Поиск по материалам сайта
Cлово "BOTH"
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Часть текста: поэтики произведений Э. Хемингуэя 40-50-х гг. Особенности поэтики произведений Э. Хемингуэя 40-50-х годов изучены недостаточно. Как уже отмечалось во Введении, манера письма Хемингуэя, стилистические особенности его творчества рассматриваются американскими и отечественными исследователями в основном на материале произведений писателя 20-30-х гг., включая роман «По ком звонит колокол». (Исключение составляет повесть «Старик и море», которой посвящена огромная критическая литература.) Между тем, насущной необходимостью является изучение поэтики «позднего» Хемингуэя с тем, чтобы проследить творческую эволюцию писателя в целом. Обращаясь к проблеме поэтики позднего творчества Э. Хемингуэя, необходимо отметить, что вследствие незавершенности ряда его произведений этих лет мы можем говорить лишь о более или менее общих принципах и тенденциях, характерных для этой стороны его творчества 40-50-х годов. Делать какие-либо выводы о них необходимо и возможно, лишь опираясь на таковые в книгах, завершенных автором. По нашему мнению, прослеживается непосредственная связь между типом героя и характером конфликта «поздних» книг Хемингуэя, с одной стороны, и поэтикой этих произведений, с другой. Тип, типическое понимается нами как воплощение общего в индивидуальном, если оно достигает яркости и полноты. Подобное широкое понятие типического обосновано Г. Н. Поспеловым, для которого оно обозначает высокую степень характерности. В произведениях Хемингуэя 40-50-х годов явно различаются два типа героя: один из них существует в мире творческих устремлений и межличностных отношений, разрешает локальные...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: ( материалы международной конференции) Печатается по решению Ученого Совета ЕГЛУ им. В. Я. Брюсова 2006 http: //old. brusov. am/docs/Romantism-2006.pdf «No one understood better than Poe that, in fiction and poetry both, it is not what you say that counts, but what you make the reader feel (he always italicizes the word «effect»), no one understood better than Poe that the deepest psychological truth may be rendered through hantasmagoria» 125 . Edmund Wilson Жизнь и творчество Эдгара Аллана По, было чередой безумных фантасмагорий, и он сам был инициаторим мистификации своего «я». По словам Грисвольда, первого литературного биографа По, он имел «открыто неблагожелательный характер», «был высокомерен и завистлив» и проявлял «слишком мало жизненности как в своей жизни, так и в своих произведениях» 126 . Его капризная, себялюбивая мизантропичность, как выражался его редактор Джон М. Даниель, обладала «слишком малой моралью и оставляла слишком мало место для любви», но при всех этих качествах в нем жил «добродушный ребенок», который очень быстро обижался и замыкался в себе, однако Характер Э....
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: в романе «Вся королевская рать» (1946) и сборнике рассказов «Цирк на чердаке» (1947). В своем последнем романе «Место, куда я вернусь» (1977) Р. П. Уоррен, актуализируя библейские и античные аллюзии, а также опыт психоанализа З. Фрейда и транзакционного анализа Э. Берна, создает современную версию притчи о возвращении блудного сына к отцу. Писатель значительно усложняет классическую модель отношений «отец-сын»: кроме родного отца главного героя Джеда Тьюксбери в романе появляются фигуры «заместителей отца» (профессор Штальман, Перк Симс, Эльвира Тьюксбери, которая вынуждена выполнять отцовские функции). История блудного сына завершается своеобразным обрядом инициации героя, подразумевающим его готовность вернуться домой (“coming home”), примириться с прошлым, семейной историей и собственным отцом. В художественном пространстве Р. П. Уоррена история блудного сына почти всегда сопряжена с проблемой «мнимого прошлого» и мотивом «поиска отца». Джек Берден («Вся королевская рать»), убежденный, что «Ученый Прокурор «не может быть его настоящим отцом, многие годы посвящает расследованию обстоятельств своего рождения. Джеду Тьюксбери («Место, куда я вернусь») также потребуется много времени, чтобы понять собственного отца. Джед, болезненно...