым Элмер Сарторис последовал за Генрихом Плантагенетом в Руан и женился там на даме из Прованса, родившей ему первого Баярда Сарториса, и который висел на бедре первого Баярда Сарториса в битве при Азенкуре...» 2 Далее следуют воспоминания о судьбе потомков «американского» Сарториса, братьях Баярде и Джоне. Первый из них остался в Каролине, а второй, Джон, отправился в Теннесси, затем воевал в Мексике и, наконец, осел в северной части штата Миссисипи, где приобрел землю и рабов. Во время Гражданской войны Джон Сарторис присоединился к армии конфедератов в...
Входимость: 1. Размер: 62кб.
Часть текста: но редко когда они открывались навстречу чему-то — тому, где ведомый им ваш дух преисполнялся удивления и восторженного трепета. Они не требовали от вас многого, эти пьесы. Заплатив за место, вы уже сделали свое дело, и ваш разум выходил из театра точно таким же, как в него вошел, только более усталым. (...) Что такое был этот Бродвей, который такую интересную вещь, как жизнь, превращает в такую скучную вещь, как*бродвейская пьеса?" 1 Тон в театре задавали антрепренеры, умело находившие контакт со зрителем — по своей социальной и, соответственно, нравственной и эстетической ориентации, преуспевающим, самодовольным, добропорядочным буржуа. Главным критерием деятельности подобного импресарио, диктовавшего свои условия драматургу, а нередко — что особенно удобно для поставленного на широкую ногу дела — и сочетавшего обе эти функции в одном лице, неизменно служил коммерческий успех, соответственно которому сочинители пьес распределялись, как по своего рода табели о рангах. Высших заслуг в этой системе отсчета в названный период удостоился Клайд Фитч (Clyde /William/ Fitch, 1865-1909), ...
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Часть текста: но это ли главное? Да и что, в самом деле, было ей изливать в провинциальном стародевичьем уединении? В ее жизни ничего (почти) не было. И было — все. Ибо не история жизни с ее перипетиями и пестрой суетой интересует Дикинсон-поэта, а самое жизнь, ее сокровенное качество, обнажающее себя в таких неизбежных "событиях", как любовь и смерть, хотя в сущности и впечатление от заката солнца или птицы на дереве может быть пережито как "событие". С годами все более сознательно и строго Дикинсон охраняла свою свободу сосредоточиваться на главном. "Только отдельный, уединенный, — напишет впоследствии Р. -М. Рильке, — управляется, как вещь, глубокими законами" 4. Определяющим свойством жизни, во всех ее проявлениях, от стиля общения до творчества, для Эмили Дикинсон было то, что по-английски обозначается словом "deliberateness": осознанность, обдуманность, преднамеренность, предумышленность. Затворничество ее не явилось следствием несчастной случайности (неудавшегося романа — таково расхожее сентиментальное клише). Как и житье Генри Торо на берегу Уолденского пруда, это результат сознательного выбора. "Я ушел в лес, потому, что хотел жить разумно (to live deliberately)..." — писал Торо. Это значило: "иметь дело с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил. Я не хотел жить подделками вместо жизни — она слишком драгоценна для этого... Я хотел погрузиться в самую суть жизни и добраться до ее сердцевины, хотел жить со спартанской простотой, изгнав из жизни все, что не является настоящей жизнью" 5. Для Дикинсон, как и для Торо, личное существование...