Поиск по материалам сайта
Cлова начинающиеся на букву "Ц"

1. Ливергант А.: Генри Миллер. Глава пятая.

Входимость: 2. Размер: 26кб.

Часть текста: потому что я счастлив, потому что я люблю ее и готов умереть... Я чувствую ее тело, такое родное, сейчас оно всё мое...”. Гораздо чаще о Моне говорится в прошедшем времени, и тогда она - символ неверности, легкомыслия, даже коварства, отчего, впрочем, чувство к ней рассказчика слабее не становится: “Она ушла, бросила меня здесь... оставила на краю завывающей пропасти, ее слова все еще звучат в моей душе и освещают тьму подо мной”. И у автора, и у читателя Мона призвана вызывать ностальгию, герою она является лишь в качестве воспоминания, чего-то упоительно желанного, но, увы, недосягаемого. “Всего только год назад Мона и я каждый вечер... бродили по рю Бонапарта”. “Я помню эту красную спальню и всегда открытый сундук с ее платьями, разбросанными повсюду в кошмарном беспорядке...” “Моны в толпе нет... Я перечитываю телеграмму, но это ничего не меняет...” “Я смотрел с тоской на уходящие поезда, пытаясь представить себе, где она может сейчас быть”. “Беда в том, что я почти забыл, как она выглядит, и что я чувствовал, когда держал ее в своих объятиях”. И Мона - не плод авторского воображения, у нее, как почти у всех героев Миллера, есть реальный прототип. Прототип этот оставил в его жизни заметный след. В бесконечной череде Миллеровых “девушек в цвету” Джун Эдит Мэнсфилд, femme fatale [21] Миллера, выходит на сцену вслед за Беатрис - и мгновенно ее (и всех, кто был до нее) затмевает. Выходит на сцену в прямом, а не только переносном смысле. Джун была прирожденной актрисой,...

2. Староверова Е. В.: Американская литература. Реализм: Америка 30-х в художественной прозе и публицистике

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: поэзия и проза — литература США "красной декады" в целом так же резко отличалась от послевоенной, как Америка 1930-х, периода Великой депрессии, от Америки "джазового века". Художественная проза и публицистика, переживающая в эти годы небывалый расцвет ("Трагическая Америка" Т. Драйзера, "Америка в замешательстве" Андерсона, "Крах" Фитцджеральда, обильная "испанская" публицистика Хемингуэя и др.) — это литература большой социальной наполненности и сильнейшего политического потенциала. Американские писатели сохранили творческий порыв предыдущего десятилетия, но направили его в новое русло. Общая переориентация художественной литературы сказалась в обращении авторов к новому кругу проблем, основными из которых стали, во-первых, рабочее движение (стачки, забастовки) и жизнь простого народа и, во-вторых, борьба с фашизмом (прежде всего, война в Испании). Так, Ш. Андерсон изобразил стачку текстильщиков в штате Северная Каролина ("По ту сторону желания", 1932), Дж. Стейнбек по-новому, с большей социальной определенностью, подошел к своей излюбленной теме — судьбе американских фермеров ("Битва с исходом сомнительным", 1936; "Гроздья...

3. Эйхенбаум Б. М.: О. Генри и теория новеллы. Часть 5

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: Джорджии“, „Перспектива“ или „Туман в Сан-Антонио“, мог бы написать любой беллетрист. Настоящий Генри — в комических плутовских и пародийных новеллах, в новеллах с остро-неожиданными концами, с остроумным диалогом и с ироническими ремарками автора. Они насыщены литературной иронией, возникшей в результате осознания шаблонов — как в языке, так и в конструкции. Здесь — не простая юмористика, как у Марка Твэна; анекдот то и дело превращается в пародию, в игру с формой, в материал для литературной иронии. В этом и сказывается процесс перерождения жанра — Генри часто стоит на границе пародирования самой новеллы, напоминая приемы Стерна в его пародийном романе „Тристрам Шенди“. Начнем с языка, хотя для русского читателя эта сторона рассказов Генри, конечно, в значительной степени пропадает. Для Генри работа над языком была чуть ли не самым важным моментом. При чтении может казаться, что рассказы им писались легко и быстро — без особой тщательной обработки, без особого выбора слов. Дженнингз, сохранивший дружеские отношения с Генри и после тюрьмы, вспоминает, как Генри работал. Рассказ „The Halberdier of the Little Rheinshloss“ Генри писал всю ночь и закончил его к полдню: „Минут десять первого он разбудил меня: «Вы заспались. А я дежурю», — сказал он. Когда я вошел в его комнату, большой стол, за...