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: главных персонажей. Эта же проблематика затрагивается и в ряде более ранних новелл Готорна, где различные аспекты темы разрабатываются в рамках романтической идейно-художественной парадигмы, в которую вносит коррективы обостренный морализм Готорна, заданный пуританским наследием Новой Англии. Фигура художника-гения впервые возникает у Готорна в новелле «Пророческие портреты» («The Prophetic Pictures», 1837). Художник (который в новелле не называется по имени) обладает природным даром «настраиваться на любой тип характера» [132] 1 и «изображает не только черты лица, но и душу, и сердце человека» [133]. На его портретах «the whole mind and character were brought out on the countenance, and concentrated into a single look, so that, to speak paradoxically, the originals hardly resembled themselves so strikingly as the portraits did» [179] 2 . Молодой человек Уолтер Ладлоу, в судьбе которого художнику суждено сыграть важную роль, восторженно рассказывает о нем своей невесте, но в то же время называет способности художника «ужасным даром» («an awful gift», 176) и опасается заказывать ему портрет. Последнее, как оказывается, не случайно, поскольку даже невеста Уолтера уже интуитивно прозревает в своем...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: ощущать исчерпанность традиционного искусства, но и стремление «восполнить» его посредством исследования отношений между вымыслом и фактом, рассматривая самосознание и рефлексию самого вымысла как искусство, а также роман в романе как возврат к восемнадцатому столетию. В 1979 г. американский прозаик и литературовед Джон Барт (1930) для симптоматического анализа своего творчества конструирует эпистолярный роман «LETTERS» – «Размышление о своей жизни, намечающее соотносящийся с постмодернизмом “литературный проект”, в котором по стадиям рассматривает превращающиеся в созвездия «сюжетные фрески» [предшествующие произведения – Т. В.] как этапы восхождения [… где герои] – звезды отправляются в плавание, повторяя истории каждую ночь» (648)[1]. А главный, сквозной персонаж в переписке Амброуз Менш (возродившийся автором из сборника рассказов «Заблудившись в комнате смеха», 1968) создает «драму, посвященную Краткой Истории» американской литературы, которая, по мысли автора, «оказывается счастливой» (544). Роман состоит из писем, которые оформлены согласно строгим английским правилам этикета. Каждое письмо имеет не только обращение, адрес, дату, но также и указание, касательно какого аспекта составлено сообщение, и, как правило, долгое послесловие. В «ПИСЬМАХ» сразу вызывают удивление похожие на ребусы календари, помещенные перед каждой главой. Но, соединив их вместе, читатель обнаруживает подзаголовок: «an old time epistolary novel by seven fictitious drolls & dreamers, each of which imagines himself actual». С одной стороны, пояснение ориентирует на ...
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Часть текста: быть пережито как "событие". С годами все более сознательно и строго Дикинсон охраняла свою свободу сосредоточиваться на главном. "Только отдельный, уединенный, — напишет впоследствии Р. -М. Рильке, — управляется, как вещь, глубокими законами" 4. Определяющим свойством жизни, во всех ее проявлениях, от стиля общения до творчества, для Эмили Дикинсон было то, что по-английски обозначается словом "deliberateness": осознанность, обдуманность, преднамеренность, предумышленность. Затворничество ее не явилось следствием несчастной случайности (неудавшегося романа — таково расхожее сентиментальное клише). Как и житье Генри Торо на берегу Уолденского пруда, это результат сознательного выбора. "Я ушел в лес, потому, что хотел жить разумно (to live deliberately)..." — писал Торо. Это значило: "иметь дело с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил. Я не хотел жить подделками вместо жизни — она слишком драгоценна для этого... Я хотел погрузиться в самую суть жизни и добраться до ее сердцевины, хотел жить со спартанской простотой, изгнав из жизни все, что не является настоящей жизнью" 5. Для Дикинсон, как и для Торо, личное существование — одновременно предмет и способ познания, а поэзия — своего рода регистрационный журнал человека-жизнеиспытателя, для которого не существует аксиом и априорных истин, а есть лишь сосредоточенное, пристальное вглядывание в то, что "дано", и бесконечное усилие по извлечению смысла из этой данности. Артист и аналитик, художник и философ соединены в одном лице. Сверхзадача творчества при таком подходе не может пониматься как самовыражение или исповедь, род облегчения души. Предвидя, однако, возможность и вероятность такого истолкования, Дикинсон сама ...