4. Финкель В.: Дикинсон и Цветаева

Входимость: 1. Размер: 33кб.

Часть текста: поэтические души” прослеживает удивительную близость между замечательными американским и русским поэтами. Нам кажетс я, что эта работа в настоящее время особенно актуальна. Виктор Финкель Пусть я умру – Ты будешь жить – И суждено опять Заре – блеснуть, Полудню жечь, И времени журчать. И будут пчелы черпать сок – Не стихнет стая птиц, Могу я смело взять расчет – Курс акций устоит. Эмили Дикинсон Перевод В. Марковой Ледяной костер, огневой фонтан! Высоко несу свой высокий стан, Высоко несу свой высокий сан – Собеседницы и Наследницы! Марина Цветаева “Что другим не нужно – несите мне” Эмили Дикинсон и Марина Цветаева – два великих поэта. Их жизни протекали в различных временных поясах и на различных континентах. Эмили Дикинсон – неотъемлемая часть 19-го века. Её глубинная высокоинтеллектуальная поэзия развивается и существует в относительно спокойных рамках, когда гражданин государства мог принадлежать самому себе. Марина Цветаева, хотя и родилась в 1892 году, – дитя и органическая часть первых сорока лет страшного и безжалостного двадцатого века. Она существовала и писала на фоне Первой мировой войны, революции и гражданской войны в России, фашистской диктатуры в Германии, на фоне потерявшей ориентацию между двумя мировыми войнами Европы и, наконец, в начальный период Второй мировой войны. Все эти годы едва ли не любой человек Европы и России был крохотным, почти беспомощным винтиком гигантских воюющих и взаимоненавидящих систем. Итак, совершенно понятно корневое различие судеб двух великих поэтов. Двух изначально различных мировых линий их материального существования в этом бренном мире. Вместе с тем, несмотря на различные языки, континенты, национальные особенности стран происхождения и проживания, несмотря на абсолютно различные исторические эпохи, в их творчестве обнаруживаются...

5. Чайковская И.: Генри Джеймс и русские

Входимость: 1. Размер: 51кб.

Часть текста: сказать, что Генри Джеймс — писатель недооцененный, как на родине, в Америке, так и за ее рубежами, в частности, у нас в России. О нем вспоминают как-то спорадически, от случая к случаю, отдают должное его мастерству, его психологическим открытиям, предвосхитившим позднейшие прозрения психоаналитиков, — и затем как бы забывают, уходя к другим именам, другим кумирам. В этом смысле его положение чем-то напоминает положение нашего Тургенева. Кто спорит? — Иван Сергеевич числится в классиках: “Бежин луг”, “Муму”, “Записки охотника”, “Отцы и дети” изучаются в школе, о Тургеневе пишут статьи, ему посвящаются конференции... но его не читают. Он в стороне от литературных пристрастий нашего читающего современника. Его задвигают в угол, на первый план помещая Толстого, Достоевского, Чехова... Что ж, Тургенев себя не навязывает, он, как и Генри Джеймс, ускользает, норовит убежать, укрыться от нескромного взгляда, нечуткого вмешательства. Его посмертные повадки очень напоминают прижизненные. Этим двум “ускользающим” классикам — Ивану Тургеневу и Генри Джеймсу, в чем-то столь похожим друг на друга, отчасти и посвящена моя статья. Но лишь отчасти, ибо Тургенев ввел своего младшего американского друга в круг своих русских друзей. Русское влияние, судя по письмам и произведениям тех лет, не могло не коснуться американца. Эта еще не исследованная тема — Генри Джеймс и русские — и стала главным предметом моих изысканий. Уроки мастера Да будет...